— Подумаю, — не стал вилять.

— Подумай. А давай я тебе невесту найду? Почему нет?

— Ищи, — хохотнул мужчина. — Если заняться нечем.

— Ну, ты же мой брат. Долг платежом красен.

— Твой долг на той стороне остался, — прищурил на нее глаз Сантьяго, заподозрив подвох. — Что опять задумала?

Девушка погладила его по руке, собираясь с решимостью и высказала:

— Понимаешь, мне очень понравился твой друг. Я… я не поеду в Монтрей и не буду женой Дэйна. Не сердись. У меня есть тот, ради кого стоит жить, а без него не стоит ни жить, ни что-то делать.

Сантьяго подпер голову ладонью, изучая Диану и еле сдерживал смех: ах, сколько смущения! А решимости? Почти монументальной стойкости!

Она вообще понимает, о ком и о чем говорит?

— Значит, не будешь женой Дэйна?

— Нет.

— Этот понравился?

— Да.

— Он оборотень — смергал.

— Ты тоже оборотень. И что?

— А ты хоть понимаешь, что химера с оборотнем — никак сойтись не могут?

— Мы же с тобой ладим?

— Во мне крови грили и оборотня пополам и то мы с тобой постоянно цапаемся.

— По делу. Просто ты грубиян и забияка с повешенным самомнением.

— А ты любопытная и занудная гордячка.

— Ты плохо воспитан.

— А ты так хорошо, что влюбляешься в мужчину, имя которого даже не знаешь.

Диана отвернулась, притихнув:

— Сердцу не прикажешь, — прошептала. — Я честно, не знаю, что случилось, Сантьяго. Мне просто все мило в нем, все, все нравится. И как смотрит, и как ходит, как говорит.

— И то что, оборотень?

— И то что оборотень, — кивнула сникая.

— Уилл так же нравился.

— Нет. Он чужой был. Он как фальшивая ступенька — смотришь — есть, вступил — нет. А здесь родное. Он как часть меня, а я часть его. И словно душа одна на двоих и сердце. Он только смотрит, а у меня чувство, будто меня чем-то огромным, великим одаривают. Он просто дышит, а я счастлива, что он дышит.

— Романтично, — согласился, хмыкнув.

— Ты не против, я останусь?

Мужчина плечами пожал:

— А он?

Девушка голову опустила:

— Пока вроде бы нет, а потом… Разве это важно? Я знаю, он женат…

Сантьяго лбом в столешницу въехал, скрывая хохот и восклицания, отвернулся, чтобы Диана не увидела смеха в его глазах.

— Ты что?

— Женат, женат, — отмахнулся: интересно, сколько будет длиться комедия? Когда Дэйн откроет Диане кто он?

Сантьяго бы сам сказал, но теперь передумал — любопытно стало: как и когда все раскроется и что сестричка мужу устроит. А устроит, точно — характер грили не шутка.

Когда еще придется стать свидетелем столь забавного и безобидного для Ферна спектакля? Нет уж, он помолчит.

— Кстати, где его жена? Здесь?

— Ревнуешь?

— Зачем? — удивилась девушка. — Не хочу неприятностей ему и супруге. Не хочу, чтобы из-за меня у них были проблемы.

Сантьяго повернулся к ней, заверил:

— У него теперь только одна большая проблема будет, и чую, надолго, — и встал.

— Ты куда? — встрепенулась девушка.

— Узнаю, как там дела, — пошел к дверям.

— Оставишь меня наедине с гнолом?! Я с тобой! — ринулась за ним с испуга.

— Он вредный, но безобидный.

— Мне так не кажется, — вцепилась в рукав рубахи Сантьяго, не давая уйти.

Дверь распахнулась и в залу вошел Дэйн. Не глядя, подал Ферна стрелы и, подхватив Диану за талию, оглядел с ног до головы:

— Цела?

— Да.

Сантьяго изучил стрелы:

— Стрелка взяли?

— Нет, — оттеснил его плечом с прохода Гортран.

— Эльфы?

— Бред, — бросил, проходя мимо него Шантал.

— Им нечего с нами делить, — поддакнул Дениз.

— Наемник?

— Эльф — наемник? Это уже сказка, — буркнул Вотан, прошел и бухнулся на скамью у стола. С жадностью выпил кубок воды.

