Девушка закончила мыться сразу после того, как служанки ушли, вытерлась теплым пушистым полотенцем и вернулась обратно в комнату. Обнаженную кожу приятно холодил легкий ветерок из окошка. Эйриэн надела чистое нижнее белье. На столе, действительно, стоял легкий ужин: салат из овощей, чай с травами и пара поджаренных кусочков хлеба с сыром. Эйриэн не преминула воспользоваться заботой своей поварихи и с удовольствием подзакусила перед сном. Когда с едой было покончено, девушка забралась под мягкое, благоухающее духами одеяло, закрыла глаза и попыталась уснуть. Попытка оказалась неудачной. Она ворочалась с боку на бок, а в голову постоянно лезли мысли и воспоминания прошедшего дня. А еще, видимо, не закончилось действие живительного отвара. Помучившись с половину боя, эльфийка принялась размышлять, куда бы ей отправиться, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.

Милена еще на балу. Как прилежная хозяйка, она останется там, пока не уйдет последний гость, а это произойдет только под утро. Николо, возможно, и смог бы ее успокоить, но именно рядом с ним она осознавала всю ответственность своего положения. Можно пойти в мастерскую к Лукеену, но в этот раз он точно отправит ее спать. И будет прав. Еще Антуан, как всегда, ждет ее у фонтана в розовом саду, смотрит на струи воды и пытается в падении капель разгадать все тайны вселенной.

Все это хорошо, но не то, что нужно сейчас. Эйриэн хотелось лишь одного: найти такое место, где она не чувствовала бы себя королевой, не чувствовала того непомерного груза ответственности, который на ней лежит. Ей нужно было общество, где к ней относились бы как к равной. И такое место в Анории у нее было.

Эльфийка решительно откинула одеяло, спрыгнула с кровати и подошла к бельевому шкафу. Оттуда она достала красную бархатную тунику с пышными рукавами, которую сразу же натянула через голову прямо на нижнюю рубашку, короткий бордовый плащ и широкий берет под цвет туники. На ноги она обула туфли на тонкой подошве из мягкой светло-коричневой кожи, их единственным украшением служила широкая серебряная пряжка. Королева придирчиво осмотрела себя в зеркале и, довольная результатом, завершила наряд, дополнив его всего одной деталью — коротким мечом, который повесила на широкий пояс, застегнув его под туникой.

Ее величество подошла к окну, встала на подоконник и шагнула вниз.

Она мягко, как кошка, приземлилась на четыре точки опоры, выпрямилась и осмотрелась с помощью ночного зрения. Невдалеке маячили люди — первый пост охраны. Она аккуратно обошла их стороной и двинулась дальше. В парке, в отличие от дворца, сегодня было оживленно. Охрана стояла через каждые пять шагов и была так же, как и в замке, экипирована магическими амулетами. Поэтому Эйриэн передвигалась медленно, соблюдая предельную осторожность.

Она уже пересекла парк и почти подошла к ограде, когда почувствовала, что что-то живое и большое в количестве нескольких штук приближается к ней с разных сторон. Из темноты, постепенно приобретая четкие очертания, выбежали с тихим рычанием собаки — огромные злобные твари, размером доходящие девушке почти до плеча. Их выращивали специально для охраны где-то далеко на севере. Зубы такой зверушки запросто прокусывали железный доспех, и никакая магия не могла спасти от их мощных челюстей, потому что они сами были ее порождениями. Им не нужны были талисманы, чтобы обнаружить неприятеля, носы тварей чуяли не только запахи, но и недобрые намерения и волшебство во всех его проявлениях. А на определенные заклятия они были натасканы особо: любого, кто осмеливался ими воспользоваться, они рвали на клочки. Неэстетично, пожалуй, зато эффективно.

Ивэн сам лично ездил за ними на край света. Собаки признавали его, как вожака. Его и еще нескольких людей. И эти несколько человек были носителями огромного магического потенциала. К Лукеену огромные псы подбегали, радостно повизгивая, Антуана приветствовали веселым лаем, а вот к Николо подползали на пузе, словно нашкодившие кутята и переворачивались на спину, подставляя незащищенные животы, когда он подходил к ним поближе. Такое поведение злобных тварей перед главным советником всегда приводило королеву в недоумение. Еще больше она не понимала их лютую ненависть к Милене. Собаки свирепели в считаные мгновения, стоило им только почувствовать запах принцессы, сдержать их удавалось лишь с помощью поводков и шипастых ошейников-удавок. Впрочем, чувства были взаимны, сама Милена их тоже не жаловала.

