Вернувшись в Гатчину, я позвонил в Георгиевск и поинтересовался, как там кот Рыжик – три месяца назад я стаскал его через портал и обратно, появилась у меня одна мыслишка…

– Жрет как крокодил, – сообщили мне, – а растет еще быстрее! Восемь килограммов, и ни капли жира! Такая зверюга получается…

Я давно обратил внимание, что воздействие портала на организмы варьируется довольно широко. Но почему-то в опытах на мышах такого разнообразия результатов не было! «А вдруг это связано с отсутствием у тех мышей мозгов?» – подумал я и устроил несколько экскурсий кошкам. И у меня сразу закралось подозрение, что направление улучшения организма при переходе сам организм и задает в виде своих себе пожеланий… Кошка – это очень тщеславное существо, так вот все, перемещенные через портал и обратно, начинали резко хорошеть. Несчастный рыжий котенок, подобранный мной на помойке в Сергиевом Посаде, наверное, всю свою короткую жизнь мечтал, как когда-нибудь он вырастет большим и могучим… Интересно, в его понимании большой – это с собаку или с тигра?

Теперь понятно, о чем думал Фишман, перемещаясь из Гатчины в коттедж и обратно. А Мари и Танечка ходили за молодостью и красотой, так что теперь моя благоверная выглядит лет на сорок, если не принимает специальных мер, а если принимает, то на двадцать пять. Про Танечку же вообще лучше помолчать. Меня же в общем мое здоровье вполне устраивало и внешность тоже, так что я и застрял примерно в пятидесятилетнем возрасте…

В следующий поход беру с собой девонширского рекса, решил я.

Над тайгой летел автожир. Точнее, тайгой это было до сегодняшнего утра… А теперь прямо по курсу и на пару десятков километров вперед лес лежал. Слева поднимался в небо громадный столб дыма, хотя в данный момент он был в несколько раз меньше, чем утром. Чуть дальше были дымы поменьше – то есть просто лесные пожары. За спиной осталось парящее, как кастрюля с кипятком, таежное озеро.

Хоть кабина автожира и была открытой, там можно было сравнительно спокойно разговаривать, потому что пассажир сидел рядом с пилотом.

– Малость перестарался дядя Жора, – поделился с летнабом своими впечатлениями пилот, – объявили запретную зону радиусом в шестьдесят километров, а мы почти в восьмидесяти от эпицентра.

– Да что восемьдесят, – поддержал его наблюдатель, – на Ангарской базе две мачты повалило и пулеметную вышку, и волна была, как в океане. А это двести с гаком верст! Вот только зачем ты канцлера-то так, какой он тебе дядя?

– Самый настоящий, – пилот повернулся к соседу, – как и всем, кто с ним воевал. А у меня вообще он лично пилотирование автожира принимал!

– Правду говорят – суров?

– Брешут, собаки. Единственно что – пьяных ближе чем за километр от аэродрома не терпит, а так он добрый. И объясняет все хорошо. С инструктором у меня почти месяц взлет не получался, а с ним я за три раза понял, как надо.

– Так думаешь, это он устроил? Ученые на базе говорили, будто бы метеорит.

– Ага, и дядя Жора за полгода узнал, когда он свалится, а потом два раза сроки переносил. Что, метеорит ждал, пока у него все готово будет? Да и место указал почти точно.

– Вот именно, что почти, на десять километров южнее эпицентр был обозначен.

– А ты попробуй из Читы сюда выстрелить, посмотрим, насколько промахнешься. Хотя с таким снарядом можно и на полсотни километров в любую сторону махнуть – разницы все равно никакой.

– Река! – указал вниз наблюдатель.

– Вижу. Эта, как ее, Хижма? Вон излучина приметная, над ней нам поворачивать. Ну если эти англичане оттуда ушли!

– Что «ну»? Искать тогда будем.

Автожир повернул направо и полетел над речкой, удаляясь от эпицентра.

– До места, где мы им позавчера велели остановиться, двадцать километров.

– Клали они на наше веление, – усмехнулся пилот, – вон смотри!

Примерно в полукилометре впереди было видно выкинутую на берег и разломанную лодку.

Около нее суетились и размахивали руками двое.

– И чего машут, – поморщился летнаб, – лучше бы ракеты пускали.

