Он сам изготовил прейду — котел, в который был помешен расчлененный труп другого колдуна, могильная земля и прочие символы мироздания: новое обиталище духа, своего невидимого помощника.

В свое время именно на том корабле, на котором некогда ходил в море Вахур, в Аргос был доставлен Цветок. Правда, тогда основную часть работы выполнил другой человек, но тот оказался настолько темен и туп — как животное — что ничего не понял в происходящем. Он прошел мимо чуда, не заметив его и удовлетворившись простой земной платой, которой не пожелал делиться со своим другом, вонзив тому в горло нож еще в Куше. Майомбе нашел едва живого белого человека, сохранил ему жизнь и сделал своим учеником.

Вахур стал Нагудом…

Когда исполнились сроки, Цветок и Камень указывали Нагуду жертву, угодную Тета-н'киси. И все сошлось, все летали головоломки совпали в одном месте и в нужный миг.

В самом сердце Аргоса нынче должно было совершиться Великое. В самом сердце, ибо Нагуд безошибочно выбрал подходящее место: дворец в Мессантии с его огромным количеством пустых, давно никем не посещаемых помещений. Да, он, презревший земные блага во имя Вечности, жил во дворце и там же хранил священную прейду в специальном углублении в полу бывшего каземата.

Это продолжалось уже несколько зим. Правда, до сих пор в жертву Тета-н'киси шла только кровь животных, а не парная человеческая, как положено, стекавшая со свежесодранной кожи жен шины-ведьмы.

Кстати, что касается женщин, то о них Нагуд твердо знал, насколько они скверные, нечистые существа, и старался никогда не иметь с ними дела: истинный Посвященный признает только возвышенную любовь между мужчинами, а не занимается скотоложеством, к коему, безусловно, причисляется и связь с женщиной. А если таковая пытается быть причастной к Знанию, то отвратительна вдвойне, как собака в храме, и иной участи, кроме как послужить жертвой, не заслуживает.

Но при этом у нее не должно быть никакого физического изъяна: что касается Дэйны, Нагуд тщательно осмотрел ее и остался доволен — ему попался вполне подходящий экземпляр животного…

Он унес ее из оранжереи и доставил туда, где находилась пранда и где уже дожидался возвращения к жизни Гильган.

Нагуд не сомневался и в том, что точно так же ему будет послана еще одна жертва.

Нужно только чуть-чуть набраться терпения. Он увидит ее и сразу узнает: Тета-н'киси не допускает ошибки.

Нужно только позвать.

И он позвал.

Ринальд невольно восхищался Конаном, одновременно испытывая некоторую неловкость за себя самого, ибо, будучи значительно моложе, все-таки во многом уступал своему королю. Да, наверное, доведись ему действовать в одиночку, лэрд тоже смог бы проникнуть в резиденцию Треворуса… однако киммериец действовал так уверенно и ловко, каждое его движение было столь точным, что оставалось только позавидовать. Он бесшумно уничтожил, одного за другим, двоих стражей, не вовремя появившихся на его пути, и сделал знак Ринальду и Лю Шен следовать за собой, — конечно же, не через парадный вход, а воспользовавшись тем же внутренним двором, что и в свое время рыцарь, только двигаясь в обратном направлении.

Признаться, лэрду было крайне неприятно это возвращение, связанное с воспоминанием о времени, проведенном в каземате в ожидании неминуемой и несправедливой смерти, но он не произнес по этому поводу ни слова. Конан сам понял, что его гнетет.

— А мне, наоборот, правилось по своей воле являться в такие места, откуда прежде удавалось выбраться вопреки ожиданиям тех, кто мечтал меня прикончить, — как бы между прочим, произнес он.

— Я другой человек, господин, — возразил Ринальд. — И мне никакой радости это не доставляет.

Конан толкнул каменную плиту, представлявшую собою вращающуюся дверь, о которой уже был наслышан.

— Здесь тебя держали? В самом деле, хуже места не придумаешь.

— И меня, и многих смертников прежде, — подтвердил лэрд. — Тут несколько десятков таких камер, правда, они давно не используются, за исключением особых случаев.