Увидев псов, Эйриэн застыла. Животные взяли ее в кольцо, тяжелые лапы бесшумно ступали по земле, с челюстей капала слюна, длинные висячие уши приподнялись, жесткая шерсть на загривке вздыбилась. По мере приближения рычание тварей переросло в визг. Они подбежали к эльфийке, обнюхали ее, лизнули руки, парочка псов попыталась подпрыгнуть и лизнуть королеву в лицо. Эйриэн увернулась, свистнула особым образом, как научил ее Ивэн, и приказала псам сторожить дальше. Те еще немного покрутились возле девушки и, виляя хвостами, вновь скрылись в ночи.

Королева облегченно вздохнула и стерла несуществующий пот со лба. Все-таки мало ли что может взбрести этим зверушкам в голову — потом своей недосчитаешься.

Оставшуюся часть пути Эйриэн преодолела без особых приключений. Собак она миновала, а обмануть амулеты стражей ей помогло выпитое накануне зелье Лукеена. Достигнув ограды, девушка подскочила, ухватилась рукой за верх и в один прыжок перемахнула на другую сторону. Очутившись на улице, за пределами дворца, ее величество оглянулась и, заметив городскую стражу, поспешила перейти на другую сторону дороги.

Город жил своей мирной жизнью и не догадывался о нависшей над ним угрозе. Обилие фонарей в центральной городской части создавало иллюзию затянувшегося дня, и люди вокруг спешили с пользой для себя прожить это время. Мимо проходили парочки влюбленных, играли под окнами скрипачи и даже небольшие оркестры, пели трубадуры, лоточники продолжали продавать товары, правда, несколько сменив ассортимент по сравнению с дневным. Особой популярностью пользовались цветочницы. Ароматы благоухали со всех сторон: розы, лилии, гортензии, фиалки — всего не перечесть. Подвыпившие лепреконы в обнимку друг с другом нетвердой пошатывающейся походкой направлялись куда-то по своим делам. Гномы пыхтели трубками, распивая добрый эль на верандах дорогих таверн. На королеву никто не обращал внимания. И она была безмерно этому счастлива.

По мере приближения к цели фонарей попадалось все меньше, прохожие встречались все реже, а улицы становились уже и извилистей. Наконец Эйриэн остановилась напротив самого темного переулка, вход в который был не шире человеческой спины, и подождала, пока мимо пройдет очередной караул.

Как ни странно, но королева направлялась в Серый квартал. Он назывался так потому, что на всех картах был изображен серым цветом без указания четких границ, улиц, магазинов и прочих достопримечательностей.

«Как бы ты ни старалась очистить улицы столицы от воров, убийц, карманников, шулеров и прочей заразы, разлагающей общество, тебе это никогда не удастся. Для всей этой братии Анория — как большой фонарь для мотыльков. Они будут лететь сюда толпами помимо своей воли. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это предоставить им небольшую территорию, в пределах которой они могут жить. Весь город для них не закроешь, зато ты всегда будешь знать, где искать тех, кто находится вне закона. В конце концов, любое живое существо имеет право на жизнь. А правителям, которые рубят головы всем без разбору, самим надо отрубить головы». Так учили Эйриэн родители, и со временем, пообщавшись поближе с обитателями Серого квартала, она поняла всю правоту их слов. Оступались порой даже самые лучшие.

В Эсилии не было смертной казни, но назвать ее систему правосудия гуманной вряд ли бы кто отважился, особенно тот, кто хоть раз побывал в железных или угольных рудниках. Гномы ковали железо, но предпочитали не добывать его самостоятельно, поскольку дело это грязное, хлопотное, тяжелое, а подчас и смертельное. Именно в рудники и отправляли смертников, тех, чьи ужасные преступления заставляли сердца обывателей содрогаться и замирать от страха. Им выжигали магическое клеймо на лбу, которое нельзя было срезать даже с кожей. Оно светилось красным светом и выдавало своего владельца за версту. Преступники редко, но сбегали. На свой страх и риск — потому что любой, увидевший человека с таким знаком, мог его убить. Безнаказанно.