Можно привести и другие примеры, когда болельщики выступали против неустраивавших их решений, принятых руководством. Наиболее показательный случай — создание партии «Вэлли»[293] на юго-востоке Лондона. Когда «Чарльтон» в 1985 году заставили покинуть свой дом, после того как совет лондонского района Гринвич постановил сломать его восточную трибуну, группа болельщиков начала кампанию за возвращение клуба на родной стадион. Акции протеста продолжались, но совет Гринвича забраковал план перестройки стадиона. В 1990 году была создана партия «Вэлли» для продвижения идей протестующих. Ее политика касалась исключительно футбольного клуба «Чарльтон Атлетик» и его стадиона «Вэлли». Во время выборов в местные органы власти партия набрала больше 14 000 голосов. В 1991 году «Чарльтон» вернулся домой. Данный пример показывает, какой силой могут обладать болельщики, если они объединятся. Лучший способ сделать это — использовать политическое давление: голоса избирателей — вот что важно. Как ни банально это звучит, но на региональном уровне для многих людей футбол гораздо важнее, чем местное правительство. Если бы фанаты «Брайтона» могли объединиться и последовать примеру «Чарльтона», им удалось бы избежать многих проблем.

Возникает интересный вопрос. Если бы кто-нибудь постучался в вашу дверь и сказал, что баллотируется на местных выборах, чтобы заставить городской совет сделать что-нибудь с вашим клубом, вы бы проголосовали за него? В то время когда явка на многие местные выборы составляет меньше тридцати процентов, любой кандидат, частью предвыборной кампании которого является футбол, приковал бы к себе внимание общественности и практически наверняка был бы избран. Тот, у кого есть время, деньги и смелость, вызвал бы в городе с большим клубом переполох и заставил изрядно понервничать местную власть. Хотелось бы на это посмотреть! Мы не призываем к созданию Национальной партии футбольных болельщиков — ее время еще не пришло. Но это неплохая идея. Вспомните, полуфинал между сборными Англии и Германии смотрели приблизительно 25 миллионов человек. Для сравнения: на выборах 1992 года за тори проголосовали 12 миллионов.

Что же необходимо сделать? Если клубы наймут кого-нибудь, чтобы поддерживать связь с фанатами, это будет огромный шаг вперед. Если ФА введет должность представителя болельщиков, она добьется важного результата, не говоря уже о доверии. Эти идеи не радикальны, в них есть здравый смысл, и в прошлом их выдвигал не один член парламента. Не все в правительстве согласны с мнением Колина Мойнигена, который перед чемпионатом мира 1990 года в Италии называл английских фанатов отбросами. Член парламента от партии лейбористов Кит Вац[294] призывал к диалогу между болельщиками и полицией; Том Пендри[295], представитель той же партии, требовал, чтобы Ассоциация футбольных болельщиков и Национальная ассоциация клубов футбольных болельщиков получили представительство в Футбольном фонде (безуспешно). Потрясающие концепции предлагали не только члены правительства. Не кто иной, как исполнительный директор премьер-лиги Рик Перри[296] в 1993 году призывал к более тесному общению с болельщиками (хотя он имел в виду только клубы, входящие в премьер-лигу), цитируем: «Пока мы не узнаем мнения фанатов, нам вообще ничего не следует обсуждать», «Каждый вид бизнеса проводит исследования среди покупателей, а если они игнорируют пожелания своих клиентов, то никогда не достигнут успеха». Однако, несмотря на схемы, разработанные в «Норвиче», «Ковентри», «Челси» и «Арсенале», весьма сомнительно, что из этих начинаний выйдет что-нибудь путное.

