Дело шло к вечеру, и пора было подумать о возвращении к своим. Дождавшись, когда Орайел выдохся, Язон спросил:

– Сколько людей в лагере?

Жонглер, постоянно прикладывавшийся к бутылке с ачадом – местным алкогольным напитком, – что-то пробормотал себе под нос и широко развел руками.

– Они дети Грифа, – затянул он. – Они столь многочисленны, что покрывают равнины и заставляют сердца врагов трепетать от…

– Я не спрашиваю об истории племени, меня интересует их число.

– Этого никто не знает. Может быть, сто, а может, миллионы.

– Сколько будет двадцать плюс двадцать? – в упор спросил Язон.

– Я никогда не беспокоился о таких глупостях.

– Но ведь я говорю не о высшей математике, а о счете в пределах ста, – в сердцах заметил Язон и, поднявшись с пола, осторожно выглянул на улицу.

Было очень холодно, по небу плыли белые облака, тени заметно удлинились.

– Пей. – Орайел протянул ему кожаный бурдюк с ачадом. – Ты мой гость и должен пить.

В шатре царила тишина. Старуха чистила котел песком, ученик опустил подбородок на грудь и, казалось, спал.

– Я никогда не отказываюсь от выпивки, – сказал Язон, принимая бурдюк.

Поднося его ко рту, он поймал быстрый взгляд старухи. За спиной раздался шорох.

Бросив бурдюк, Язон отпрыгнул в сторону. Что-то больно стукнуло его по плечу, он наугад ударил ногой и попал в живот ученику, который сразу согнулся пополам и выронил железную палицу.

Тем временем Орайел вытащил из-под шкур длинный меч и бросился на Язона. У того от удара онемела правая рука, но, увернувшись от меча, он левой схватил старика за горло и пережал сонную артерию. Жонглер судорожно глотнул воздух и упал без сознания.

Краешком глаза Язон следил за старухой, которая подбиралась к нему с длинным ножом в руке. Опередив, он схватил ее за запястье и с силой вывернул руку, нож полетел на пол.

Схватка заняла всего какую-то минуту. Орайел и ученик лежали друг на друге, старуха же тихо подвывала в стороне, держась за запястье.

– Спасибо за гостеприимство, – съязвил Язон, растирая онемевшую руку.

Когда к пальцам вернулась чувствительность, он связал всех троих. К этому времени жонглер уже пришел в себя и открыл глаза – в них горела жгучая ненависть.

– Что посеешь, то и пожнешь, – сообщил ему Язон. – Это тоже можешь запомнить. Я думал, ты хочешь получить знания и заплатить той же монетой, но ты оказался слишком жаден. Я надеюсь, что теперь ты жалеешь об этом и разрешишь мне взять несколько поношенных шкур, эту грязную шапку, которая знавала лучшие времена, и кое-что из оружия.

Орайел в ответ промычал что-то, вокруг кляпа появилась пена.

Язон подобрал палицу и надвинул шапку на глаза.

– У тебя и у твоей девицы зубы, конечно, гнилые, а вот твой помощник, наверное, справится. Он вполне сможет разжевать кляп, а потом перегрызть веревки. Я тем временем буду уже далеко отсюда. Скажи спасибо, что я не похож на вас, иначе вас уже не было бы в живых. – Он глотнул ачада и повесил бурдюк на плечо. – Это я тоже возьму в дорогу.

Язон вышел из камача и крепко завязал клапан. Вокруг не было ни души. Низко пригнув голову, он побрел по лагерю варваров.

Большинство людей в лагере выглядели такими же оборванцами, как и Язон, и на него никто не обращал внимания. Только воины выделялись одеждой, но их легко было избежать, прячась за камачами. Остальные прохожие тоже старались не сталкиваться с воинами, поэтому поведение Язона не бросалось в глаза.

Лагерь ставился без всякого плана, очевидно, каждый разбивал свой шатер там, где остановился. Через некоторое время камачей стало меньше, и Язон увидел небольшое стадо тощих лохматых коров. Вокруг сидели на корточках вооруженные пастухи. Он прошел мимо них как можно быстрее, но в то же время стараясь не вызвать подозрения. Так же благополучно миновав козье стадо, Язон обогнул последний камач, и перед ним до самого горизонта простерлась ровная степь. Высоко в небе стояло солнце. Язон смотрел на него, радостно улыбаясь.