Сантьяго положил стрелы на стол:

— Но перья из Кенжана, точно.

— Это Летти, — выдал свою версию Гортран.

— С чего? — поинтересовался Вотан.

Диана осторожно коснулась наконечника, провела пальцами по сине-зеленым перьям и четко увидела хозяина стрел:

— У него острые уши, а сам он как солнечный зайчик и легок, как перышко.

— Эльф, — вздохнул Сантьяго и уставился на Монтрей, остальные переглянулись.

— Дело ясное, — протянул Дениз.

Дэйн нахмурился: "ерунда".

"Не скажи. Стреляли в Диану. Эльф".

"Летти. Она столько лет ждала, что ты сделаешь ей предложение и, земли объединятся, а тут все планы прахом. Слухи быстро разлетаются. А она не та женщина, что просто так откажется от своих целей".

"Вывод? Самый простой — убери Диану и планы вновь могут быть осуществимы", — подвел итог Вотан.

— Делом займись, — предложил ему Дэйн, чтобы поставить точку на неприятной истории с ревнивой женщиной и стрелами. — Обеспечь крепкую охрану в замке. Хватит прохлаждаться.

Подошел к гнолу. Тот тут же сложил ручки на рукояти кинжала, торчащего из груди и утробно заворчал, но больше смешно, чем угрожающе.

— Я еще не решил с Лайошем. Передай хозяину, если кто-то еще из ваших появится, я приму скверное для его пса решение.

И выдернул нож, вернув его Денизу. Мужчина поймал и вложил в ножны на поясе.

Гнол пропал, словно его не было.

— Дениз, возьми Шантала и разберитесь с Зеленой жрицей. Старшина во дворе — ждет. Им строится надо, а она их в лес не пускает.

— Сделаем, — кивнул мужчина.

— Что за жрица? — спросила Диана.

— Местная юродивая, — обнял ее Дэйн и взлетел на второй этаж, толкнул дверь в каминную залу. — Давай не будем о ней?

И впился в губы девушки. Он не видел ее от силы полчаса, а словно век прошел.

Поцелуй вышел жадным, жарким, животным, объятья слишком сильными.

Диана чуть отодвинулась от него, улыбнулась:

— Ты оборотень.

Дэйн смутился, отодвинулся, но выпустить из своих рук не смог:

— Напугал?

— Нет.

— Ни чуть?

Диана рассмеялась, обескураживая мужчину.

— Мне лишь любопытно, в какого зверя ты превращаешься. Никогда таких не видела.

— Пантера. Могу в леопарда, рысь. Льва, тигра. Да дело не в этом. Превращаться в животное легко, тяжело после отринуть хищное. Его не стряхнешь, как воду с шерсти и оно может проявляться.

— Ты становишься злым?

— Иногда.

— Можешь напасть?

Дэйн не понимал ее: она задавала серьезные вопросы и речь шла о самой жизни, которую он мог легко забрать в беспамятстве, но глаза девушки сияли, смеялись.

— Могу, — нахмурился.

— Можешь убить?

— Могу, — процедил, чувствуя поднимающееся раздражение, утробное как рык животного, готового к охоте.

— И сейчас можешь?

Дэйн не сдержался, схватил ее и встряхнул, но тут же стих, ослабил хватку. Раздражение ушло само, по телу разлилась истома и покой и появился страх. что он обидел, сделал больно.

Но нет, девушка ласково улыбалась и смотрела на него, как на ангела.

Один ее взгляд, одно ее прикосновение и все хищное как рукой сняло. Ничего не осталось.

— Я люблю тебя, каким бы ты не был, — сказала ему и потянулась к губам, обхватив теплыми ладошками лицо. — Будь ты хоть пантера, хоть химера. Мне все равно.

В этот момент Дэйн понял, что никогда не сможет причинить вред Диане, как не сможет забыть, даже если проведет в шкуре животного десятки лет.

Она рождала в нем необычайную нежность, перекрывающую любые всплески агрессии. Рядом с ней он мог лишь урчать и ластиться, как домашний котенок, даже будучи матерым диким хищником.

— Только не предавай меня, об одном прошу.

Диана лишь прижалась к нему, крепко обняв. И замерла, слушая его дыхание, стук сердца. И больше ничего не надо было ни ему, ни ей.