Лицо Аманды стало розовее ее платья.

– Ах ты, сорокамиллионная сука! – Она произнесла все это с одинаковым выражением на лице. – Я всегда догадывалась, что именно ты помешала Чарли поддержать меня! – Она внезапно вытянула руку вперед, и содержимое ее стакана, словно маленькая волна во время прилива, выплеснулось в лицо Сорчи.

Из горла вдовы вырвался низкий вибрирующий звук, который затем быстро перешел в громкий вопль. Она бросилась на высокую блондинку, и через секунду между ними завязалась драка с тасканием за волосы, царапаньем ногтями, кусанием, неудержимыми пинками и прочими непристойностями. Уровень издававшихся при этом звуков, подумал я, был разве что на несколько децибел ниже того порога, который может привести к оглушению. Крики болезненной агонии нельзя было отличить от воплей триумфа.

Некоторое время казалось, что Сорча обладает тактическим преимуществом, когда она пальцами обеих рук вцепилась в волосы блондинки и внезапным рывком швырнула ее на пол. Однако Аманда немедленно взяла реванш, опрокинув Сорчу на пол. Блондинка в ответ молниеносно накинулась на тело распростертой противницы, схватила за уши и начала колотить головой об пол.

– О, если бы было под рукой ведро воды, Бойд! – крикнул Шеппард, перекрывая своим голосом шум, производимый дерущимися.

– Вы наблюдаете за всем этим ради удовольствия! – прокричал я в ответ. – Почему вы их не растащите?

– Не существует большего бешенства, чем то, в которое впадает женщина, которую вы попытаетесь оторвать от противницы во время драки. – Он беспокойно ухмыльнулся. – Скоро обе выдохнутся.

Я окинул взглядом сражающихся и увидел, что положение переменилось. Теперь Сорча сидела верхом на Аманде и пыталась выдавить ей пальцами глаза. Угроза бедствия, вызванная сражением, явно усилилась. Я снова неохотно обратился к Шеппарду.

– Возьмитесь за одну, а я за другую! – проорал я.

Он кивнул, проявляя при этом полное отсутствие энтузиазма:

– Я берусь за Аманду!

Стратегия определилась точно. Итак, я подобрался сзади к Сорче, обхватил ее и начал оттаскивать – брыкающуюся и вырывающуюся – примерно на расстояние в пятнадцать футов от Аманды. Последняя сумела сесть. Лицо ее выглядело растерянным. Она увидела протянутую руку Шеппарда и мгновенно свирепо впилась зубами в верхние суставы трех его пальцев. Страдальческий вопль, который он издал от дикой боли, заставил замолчать даже Сорчу. Он вырвал свои пальцы, стремительно ударив Аманду по голове свободной рукой и повергнув ее таким образом снова в горизонтальное положение.

Шеппард неистово слизывал кровь со своих пальцев. Его обычно голубые глаза приобрели какой-то размытый оттенок. Он наблюдал за тем, как Аманда медленно пыталась еще и еще раз вернуться в сидячее положение. Она с недоумением уставилась на Шеппарда, а затем злая улыбка расплылась на ее расцарапанном лице.

– Даже сорок миллионов долларов не помогут купить этому негодяю новые пальцы! – проговорила она довольно.

В следующее мгновение я подумал, что не следует особенно винить Шеппарда за то, что он еще раз съездил ей по голове так, что она без памяти свалилась на пол.

Через пару секунд я ослабил хватку, Сорча мягко выскользнула из моих рук и тоже без сознания упала на пол, словно куча тряпья. Я подсунул под нее ногу и перевернул на спину, чтобы выяснить, кто же в конце концов победил. Мое немое предложение решить этот вопрос так поразило Шеппарда, что он на целых две секунды оставил свои пальцы в покое.

Прически обеих заставили бы всякое уважающее себя чучело с париком на голове в страхе броситься прочь. Платье Аманды превратилось в несколько отдельных розовых полосок, а бюстгальтер оказался надетым задом наперед, правда, при ее сложении это не играло особой роли. Глаза опухли после того, как их яростно только что выдавливали пальцы противницы, и у нее на теле появилось несколько царапин от горла и до пупка.