«Садится за мной или чуть правее. Это я помню. Теперь если я пойду точно на закат, то приду к кораблю, – подумал он. – Конечно, если я точно выдержу направление. И если в пути мы не делали поворотов. И если ни один из этих кровожадных дикарей не увидит меня. И если… Довольно!»

Язон тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и расправил плечи. Потом оглянулся и, убедившись, что за ним никто не следит, двинулся в путь.

Шел он недолго. Обнаружив овраг, который мог служить убежищем от ветра и случайного взгляда, Язон спустился в него. Чтобы не так мерзнуть, он свернулся калачиком и стал дожидаться темноты. Занятие, надо прямо сказать, не из приятных: ветер трепал траву над головой, холодало, и он чувствовал, что не на шутку замерзает, но иного выхода не было.

Приметив в дальнем конце оврага камень, которым можно будет отметить точку, где сядет солнце, Язон вжался в склон. Он очень сожалел о потере радиосвязи и даже достал передатчик, чтобы посмотреть, нельзя ли его починить. Но, увы, об этом нечего было и думать. Оставалось только одно: сидеть и ждать, пока звезды сменят на небе солнце.

Теперь Язон пожалел, что не занимался изучением здешнего звездного неба. Он даже не знал, есть ли здесь Полярная звезда или хотя бы близкое к полюсу созвездие, а помнил только, что они приземлились на 70-й параллели. Значит, если здесь есть Полярная звезда, то она расположена под углом в 70 градусов к горизонту. Будь у него угломер под рукой и несколько ночей в запасе, он сумел бы вычислить, где находится полюс. Но ситуация отнюдь не располагала к долгим наблюдениям звездного неба.

Солнце тем временем превратилось в тусклый желтый диск у самого горизонта. В этих высоких широтах оно садилось не сразу, а медленно закатывалось за горизонт.

Когда от солнца осталась половина диска, Язон поднялся и установил на склоне свой камень. Вернувшись на прежнее место, он посмотрел на метку.

– Хорошо, – размышлял он вслух, – теперь я знаю, где садится солнце, но это ничего мне не дает. Непонятно, как не потерять направление в темноте. Нужен какой-то ориентир на небе, а для этого нужно знать стороны света.

Язон принялся чертить на песке дуги и углы, бормоча себе под нос полузабытые формулы.

– Эврика! Раз ось планеты лишена наклона, то день всегда равен ночи. Здесь не бывает коротких и длинных дней. Следовательно, солнце садится и встает в одной и той же точке горизонта, вне зависимости от широты. Проделывая путь в 180 градусов, оно восходит точно на востоке и заходит точно на западе!

Вытянув правую руку в сторону под прямым углом к телу, Язон встал так, чтобы его палец указывал на камень.

– Теперь все просто. Я указываю на запад, а смотрю на юг. Если поднять левую руку, она укажет на восток. Придется стоять так до появления звезд.

На востоке показались первые бледные звезды. Немного подумав, Язон пришел к выводу, что существует более простой способ определения направления, чем торчать посреди оврага, как огородное пугало. Установив еще один камень на другом склоне оврага, напротив первого, так, чтобы через них проходила ось «восток– запад», он повернулся к первой метке и посмотрел на восток. Прямо над горизонтом виднелась яркая звезда, а рядом с ней – заметное С-образное созвездие.

– Ты моя путеводная звезда, я буду ориентироваться по тебе, – сказал Язон и посмотрел на хронометр. – Учитывая, что в сутках здесь двадцать часов, а день и ночь равны, в моем распоряжении десять часов темноты. Буду идти, сверяясь со звездой. Через пять часов она будет в зените, потом начнет опускаться на запад и с рассветом зайдет прямо передо мной. Корректировку нужно производить каждый час. Ничего сложного. Вперед!

Убедившись, что С-образное созвездие находится точно за спиной, Язон вскинул на плечо палицу и тронулся в путь. Расчеты были вроде правильными, но все равно он жалел, что под рукой нет компаса.