– Послушай... – начал было он.

Она взяла с полки журнал, где была помещена ее фотография на обложке, и стала его разглядывать.

Он улыбнулся:

– Ты по-прежнему все это коллекционируешь?

– Не так, как раньше. – Она заплатила за журнал и направилась к выходу. Он поспешил за ней.

– Я насчет Лолы...

– Филипп, я же тебе говорила: меня это не касается. – Она называла его по имени, только когда бывала на него сердита.

– Я хочу объяснить.

– Не стоит.

– Я не виноват. Просто ее родители остались без денег, и ей негде жить. Что мне было делать – оставить ее на улице?

– Родители остались без денег? Перестань, Филипп, неужели ты такой легковерный?

– Это правда! – Произнося это, он сознавал, что смешон. Он развернул купленный шоколадный батончик и заявил: – Ты-то была с Браммингером! Как же ты можешь злиться на меня из-за Лолы?

– Кто тебе сказал, что я злюсь?

– Когда ты была нужна, тебя никогда не было, – добавил Филипп. Ну почему с женщинами так трудно договориться?

– Я здесь, Филипп, – ответила она, останавливаясь на углу Восьмой улицы и Пятой авеню. – Вот уже несколько месяцев.

«Она не утратила интереса ко мне», – сообразил Филипп.

– Тогда я приглашаю тебя поужинать.

– С Лолой? – едко спросила Шиффер.

– Нет, без Лолы. Как насчет четверга? Лола пойдет с Инид на балет.

– Какой достойный план! – произнесла Шиффер с усмешкой.

– Давние друзья могут вместе поужинать. Почему бы нам не остаться друзьями? Почему ты вечно устраиваешь бурю в стакане воды?

– Идет, – согласилась она. – Ужин так ужин. Я даже могу сама его приготовить.

Тем временем неподалеку, в доме номер один по Пятой авеню, Джеймс Гуч готовился к любовному свиданию с Лолой Фэбрикан. Секса он не предполагал, зная, что это за пределом возможного, но акт словесной любви считал вероятным. Он жаждал ее интереса и признания. В десять минут одиннадцатого, не желая показывать излишнее рвение, он вознесся в лифте на тринадцатый этаж. Его мысли занимала только Лола, но стоило ей открыть дверь, как он отвлекся на квартиру Филиппа и поневоле сравнил ее со своей. Это были настоящие апартаменты, а не комнатушки, как у него: и тебе просторная гостиная, и камин, и холл. Идя следом за Лолой в гостиную, Джеймс успел оценить размер кухни, мраморную столешницу и стол на четыре персоны. Все здесь источало аромат старых денег, развитого вкуса, путешествий, к интерьерам явно приложил руку дизайнер с воображением, отсюда сочетание старины и современности. Джеймса восхитили восточный ковер, африканские статуэтки, кожаные кресла перед камином. Интересно, часто ли Окленд нежится в них с Лолой, попивает виски, занимается с ней любовью на шкуре зебры?

– Я принес вам книгу, – напомнил Джеймс смущенно. – Как обещал.

Лола была одета не по-зимнему – маечка (впрочем, современным девушкам свойственно обнажать свою плоть, невзирая на погоду) и клетчатые облегающие брючки, на синих замшевых туфельках красовались черепа со скрещенными костями. Протягивая руку за книгой, она, видимо, заметила его интерес к этой кладбищенской теме и, приняв изящную позу, объяснила:

– Это прошлогодний мотив. Мне хотелось с ангелочками или с бабочками, но где там! Они стоят шестьсот долларов, мне это не по карману. – Она вздохнула и присела на диван. – Я девушка бедная.

Джеймс не знал, как реагировать на ее необязательные сведения. Зазвонил ее мобильный телефон. Она отвечала монотонными «боже!» и «вот хрень!», словно была одна. Джеймса слегка задело ее поведение. По пути сюда он тешил себя надеждой, что она заинтересовалась им и что книга – только предлог, но теперь засомневался. Вытерпев десять минут, он сдался и направился к двери.

– Подождите! – Она указала на телефон и объяснила жестом, что не в силах остановить поток слов на другом конце. Убрав телефон от уха, она спросила Джеймса: – Вы уходите?

– Пожалуй.

– Почему?

– Не знаю...

– Останьтесь. Еще минутка, и я закончу.

