— Ну о чем я и говорю: королева Эсилии восхитительна, как солнечный ясный день, — не унимался молодой орк.

— Слишком уж солнечный, — проворчал себе под нос Дэрк Таупар, — ты только посмотри на ее волосы, в них же нет характерного для расы зеленоватого отлива.

— А по-моему, они переливаются прекрасным зеленым цветом.

— Это камни в ее волосах переливаются прекрасным зеленым цветом. К тому же ты только взгляни на ее уши!

— А что у нее с ушами? — удивился виконт. — Их не видно из-за прически.

— Вот именно. — Переводчик торжествующе поднял вверх указательный палец. — Где ты видел эльфа, сознательно прячущего свои длинные острые уши под прической? Да они гордятся ими, как главным достоянием расы, и стараются каждый раз по поводу и без повода выставить их на всеобщее обозрение.

Эйриэн против воли машинально дотронулась до своих ушей под чепчиком.

— Дэрк, скажите, это действительно имеет такое большое значение, какой королеве, истинной или ложной, мы объявим войну?

— Безусловно, это имеет первостепенное значение. Остальное Эйриэн уже не услышала. До нее наконец дошел смысл вопроса, который молодой виконт задал своему сопровождающему.

В этот самый момент все голоса смолкли. В полной тишине раздался нечеловеческий визг. Именно от этого визга девушка часто просыпалась по ночам. То плакал умирающий щенок. В такт ему страдальчески завыла собака-мать. По спине эльфийки потекли холодные струйки пота. Война.

Королева отступила на несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в одну из колонн, поддерживающих куполообразный сводчатый потолок зала. Поднос в ее руках задрожал, золотая и серебряная посуда заплясала с легким звоном.

Звук вернулся так же неожиданно, как пропал. В один момент нахлынул с новой силой, больно ударив по барабанным перепонкам. Эйриэн взяла себя в руки, глубоко вздохнула и подошла к Николо, сидящему напротив посольства. Она наклонилась, предлагая ему салаты, а сама тем временем тихонько прошептала, прижав губы к самому уху учителя так, чтобы только он один мог услышать:

— На кухне у Марии. Срочно. Вместе с Ивэном. Советник еле заметно кивнул.

Эльфийка быстрым шагом вышла из зала. Почти выбежала. Мария смерила ее пристальным взглядом, когда она появилась на кухне, но подойти и расспросить не отважилась.

Девушка прислонилась к стенке возле выхода, чтобы никому не мешать, и глубоко задумалась. Раздумья ее продолжались недолго, ровно до тех пор, пока в кухню не зашли Николо и Ивэн. Она привела их в помещение, которое уже спасало ее сегодня, — в кладовку. Прекрасно помня, что и у стен есть уши, она надеялась, что поскольку обычно здесь им слушать нечего, то и в этот вечер подслушивать тут никто не будет.

Не откладывая, королева начала с самого главного:

— Пошегрет объявит нам войну.

На несколько стрелок повисла тишина. Советникам понадобилось время, чтобы обдумать услышанное.

— Объявление войны может не означать саму войну. Возможно, Юргантт хочет добиться от нас новых территорий, денег, даров в обмен на ненападение? — осторожно предположил Николо.

И тут в качестве оправдания Эйриэн выдала результат своих недавних размышлений:

— Я понимаю, что мне надо было остаться до конца ужина и как следует обо всем разузнать. Но, поймите меня, я как услышала!.. Я бы просто не дотерпела до конца приема. Я бы просто ему врезала. Королевская кухня лишилась бы одного подноса, зато пошегретское посольство обогатилось бы на одну шишку.

— Ты не виновата, дочка. — Ивэн ободряюще похлопал ее по плечу. — Ты молодец, ты все сделала правильно. Теперь мы, во всяком случае, подготовлены и знаем, чего ожидать.

Все трое понимающе переглянулись.

— Ивэн, мне нужен человек. Выберешь сам. Тебе лучше знать, кто больше подойдет. Через бой. В малом тронном зале.

Тайный советник молча кивнул.