– Если они есть. Вон как им весь лагерь покорежило-то… Ладно, смотри, метров на двести западнее лодки явно можно сесть. Заодно посмотрим на того, про которого мы спорили. Ну и фамилия у человека – Скот!

– Скотт, – уточнил наблюдатель. – И он точно профессор. Остальные-то понятно, шпион на шпионе, а этот настоящий ученый. Ну сам сообрази, откуда шпиону знать, как по латыни бурундук называется!

Автожир сел, метров десять проскользив по траве посадочными дугами. Заглох мотор, на землю спрыгнул сначала летнаб с автоматом, за ним пилот. К экипажу машины уже бежали два англичанина.

– Здравствуйте, господа, – поздоровался с ними летнаб. – И что же вы добрых советов не слушаете? Остались бы там, где мы вам советовали позавчера, и было бы все в порядке. Ну куда вас, простите, черти понесли? Ясно же вам сказали: метеорит упадет.

– По вашим словам, он должен был упасть вчера днем, – поморщился англичанин.

– Ну так чего-то там не хватало для падения, подумаешь, задержался маленько. А где остальные члены экспедиции?

– Шелдон погиб. Профессор Скотт ранен, он в тяжелом состоянии, на палатку упало дерево. Медикаменты и почти все продовольствие смыло волной…

Наблюдатель открыл крышку в носовом обтекателе автожира, достал из-под нее саквояж с красным крестом и предложил:

– Ведите к раненому.

У профессора оказались сломаны как минимум четыре ребра, причем было похоже, что осколки повредили легкие. Раненый дышал редко и неглубоко, на губах запеклась кровь, но он был в сознании. Летнаб передал автомат пилоту и занялся больным. Осмотрел повязки, сделал пару уколов и сказал:

– Его надо срочно эвакуировать, вырубите пару шестов для носилок.

– Уже сделано, – кивнул англичанин.

Второй подтащил носилки, сделанные из двух шестов и одеяла. Профессора осторожно, стараясь не менять его позу, положили на носилки и отнесли к автожиру. Пилот откинул спинку пассажирского кресла, отчего это место стало практически лежачим, после чего туда был положен раненый.

– Мои тамиасы… – слабо простонал он.

– Бурундуки, что ли? – изумился пилот.

– Да, это новый, неизвестный науке вид… белый бурундук, их удалось добыть сразу двух… их необходимо доставить… – Раненый потерял сознание.

– Ну вот, а ты говоришь, шпион, – попенял летнаб пилоту и обратился к англичанам:

– Господа шпио… то есть ученые, где тут профессорские звери?

Ему показали небольшую клетку, накрытую тряпкой. Наблюдатель снял тряпку, полюбовался на засуетившихся бурундуков, снова накрыл клетку и начал пристраивать ее в носовой обтекатель, на место медицинского саквояжа. Клетка не лезла, так что ее пришлось привязать. Так она оказалась наполовину торчащей наружу.

– А чего не в багажник? – поинтересовался пилот. – И что ты их закрыл так быстро, они действительно белые?

– Не, серые. А в багажник их нельзя, это же рядом с движком, сдохнут от страха. Господа, – обратился он уже к англичанам, – я вам оставляю пакет первой помощи, там на все есть инструкции, два комплекта сухого пайка и вот эту карту. Смотрите, в сорока пяти километрах на юго-юго-запад есть небольшое озеро. Через три дня туда прилетит амфибия, собрать погорельцев вроде вас и доставить в Илимск. Оттуда будут рейсы в Иркутск. Ваши носильщики и проводник, я смотрю, уже приняли правильное решение?

– Еще вчера сбежали, – подтвердил англичанин.

– Вот видите, с понятием люди, не то что некоторые. Кстати, вон там, впереди, где река поворачивает, наверняка волной на берег рыбы накидало. Соберите, небось еще не протухла. Оружие есть?

– Один карабин.

– А больше вам и не надо. Да, есть к вам маленькая просьба. Тут где-то недалеко еще и французская экспедиция бродит, изучает язык эвенков. Так вот, если встретите, передайте, чтобы они тоже к тому озеру двигали, а то мы их никак найти не можем. Ну до свидания, успехов вам в вашей научной деятельности!