Джеймс ей не поверил, но послушно сел, обнадеженный, как восемнадцатилетний юноша, воображающий, что ему может обломиться секс. Он наблюдал, как она расхаживает по комнате, восхищенный и напуганный ее энергией, молодостью, напором, а главное – тем, что она подумает о нем.

Наконец она небрежным жестом швырнула телефон на диван.

– Это же надо! Две гламурные девицы поцапались в клубе, а какие-то типы сняли их на видео и поместили в Интернете.

– Неужели с девушками до сих пор такое случается? – проговорил Джеймс.

Она посмотрела на него как на умалишенного:

– Шутите? Девушки бывают еще какие злющие.

– Понятно, – промямлил Джеймс, после чего последовала неловкая пауза. – Я принес вам свою книгу, – повторил он, чтобы не молчать.

– Знаю, – ответила она и прикрыла ладошкой глаза. – Я так смущена!

– Не хотите – не читайте, – свеликодушничал Джеймс.

Книга лежала перед ними на кофейном столике. На ее обложке была изображена нью-йоркская гавань в 1775 году. Над мачтами кораблей алела надпись: «Дневник американского террориста».

Она убрала руку от лица и уставилась на него. Потом, вспомнив про книгу, взяла ее со столика.

– Очень хочу прочесть, очень! Но я расстроена из-за Филиппа.

– О!.. – выдавил Джеймс. О Филиппе он и думать забыл.

– Он такой злюка!

– Вот как?

Она кивнула:

– Сразу стал таким, как только предложил мне к нему переехать. Что бы я ни сделала, ему все не по нраву. – Она поерзала на месте. – Например, недавно. Я делала в ванной косметическую маску, ну, и капнула солью на пол. Потом меня что-то отвлекло – в магазин выскочила, что ли, – а Филипп как раз вернулся домой, ну, и поскользнулся на этой соли. Прихожу, а он как разорется, что я грязнуля!

Джеймс придвинулся к ней.

– По-моему, это мелочь, – твердо сказал он. – Мужчины – они такие. На притирку нужно время.

– Правда? – В ее взгляде сквозило любопытство.

– Обязательно, – подтвердил он, уверенно кивая. – Мужчинам всегда требуется время, чтобы привыкнуть.

– А Филиппу тем более! – подхватила она. – Мама меня предупреждала. С возрастом мужчины становятся негибкими, им трудно от чего-то отвыкать, приходится их долго обрабатывать.

– Вот именно! – поддакнул Джеймс. Сколько лет, по ее мнению, ему самому?

– Но мне это дается с трудом, – продолжила она. – Рискую-то я! Мне ведь пришлось расстаться со своей квартирой. Если у нас не получится, мне будет некуда идти.

– Я уверен, что Филипп вас любит, – заметил Джеймс, надеясь, что это не так и что это место светит ему самому. Хотя такой возможности все равно не представится, если только Минди не надумает от него избавиться.

– Вы так думаете? – спросила она с жаром. – Он сам вам это сказал?

– Нет... – признался Джеймс. – Но разве может быть иначе? Ведь вы такая... – Он помялся. – Такая красавица!

– Это правда? – спросила она, словно сомневалась в своей внешности.

Она прелесть, подумал Джеймс. Сама не знает, до чего эффектна!

– Жаль, что я не слышу подобных слов от Филиппа.

– Он вам этого не говорит?

Она грустно покачала головой:

– Он никогда мне не говорит, что я красивая. И никогда не говорит: «Я тебя люблю». Только когда его заставишь.

– Все мужчины одинаковые, – сказал Джеймс с видом мудреца. – Я тоже никогда не признаюсь жене в любви.

– Вы женаты, – возразила Лола. – Она и сама это знает.

– Все не так просто, – произнес Джеймс, закидывая ногу на ногу. – Между мужчинами и женщинами все очень сложно.

– Не знаю, вчера вечером вы с женой выглядели вполне счастливой парой.

– И у нас случаются неплохие моменты, – задумчиво произнес он, хотя в данный момент не мог вспомнить ни одного. Снова кладя ногу на ногу, он надеялся, что она не заметит его эрекцию.

– Ну что ж, – прочирикала Лола, – у меня скоро встреча с Филиппом.

Джеймс нехотя поднялся. Неужели это все? Так быстро? И как раз тогда, когда он решил, что дело на мази!