Легко критиковать клубы и ФА. Но давайте будем честны: ведь в правлении «Теско» или «Маркс энд Спенсер»[297] нет представителей покупателей. У обычного парня также никогда не будет шанса заседать в Вестминстере. Есть ли у нас право жаловаться? Те, кто работают в ФА, сами могут быть болельщиками, но подвергались ли они унижению, которому подвергаются фанаты почти на каждом выезде? Гнали ли их когда-нибудь по дороге слишком усердные полицейские? Сильно сомневаюсь. Как тогда они могут понять то смешанное чувство разочарования и раздражения, которое испытывает среднестатистический болельщик при упоминани и о ФА? Как может Кен Бейтс[298] понять, что думает обыкновенный семьянин или фанат по поводу его руководства «Челси»? Посмотрите на эпопею с Мэттью Хардингом[299]. Кен Бейтс избрал такую позицию по той же старой причине: болельщики смирились с существующим положением вещей, а председателю правления хорошо известно, что деньги, которые они платят за вход, так же хороши, как наличные в банке. То же самое можно сказать практически о любом клубе в нашей стране, потому что всем в руководстве известно, какова средняя посещаемость их стадиона, и эта цифра составляет их фиксированный доход. Руководству известно, что болельщики придут в любую погоду, так что зачем интересоваться их мнением? Если фанатам что-то не нравится, они могут не приходить, так ведь?

Право выбора — важная штука. Если нам не нравятся бобы, которые продаются в «Теско», мы пойдем за ними в «Сейнсберис»[300]. Но футбол это не «Теско». Мы обязаны ходить на него в любом случае, потому что он — часть нас самих. Мы одержимы им и потому не можем стоять в стороне. Руководству это известно, и они используют его, а значит, и нас.

Насилие никогда не покинет футбольную арену. Болельщики всегда будут враждовать друг с другом, так же как игроки всегда будут устраивать стычки на поле. Для некоторых людей страна или клуб настолько важны, что они готовы применить насилие к каждому, кто попытается напасть на их команду. Эти люди никогда не будут участвовать в беспорядках вне футбола, но атака на то, что они расценивают как «свое», немедленно вызовет агрессию. Кроме того, некоторые парни дерутся только для того, чтобы самоутвердиться, и футбол всегда предоставляет им такую возможность.

Тем, кто ни разу не принимал участия в стычках, никогда не понять, что драки на матчах ужасно возбуждают, кроме того, участвовать в беспорядках все еще считается модным. Люди, которые так думают, составляют меньшинство, так всегда было и будет. Однако эти люди влияют на нас, поэтому из-за них нам приходится смотреть игру через призму насилия. Но, если таких людей мало, почему ничего не делается для того, чтобы уменьшить их влияние? И что для этого надо сделать? Сходите на любой стадион, купите программку к матчу, и вы увидите в ней девиз: «Выбьем расиз из футбола!» А как насчет девиза: «Выбьем насилие из футбола»? Возьмите любой футбольный журнал, и вы увидите в нем рекламу чего угодно — от новых спортивных штанов до Radio Five Live[301], но о мерах, которые предлагают ввести ФА и клубы, чтобы снизить уровень агрессии на футболе, не будет написано ни строчки.

Дочитав книгу до этого места, вы можете подумать, что ее авторы выступают за насилие. Да, такая мысль может прийти вам в голову, особенно учитывая, что мы сами когда-то участвовали в беспорядках, и многие рассказы, приведенные здесь, тому подтверждение. Но это не так. Хотя наши книги и повествуют о футбольном насилии, они написаны, чтобы рассказать, как обстоят дела на самом деле, в надежде заново начать спор, который до этого велся в неправильном ключе. Вина полностью лежит на тех, кто принимает участие в беспорядках, ведь если бы не было драк, не было бы и насилия. Мы признаем, что полиция следила за каждым нашим шагом во время Евро-96 из-за нашего прошлого, а ведь для некоторых это по-прежнему актуальное настоящее. Мы признаем: то, чем мы занимались раньше, это неправильно; мы напрасно тратили на это время и силы. Зачем куда-то ехать, устраивать беспорядки, а потом возвращаться домой? Бессмысленно и просто нелепо. Но. к сожалению, сотни фанатов по-прежнему участвуют в этом безумии. Зачем ехать за сборной Англии в страну, в которой ты, возможно, больше никогда не окажешься, и попадать там в неприятности? Но факт остается фактом, и мы старались объяснить, почему с этим сложно что-то поделать, опираясь на наш собственный опыт и рассказы очевидцев. Теперь мы должны высказать свои соображения насчет того, как остановить это безумие или, по крайней мере, уменьшить уровень агрессии. Но поверьте, это не так уж и легко. У каждой медали две стороны, и в нашем случае другая сторона — это ФА.