— И дай мне свой плащ.

Учитель снял парадный атласный плащ с золотым шитьем и накинул на девушку, поцеловал ее в лоб, застегнул фибулу и вышел. Николо поклонился и вышел вслед за ним. Взгляд его был задумчив и сосредоточен.

Эйриэн осталась одна в помещении, пропахшем колбасами, сырами, копченостями и другими прелестями долгохранящихся продуктов. И подумала, не стоит ли поменять название этой комнаты на «гардеробную» — уже второй раз за день она здесь переодевалась.

Тишина сопровождала ее неотступно. После шума и гама трапезной она казалась оглушающей. Малейший шорох отдавался громким эхом. Коридоры дворца были пусты: все собрались на ужин и последующий за ним бал. Лишь стражники неизменно стояли на своих местах и несли караул. По случаю приезда нежданных гостей они были облачены в полный доспех и казались застывшими металлическими фигурами. Если бы эльфийка не слышала их дыхания из-за забрал и не замечала взглядов в прорезях шлемов, то решила бы, что так оно и есть. По дороге в большой тронный зал ей никто не встретился.

Бесшумно распахнулись створки, и комната встретила ее прежним одиночеством. Зал был пуст, еще более пуст, чем дворцовые коридоры. Призрачный свет луны, проникая сквозь витражные цветные стекла, делил пространство разноцветными сумрачными колоннами на неровные части. Девушка шла в тени, стараясь не попадать в колонны света и не тревожить покой уснувшей комнаты. Зал спит давно. И пусть здесь устраивают иногда приемы, ходят люди, разговаривают, ведут свои дела — зал спит. Он ждет тех, кто правил в нем. А все остальное — просто сны зала. И Эйриэн ждет тех, кто правил в нем.

Она присела на краешек ступени, ведущей к подножию тронов, закрыла глаза, обхватила руками колени. Когда-то она сидела между этими престолами на маленьком стуле, обитом красным бархатом, и училась у королей, которые были величайшими правителями своей эпохи. Она смотрела во все глаза, ловила каждое слово, запоминала каждое деяние, чтобы потом, когда сама станет править, ни в чем не уступать им, ничем не подвести их, не запятнать славную память рода. А потом королей не стало в этом зале, и Эйриэн забыла о своих желаниях. Закинув обе ноги на спинку трона и свесив голову с сиденья, она распевала во все горло о том, как весело проводила время веселая Молли с кузнецом в кузне, с мельником на мельнице и с пастухом в стогу. И при этом еще бренчала на совсем расстроенной лютне. Советники морщились, прерывали заседание, когда становилось совсем невмоготу, но терпели присутствие коронованной особы. Позже, когда к Эйриэн пришло осознание своей ответственности, под заседания королевского совета отвели малый зал, а большой тронный стали использовать лишь для пышных приемов посольств.

Юная эльфийка приходила сюда каждый раз перед принятием сложных решений. Николо и Ивэн помогали ей советами в правлении, Милена принимала гостей, но никто из них не мог править страной за нее, и никто не мог снять с нее ответственность за последствие каждого подписанного королевского указа.

Даже в дни распевания песенок Серого квартала на советах она понимала всю тяжесть бремени власти, которая возлагалась на ее плечи, и оставляла за собой право не подписывать ту или иную бумагу. Она успевала сквозь собственные вопли внимательно прислушиваться ко всему, что обсуждалось, и вникать в тонкости составляемых законов и указов. Понимала все, что происходит, но из чувства подросткового злорадства никогда не помогала.

В этом большом пустом зале, погруженная в бесконечные воспоминания, она пыталась убежать от одиночества, которое неизменно преследует всех, кто наделен властью. Тем более такой властью, как правление Эсилией. Ей хотелось вернуться в те дни, когда она могла со стороны наблюдать за принятием важных решений, будучи ребенком, и родители всегда были рядом.

Она никому никогда не признавалась в этой своей слабости, даже себе. Просто приходила сюда, усаживалась осторожно на нижнюю ступеньку возле тронов и погружалась в яркие детские воспоминания, как сейчас.