— Я понял, — сказал Автократ. — Ну хорошо, допустим, я запугал их. А потом?

— Потом они становятся более сговорчивыми…

— Скажите, а ваши тамошние друзья сядут за стол переговоров, чтобы не допустить разгорания этого кризиса?

— Я думаю, да.

— Но договоримся ли мы? Как можно было бы мирно поделить страшную мощь, заключенную в Кольце Харона?

У Сондры мурашки побежали по спине. В такие игры с Автократом она пока не играла.

— Не знаю, — ответила она. — Не представляю себе, как можно это осуществить.

— Вот и я тоже пока не вижу способа. Но я его найду. Обязательно найду.

— Так вы не собираетесь захватывать станцию?

Автократ усмехнулся и загадал новую загадку.

— Это не входит в мои текущие планы, — ответил он. — И говорить на эту тему бессмысленно. Сейчас меня занимает более интересная задачка, и, кажется, теперь я знаю, зачем оказался здесь. — И замолчал, снова уставившись в иллюминатор.

— Простите, не поняла. — Сондра приблизилась к Автократу, сохраняя, однако, некоторую дистанцию. — Я-то полагала, что вы прибыли сюда ради гравитационного луча.

— И не ошиблись. Поймите, гравитационный луч не должен попасть в чье-то единоличное владение; не исключение и Пояс Астероидов. Иначе не избежать космической войны. Я надеюсь, что мой визит сюда достаточно ясно покажет вашим друзьям на Луне и Марсе, что мы в состоянии разрешить все споры и разногласия, сохранив вашу независимость. Кольцо будет служить общим интересам. Приехал я, однако, не только и не столько из-за этого.

— Тогда из-за чего же? — Сондра совсем растерялась. Голова у нее пошла кругом.

— Посмотрите на него, — сказал Автократ, указав на Кольцо. — Оно напоминает о том, что такое истинная мощь, и о том, сколь слаб в сравнении с нею человек. Я безраздельный владыка жизни и смерти множества людей, но эта машина, созданная человечеством, сильнее меня. Однако и она — ничто в сравнении с мощью харонцев. Так почему же эти могущественные харонцы миллионы лет прятались у нас в Солнечной системе? Да потому, что они панически боятся какой-то третьей силы, возможности которой нам даже представить не дано. Бог с ними со всеми, но вот это, — он кивнул в сторону Кольца, — это наше, собственное. И оно запросто уничтожило планету со спутником.

— Все это было известно вам еще до визита на станцию, — сказала Сондра, мучительно соображая, в чем смысл этого странного разговора? Он покидает станцию, но покидает не как Вильгельм-Завоеватель, а как простой турист, как философствующий путешественник? Странно.

— На Земле совсем недавно дули теплые ветры, в лесах и степях жили прекрасные животные, а над головами людей голубело родное небо. Тоже ведь факты общеизвестные. Но знать — это еще не значит понимать, это еще не значит чувствовать. Чтобы понять и всем сердцем почувствовать это, мне пришлось побывать здесь. И теперь я уверен, что смогу вернуть Землю в Солнечную систему на ее законное место.

— Вы оказались гораздо тоньше меня. Автократ, — пробормотала Сондра. — Теперь я по крайней мере знаю, что никогда не научусь вас понимать.

Губы Автократа сложились в добродушнейшую улыбку, хотя взгляд оставался совершенно отсутствующим.

— Ну и прекрасно, — сказал он.

Луна. Северный полюс. Исследовательский центр имени Дрейфуса

Ларри Чао открыл глаза. В комнате было полно народу: Тайрон Веспасиан, Сэлби Богсворт-какая-то, Марсия Макдугал, медсестра, Люсьен Дрейфус — все они, затаив дыхание, смотрели на него.

Люсьен? Но это невозможно! Ларри закрыл глаза, потряс головой, потом открыл их снова и с облегчением (но и некоторым разочарованием) обнаружил, что воображаемый Люсьен исчез. Бедный Люсьен. Они так долго были вместе.

— Эге-гей, да он проснулся, — сказал Веспасиан. — Привет, Ларри. Ты как, в порядке?

