Но вот в Восточной Пруссии горели танки А.М.Василевского, под Штеттином – танки К.К.Рокоссовского, в Силезии – танки И.С.Конева, а под Моравской Остравой – самого Еременко!

А в итоге: «Красная Армия в 1941-1945 годах потеряла погибшими на поле боя и умершими от ран, болезней и несчастных случаев 22,4 миллиона человек. Еще примерно 4 миллиона бойцов и командиров умерли в плену. /.../ Немцы же на Восточном фронте потеряли погибшими, умершими от ран, болезней, в плену и от иных причин примерно 2,6 миллионов человек. Соотношение получается 10:1 и не в нашу пользу. Кстати сказать, примерно в таком же соотношении находят трупы советских и немецких солдат наши поисковики»[457].

Да, такую войну немцы выиграть не могли – такая цена им была не по плечу!

Но, с другой стороны, меньше ли потерял бы русский народ (о евреях или цыганах и не говорим), если бы прекратил сопротивление в 1941 или 1942 годах? Что выиграли те, кто тогда сдались в плен?

Так что выбора не оказалось!

Непонимание этой ситуации, в которую сам Гитлер и нацисты, а по существу и все прочие немцы поставили «неполноценных» русских, и оказалось основой совершенно неадекватных их представлений о России и русских накануне 22 июня 1941 года.

Это тем более удивительно потому, что еще в 1924 году в «Майн Кампф» было написано: «С сентября 1914 г., после того как в результате битвы под Танненбергом[458] на дорогах и железных дорогах Германии появились первые толпы русских военнопленных, этому потоку уже не видно было конца. Громадная Российская империя поставляла царю все новых солдат и приносила войне все новые жертвы. Как долго могла Германия выдержать эту гонку? Ведь придет же однажды день, когда после последней немецкой победы появится еще одна последняя русская армия для самой последней битвы. А что потом? По человеческим представлениям победу России можно только отсрочить, но она должна наступить»[459].

Почему же никто, включая Гитлера, не читал Гитлера?

Мало того, вся традиционная история Второй Мировой войны, написанная как на Западе, так и на Востоке, по существу игнорирует само понятие России и влияние фактора, обозначенного этим названием, на исход и Второй Мировой, и, в значительной степени, Первой Мировой войны.

25 мая 1941 года делегацию финского Генерального штаба приняли в Германии военные советники Гитлера генерал-фельдмаршал В.Кейтель и генерал-полковник А.Йодль: немцы приглашали финнов принять участие в предстоящей войне с Россией. Йодль заявил: «Я не оптимист, не думаю, что война закончится за несколько недель, но и не верю в то, что она продлится несколько месяцев»[460].

Немцы начали войну при достаточно неблагоприятном соотношении сил: 166 дивизий с 42,6 тысячами орудий и минометов, 4,2 тысячами танков и 4,8 тысячами самолетов против советских 190 дивизий с 59,8 тысячами орудий и минометов, 15,7 тысячами танков и 10,7 тысячами самолетов[461]. Воевать, тем более – наступать при таком соотношении сил было, казалось бы, просто немыслимо.

Но воюют не числом, а умением, и 3 июля 1941 года, на двенадцатый день войны, начальник ОКХ (Генерального штаба сухопутных войск) генерал Ф.Гальдер имел, казалось бы, все основания записать в дневнике: «не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель. /.../

Для дальнейшего развития операций на Востоке в первую очередь необходимо создать новую базу между Москвой и Смоленском, опираясь на которую можно будет во взаимодействии с войсками, базирующимися на Ленинград, овладеть всей Северной Россией и Московским промышленным районом. После того предстоит овладение во взаимодействии с группой армий „Юг“ промышленным районом Донбасса.

Когда мы форсируем Западную Двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские резервы, создать новые вооруженные силы. /.../

Как только война на Востоке перейдет из фазы разгрома вооруженных сил противника в фазу экономического подавления /.../, на первый план снова выступят дальнейшие задачи войны против Англии, к осуществлению которых тогда следует немедленно приступить. Такими задачами являются:

Подготовка наступления через территорию между Нилом и Евфратом из Киреинаики и через Анатолию, а возможно, и с Кавказа через Иран. /.../

Операция через Анатолию против Сирии, /.../ при поддержке вспомогательной операцией с Кавказа, будет начата сосредоточением необходимых сил в Болгарии, что одновременно следует использовать для политического давления на Турцию, чтобы добиться разрешения на проход войск через ее территорию»[462].

В успешном захвате Персидского залива сомнений быть, конечно, не могло, а вот затем пришлось бы решать новые проблемы: куда двинуться дальше – на Индию или Южную Африку?..

Правда, сначала все-таки было нужно занять Смоленск...

Итак, в чем были основные принципы «Плана Барбаросса» и на что расчитывали его авторы?

Увы, чрезвычайно сложно высказать что-либо позитивное по поводу этого несостоявшегося шедевра стратегического искусства.

В плане «Барбаросса», к реализации которого приступили в июне 1941 года, предусматривался лишь разгром советских войск к западу от линии Днепр – Западная Двина. Он был выполнен и даже перевыполнен: «Первый этап боевых действий, закончившийся окружением 300-тысячной группировки в районе Минска, наглядно продемонстрировал всю порочность схемы развертывания советских войск прикрытия[463]. Западный фронт развалился под ударами немецких войск. Северо-Западный утратил устойчивость и за несколько дней откатился к Двине. На Юго-Западном фронте – в ходе сражения в треугольнике Луцк – Ровно – Броды – были практически разгромлены советские бронетанковые войска. Гитлеровская авиация захватила полное господство в воздухе»[464].

В это же время, однако, до Сталина, наконец, дошло, что война разворачивается не на шутку. Именно в этот день, 3 июля 1941 года, и состоялось его знаменитое выступление по радио с поразившим всех обращением к народу:

С этого дня сводки Совинформбюро сильно укротили малосодержательное трескливое вранье (про которое все прекрасно понимали, что это именно вранье, но представить себе истинное положение вещей, находясь вдали от фронтов, никто, конечно, не мог – не помогала и вражеская пропаганда: радиоприемники подлежали изъятию у населения с первого дня войны). Сообщения сразу стали гораздо конкретней и страшнее, хотя до полной их откровенности все равно было далеко: например, торжественный салют в Москве по поводу освобождения Воронежа в 1943 году поразил всех тем фактом, что о его оставлении ранее не сообщалось!..

Вслед за сталинским выступлением летом 1941 года в широчайших масштабах происходила эвакуация важнейших предприятий на восток страны: уже через несколько месяцев удалось развернуть на новых местах полномасштабное военное производство, несмотря на утрату громадных густозаселенных территорий и источников природного сырья.