Западный фронт: «В сражении на Нижнем Рейне противник продвинулся /.../ к востоку /.../.

Вчера свой главный удар противник[, наступавший с Ремагенского плацдарма,] нанес /.../ через район Гисена, вышел со своими передовыми частями к Марбургу. /.../ противник пытается развить успех, развернув свои ударные группировки на север, северо-восток, восток, юго-восток и на юг.

Во Франкфурте-на-Майне продолжаются ожесточенные уличные бои. /.../

Положение на западе характеризуется падением морального духа как среди гражданского населения, так и среди войск. Это для нас серьезная угроза, поскольку ни народ, ни войска, не желающие больше сражаться, уже нельзя спасти никаким увеличением количества оружия или числа солдат. В Зигбурге, например, у городской военной комендатуры состоялась демонстрация женщин, которые требовали сложить оружие и капитулировать»;

2 апреля, Восточный фронт: «Советы продолжают свои массированные атаки на венгерском и словацком участках. /.../

В боях за Моравска-Остраву отражены повторные советские атаки, в которых противник потерял 72 танка; в ходе контратак были несколько улучшены наши позиции; удары противника с запада по Бреслау успеха не имели. /.../

В Курляндии противник продолжал свои атаки, но обстановка здесь в целом не изменилась»;

Западный фронт: «Обстановка /.../ продолжает серьезно обостряться, и сейчас ее можно охарактеризовать как просто отчаянную. Теперь противник добился свободы маневра также в районе Нижнего Рейна /.../. Возможно, к вечеру противник охватит Рурскую область с обоих флангов»;

4 апреля, Восточный фронт: «центр тяжести боев снова находится в районе Венгрии»;

Западный фронт: «население Франкфурта показало себя чрезвычайно трусливым и покорным. /.../ Вступившие во Франкфурт американцы были встречены массовыми демонстрациями и лозунгами: „Давайте расцелуемся и будем добрыми друзьями!“»

8 апреля, Восточный фронт: «критической точкой является район Вены»;

Западный фронт: «Вечерняя сводка малоутешительна. /.../ противник продолжал наступление. Он /.../ двигается прямо на Ганновер. /.../ Так что и с западной стороны мало-помалу нависает угроза для Берлина»;

9 апреля, Восточный фронт: «Мы фактически потеряли Вену. Противник осуществил глубокие вклинения в Кенигсберге. /.../ В Бреслау противник снова предпринял со всех сторон ожесточеннейшее наступление, но в целом его удалось восстановить. Конечно, теперь под вопросом, долго ли это еще будет возможно»;

Западный фронт: «Американцы находятся на подступах к Брауншвейгу и Бремену. /.../ Фюрер должен теперь как можно скорее развернуть наступление наших войск в районе Тюрингии, чтобы нам хотя бы перевести дух. /.../ Западнее и южнее Геттингена противник форсировал Везер. /.../ Наши войска ведут пока успешную борьбу с наступающими через Вюрцбург американцами».

В общем, полный финиш: «Положение на фронте в этот день такое, какого еще не бывало. Короче говоря, если посмотреть на карту, то можно увидеть, что рейх тянется узкой длинной кишкой от Норвегии до озера Комаккьо[454]».

А на следующий день – последняя запись в дневнике, которая уже не содержит ни малейших проблесков оптимизма[455], удар в Тюрингии – нереальная и безнадежная мечта.

В целом ход событий в марте-апреле 1945 года совершенно очевиден: англо-американцы прорвали оборону немцев по Рейну на трех участках: сначала на юге – южнее Майнца с последующим танковым прорывом на Дармштадт и Франкфурт-на-Майне, затем на севере – в широкой полосе Нижнего Рейна – с последующим охватом и окружением немецких войск в Рурском бассейне, и, наконец, в центре – с плацдарма в Ремагене с последующим веерообразным наступлением. Эти операции не только привели к разгрому Вермахта, но и надломили дух сопротивления всей нации.

По существу в последний месяц войны большая часть немцев вышла из повиновения Гитлеру, но только не при обороне Восточного фронта!

Эти операции американцев проводились классическими методами: танковому наступлению предшествовало превращение авиацией и артиллерией в пустыню всего пространства вокруг каждого встреченного очага сопротивления, как и полувеком спустя – в обеих войнах в Персидском заливе. И если происходили значительные потери (например – трех танков!), то тут же происходила остановка или отступление – до принятия необходимых мер против устоявшей обороны. Так же поступили в свое время и немцы под Прохоровкой!

Тоже, конечно, сплошная мясорубка, использующая подавляющее численное преимущество войск и превосходство авиации, но, по крайней мере, они гробили не своих солдат – как и сбрасыванием атомных бомб на Японию!

В то же время Советам не удалось прорвать оборону немцев ни в одном важном пункте – ни на основном фронте от Словакии до Балтийского моря, ни при осадах Восточной Пруссии и Курляндии. Можно возразить: оборона немцев там была значительно сильнее, чем на Западе – и это действительно было так. Тем более, что у немцев были теперь те же мотивы, что и у русских под Москвой и Сталинградом!

Но, учитывая, что в марте-апреле 1945 ожесточенные бои происходили по всему периметру советско-германского фронта, а Геббельс, описывая всю боевую обстановку, фиксировал только выдающиеся размеры потерь противника на отдельных участках, можно считать, что в каждый день весны 1945 года советские танкисты несли потери того же же порядка, что и в день великого сражения под Прохоровкой! Почему и ради чего?

Ведь сменили же, наконец, направление стратегического наступления, сократив бесплодные атаки (но не прекратив их вовсе) и перенеся в последних числах марта основной удар на Венгрию и Австрию! Но после каких понесенных потерь! Командование Красной Армии каждый день теряло сотни танков и оставляло многие тысячи женщин и детей России вдовами и сиротами!

А когда возникла реальная угроза занятия Берлина американцами, то все это было возобновлено с 16 апреля 1945 года в удвоенных масштабах.

В этот же день войскам маршала Конева удалось, наконец, прогрызть оборону немцев южнее Берлина, и его танки получили возможность развивать веерообразное наступление – на Берлин на север, на встречу с американцами на запад и на Прагу на юг. Казалось бы, последняя битва против немцев была выиграна. Но куда там! На всех остальных фронтах снова продолжали громоздить штабеля трупов собственных солдат и возводить баррикады из собственных подбитых танков!

По-видимому, перед прославленными советскими маршалами была поставлена жесткая задача: любой ценой продвигаться как можно дальше на запад. Действительно, в современной исторической ретроспективе это имело грандиозное политическое значение: где именно пройдет граница между ГДР и ФРГ!..

Однако, в конечном итоге, эта граница оказалась довольно далеко на востоке. В то время, когда ценой неимоверных потерь Красная Армия сокрушила, наконец, оборону немцев на Одере, последние, оценив это, немедленно прекратили остатки сопротивления на Западном фронте, а войска, бросая фронт на Востоке, бросались сдаваться американцам – и многим действительно удалось спастись от Сибири!

Но как же расценивать при этом прославленное советское командование?!

Сами маршалы ставили своих коллег (но не себя лично!) довольно невысоко. Например маршал А.И.Еременко писал про своего более прославленного соратника: «жуковское оперативное искусство – это превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру»[456] – и Геббельс это подтверждает: Кюстрин – это горящие танки Г.К.Жукова.