— Как бы я хотел пойти с вами и дальше, наверх, — сказал Конан, — но знаю, что лучше этого не делать. Я останусь и буду ждать здесь, если не потребуется моя помощь. Не торопитесь, вы должны быть предельно осторожны, где-то, может быть, придется подождать благоприятного момента…

Лэрд кивнул.

— Иди, — отпустил его Конан. — И… да подожди ты секунду! — он поглядел лэрду в лицо. — Удачи тебе.

Кхитаянка и Ринальд благополучно миновали почти половину пути, когда лэрд остановился и повернулся к девушке, следовавшей на несколько шагов позади него.

— Лю Шен, — тихо сказал он, — у нас мало времени, поэтому я буду говорить прямо. Конан не верит в мои силы, а для меня как мужчины и воина важно убедить его в том, что он недооценивает меня, понимаешь? И это задание… я должен выполнить его сам, один. Поэтому я бы хотел, чтобы ты дальше меня не сопровождала. Я уничтожу цветок и вернусь. Это не будет долго, поверь.

— Господин едва ли хотел обидеть тебя недоверием, — возразила девушка, — он просто беспокоится о тебе.

— Нет, конечно нет, дело совсем не в этом. Но мне и самому надо убедиться в своих возможностях.

— Хорошо, — сдалась Лю Шен. — Я останусь и предупрежу тебя, если возникнет какая-то непредвиденная опасность, но обещаю не вмешиваться, коль скоро все будет спокойно.

— Благодарю, — сказал Ринальд, склонившись к девушке и коснувшись ее губ своими.

…От входа в оранжерею его отделяло всего несколько шагов да еще слуга-охранник, мирно дремавший на посту. Руководствуясь обычным кодексом чести, Ринальд бы, пожалуй, заколебался, размышляя о том, есть ли необходимость убивать его, но сейчас было несколько не до кодексов, поэтому лэрд поступил просто — сделал захват и, не позволив беспечному часовому даже охнуть, до тех пор удерживал его горло, пока тот не перестал дергаться и не обмяк. Теперь путь был свободен, и Ринальд вступил в царство растений, только тут осознав еще одну прискорбную вещь.

Он понятия не имел, как выглядит смертоносный цветок, даже какой он окраски и в какой части оранжереи его следует искать! Здесь можно было бесплодно бродить хоть годами, так ничего и не добившись.

И после этого он еще собирается доказывать Копану, что не является законченным идиотом! Не уповать же на то, что на него внезапно снизойдет озарение свыше. Ринальд сжал кулаки и застонал от ощущения собственного бессилия. Тем не менее, он двинулся вперед, пристально вглядываясь в дух захватывающее разнообразие незнакомого мира и пытаясь вспомнить, как Рэйм и Лю Шен описывали цветок.

Увы, купец не отличался красноречием, а кхитаянка упомянула лишь что это «по виду — невзрачная такая травка с высоким тонким стеблем и острыми листьями». Да, негусто. «Высоких травок с острыми листьями» здесь полно. Занятые своими мыслями, Ринальд не особенно заботился о том, чтобы соблюдать осторожность, и белый песок на узких дорожках-проходах шуршал под его ногами.

Треворус обернулся на звук и не поверил своим глазам. Он никак не мог ожидать появления этого аквилонского наглеца! Он, вообще, был уверен, что в ближайшее время ничего не услышит об аквилонцах, благополучно убравшихся из Мессантии, но этот…

— Лэрд Ринальд, значит, — произнес король, поднимаясь ему навстречу. — И как понимать твое очередное вторжение?

Признаться, рыцарь тоже не рассчитывал на встречу с кем бы то ни было, тем более с Треворусом. Но сейчас его взгляд был прикован не к аргосскому правителю, а к стеклянному колпаку за его спиной, под которым жило растение с тонким стеблем и ярко-зелеными продолговатыми листьями, единственное, с коим обращались особенно бережно.

— Это Эулиара? — спросил он, опустив все возможные извинения и приветствия.

— Да, но тебе что до нее за дело? — поинтересовался Треворус. — Может, солжешь, будто пробрался сюда, как вор, лишь бы посмотреть на нее? Вряд ли я в это поверю! Вот что, лэрд Ринальд, это ведь именно ты обвинялся в покушении на своего короля! — вдруг воскликнул он.