— Да. Кажется. — Ларри попытался приподняться, но тут же пожалел о своей попытке. Мышцы отозвались на сокращение страшной болью. — Ох, по-моему, я погорячился…

— Держу пари! — крикнул Веспасиан, забыв сказать, с кем и на какой предмет. Он просто изнывал от нетерпения и, похоже, явился сюда отнюдь не для того, чтобы справиться о здоровье Ларри. Ларри понял, что предстоит долгий разговор.

— Так ты… — сказал он, осторожно опуская ноги на пол (это был настоящий твердый пол, а не пошлая компьютерная подделка), — так ты получил материалы?

— Да, мы все получили, — радостно ответил Веспасиан. — Но без твоих комментариев нам в них не разобраться.

— Я подозреваю, что вы видели много меньше, чем я. Когда мы с Люсьеном полетели, произошло много э-э… несколько странного. Итак, расскажите, что видели вы, а уж потом я с удовольствием пополню ваши знания.

— Кто-то атаковал Сферу, — сказала Марсия, — а потом была последовательность картинок, описывающих то, что случилось после ее разрушения. Изображение расколотой Сферы идентично перехваченному нами пять лет назад. Но если тогда оно представляло собой некий краткий конспект событий, то теперь перед нами подробное изложение.

Ларри кивнул и встал с кровати. Взял халат, висевший на спинке и, поморщившись от боли, натянул его на себя. Черт возьми, могли бы дать еще хоть полчаса, чтобы он привел себя в порядок. Впрочем, его товарищи, конечно, не в силах были ждать. Да и не только товарищи — сама ситуация требовала немедленных действий. И тем не менее Ларри сейчас явно не в лучшей форме.

— Ну, все правильно, — сказал Ларри, с трудом прогоняя раздражение. — И если вы покажете картинку с расколотой Сферой любому высокоорганизованному харонцу, то поймете, что она означает.

— Но кто, черт побери, ее разрушил? — воскликнул Веспасиан. — И почему Люсьен так торопился показать ее тебе? Что это — история, легенда? Или, может быть, предупреждение?

— И то, и другое, и третье, — ответил Ларри. — Но… секундочку. Вы что, не видели финала?

— Да черт разберет, что мы там видели! — вмешалась Сэлби. — Поэтому нас и интересует, что видел ты. У тебя был другой вариант финала?

— Нет, смысл, видимо, тот же, — ответил Ларри. — Но еще множество подробностей. На первый взгляд они кажутся несущественными, но как раз в них все дело.

— В момент катастрофы произошел настоящий информационный взрыв, — сказала Марсия. — Видеообразы вперемешку с непонятным текстом сменяли друг друга так стремительно, что мы не уследили. Теперь пытаемся расшифровать их, и не сказать, чтобы очень успешно.

— Да, это был взрыв так взрыв, — подтвердил Ларри. — Обилие информации подавляло, но никак не сказывалось на ясности сообщений. Все было понятно. А кроме того, Люсьен ни на секунду не переставал шептать мне на ухо, объясняя суть происходящего. Долгие часы я наблюдал историю чужого мира. А сколько времени все это заняло у вас?

— Минут пять-десять, — сказала Марсия.

— Ну вот, так я и думал! Чего же удивляться, что вы ни черта не поняли? Когда Люсьен потащил меня на небо, все резко переменилось, я стал воспринимать все иначе. Я-то, дурак, думал, что он тщится поведать мне историю пятилетней давности! Телеоператор, конечно, замечательно имитирует реальность, и все же… Я ни на секунду не забывал, что нахожусь в искусственно смоделированной среде. А тут началось тако-ое…

— Что? — не выдержала Марсия.

— Это было, как… Ну вот, есть живая действительность и видеозапись. Поначалу я как будто смотрел видеозапись, и вдруг оказался там наяву, все стало настоящее, подлинное… Простите, мне не хватает слов, чтобы описать свое состояние. Телеоператор имитирует органы чувств по отдельности, ты привыкаешь к этому, но тут они внезапно слились в единое органичное целое, невообразимо более богатое, чем их простая сумма. Я не знаю, как они это сделали. Для вас это был информационный взрыв, а для меня ниспосланное мне необъяснимое откровение. Я словно превратился в некий сосуд, куда, помимо моей воли, широким потоком хлынуло удивительное знание.

— Ларри, конкретнее! — требовательно сказала Сэлби. — Что ты там видел?