Мы, рефери, решили сразу не принимать во внимание старые шрамы. У Сорчи была разбита нижняя губа, а вокруг шеи образовались безобразные красные кольца. Жакет ее брючного костюма вполне соответствовал тому, что осталось от платья ее противницы, а одна из чашек бюстгальтера сбилась под грудь, придавая ее обладательнице нелепый кривобокий вид. У нее также хватало царапин, но главным образом на руках и спине.

Рефери проконсультировались и пришли к смелому выводу о том, что сражение закончилось вничью. Затем мы обратились к бару, чтобы отметить наше нелегкое решение.

Когда мы осушили свои стаканы наполовину, Сорча внезапно издала громкий стон и села, подперев голову руками. Спустя несколько секунд задергалась Аманда, завизжала, перевернулась и начала колотить по полу ногами. Ну, это просто бравада, нервно решили рефери. Однако почти тотчас Сорча разразилась истерическими слезами, а ее бывшая противница присоединилась к ней вторым голосом. Рев достиг потрясающей кульминации, потом вдруг резко оборвался, когда от двери раздался веселый мужской голос:

– А! – Голос излучал явное благодушие. – Как хорошо снова оказаться с вами! Все как в добрые старые времена!

Я взглянул на пришельца – высокого, плотного человека, стоявшего в дверях, и увидел, что его карие глаза в крапинку сверкали из-под густых бровей. Он по-приятельски помахал мне правой рукой:

– Привет, мистер Бойд! – Его рот с плотно сжатыми губами расплылся в улыбке, вывернутые ноздри хищного носа раздувались. – Вижу, вечеринка уже раскручивается, как и было обещано.

– Конечно, мистер Рейнер, – вежливо кивнул я. – Скажите мне только вот что: как сегодня чувствует себя Гарри после того, как он выступил в роли обнаженной по пояс официантки?

Ужин в этот вечер протекал довольно мрачно. Трудно было вести какую бы то ни было беседу, потому что Сорча и Аманда не разговаривали друг с другом, и ни одна из них даже не посмотрела ни на Шеппарда, ни на меня. Дафне тоже хранила молчание. Единственным, кто еще открывал рот, был Рейнер, но звук его собственного голоса, к которому никто не присоединялся, в конце концов гнетуще подействовал и на него: он, как и все, перестал делать какую-либо попытку завести беседу.

Едва подали кофе, Дафне поднялась и уставилась неподвижным взглядом в потолок.

– Я ухожу к себе, – объявила она. – Если кому-нибудь что-то понадобится, просто позвоните. Спокойной ночи!

– Сядьте, – сказал я ей официальным тоном. – Вы никуда не уйдете.

Щеки ее покрылись алыми пятнами.

– Не смейте так разговаривать со мной, Дэнни Бойд! И кроме того, не забывайте, что вы находитесь в моем доме!

– Дом принадлежит вашему отцу, – парировал я, – и он вас выставил отсюда, если помните, лет восемь назад.

Она плюхнулась назад на стул, и я весьма удивился, что высоковольтное напряжение, исходившее из ее глаз в моем направлении, не взорвало ее глазные яблоки.

– Дело в том, что это моя работа, – сказал я, обращаясь к остальным. – Мне даже платят за нее. Поэтому на время придется забыть о драках и перебранках, чтобы мы могли снова разговаривать друг с другом. Мы все знаем, что идея провести вечеринку в этот уик-энд заключается в том, чтобы попытаться выяснить, кто же все-таки украл драгоценности Сорчи.

– Я не знала этого, – язвительно заметила Дафне. – И думала, что мы просто проводим ежегодный марафон по скачкам в постели!

– Марафон закончен, – ответила Сорча, с трудом произнося слова из-за распухшей нижней губы. – Ты проиграла!

– Полагаю, мистер Бойд прав, – напыщенно произнес Рейнер. – И Дэнни может начать действовать. Пожалуйста, зовите меня просто Марвин. – Его густые брови благодушно поднялись. – Можно я задам вам один вопрос?

– Конечно, – ответил я, сосредоточившись в этот момент на том, чтобы закурить сигарету.

– Почему вы убили Эдуарда Уоринга?

Вопрос вызвал за столом по-настоящему бурную реакцию, особенно со стороны Аманды Пикок и Росса Шеппарда, которые еще не знали, что Уоринг мертв.