Неподалеку от Феризы стоял небольшой каменный замок, возведенный с большим искусством. Некогда он служил форпостом, прикрывавшим город от набегов кочевников, а сейчас служил пристанищем последним отпрыскам одного древнего, некогда славного, а теперь захиревшего рода. Именно туда и направлялись люди, спасшие колдунью от виселицы. И вместе с ними — гирканка.

После нескольких часов бешеной скачки они остановились у ворот небольшого, но хорошо укрепленного поместья.

За высокой каменной стеной, перед которой был выкопан глубокий ров, кишащий змеями, стояла прочная башня, сложенная из необработанного серого булыжника. Узкие окна-бойницы, зубцы на крыше, где могли скрываться, высматривая врага, лучники, — все это говорило о том, что строителей замка более всего заботили вопросы обороны.

По подъемному мосту всадники въехали на территорию крепости. Подбежавшие слуги помогли им спешиться.

Теперь, когда лучники стояли рядом, Элленхарда хорошо замечала несомненное сходство между ними, которое могло быть только семейным.

Старший, которого называли Гарольдом, взял на руки потерявшую сознание Азанию и осторожно понес ее в башню. Элленхарда и младший из лучников — его имя было Эдмун — двинулись следом.

Гарольд, как выяснилось почти сразу, приходился Эдмуну дядей. Сестра Гарольда, Элиза, овдовела вскоре после рождения сына и, по настоянию брата, вернулась с малолетним ребенком в родовое гнездо. Это была старинная семья, предки которой происходили из Бритунии. Причины, заставившие прадеда Гарольда оставить родину и с родней перебраться в Туран, не обсуждались. Хотя эти причины имелись — и довольно веские.

Семья Гарольда считала для себя оскорблением подчиняться приказаниям какого-то Священного Совета, хотя в обычное время отношения бритунийцев с жителями и правительством Феризы складывались всегда мирно, как у добрых соседей.

Бесчувственную, истерзанную пытками, все еще обнаженную Азанию уложили на простыни и искупали в бочке с подогретой водой, после чего обернули в мягкое одеяло и уложили в постель.

Элленхарда, кое-что понимавшая в лечении больных, не могла не одобрить действий Элизы и ее служанок. Как всякий воин, странствующий по свету, она, естественно, неплохо разбиралась и в целебных травах, и в костоправстве.

За все то время, что Элленхарда помогала хозяевам поместья спасать и лечить Азанию, никто не задал ей ни одного вопроса. Ее помощь принимали с молчаливой благодарностью.

И лишь когда все убедились в том, что Азания погрузилась в спокойный сон и жизни ее больше ничего не угрожает, настало время для вопросов и ответов.

Ужин подали в большом зале, освещенном факелами. Чистая льняная скатерть с простым узором по краям, глиняная посуда, расписанная орнаментом в виде птиц и цветов, домашнее вино в кувшине с широким горлом, простая, но вкусно приготовленная и сытная пища, — все это очень понравилось Элленхарде. Жаль только, что Тассилона здесь нет…

Она тотчас отогнала мысль о своем спутнике. Еще не хватало — раскиснуть перед чужими людьми… И все-таки ее глодала тоска. Без Тассилона она чувствовала себя совершенно покинутой в большом, полном опасностей враждебном мире. Только рядом с ним — спокойно и безопасно. Только в лучах его любви она согревалась по-настоящему. За то время, что они знакомы, она успела сильно привязаться к нему… Впрочем, Элленхарда была уверена в том, что Тассилон не потеряет ее из виду: если они и расстались, то ненадолго. А без помощи Элленхарды Азанию вряд ли удалось бы спастись.

Поэтому гирканка изгнала из головы все неуместные мысли и молча принялась за еду. Гостеприимные хозяева не спешили с расспросами. И все же Элленхарда понимала, что ей придется кое-что рассказать о себе.

Она назвала свое имя и род, добавила, что разыскивает брата — единственного родного по крови человека, который, кроме нее самой, остался в живых.

Ее слушали сочувственно.

— Твоя судьба горестна и полна нерешенных вопросов, — сказал Гарольд. — Однако все это не объясняет главного для нас: почему ты помогла нам похитить Азанию? К чему тебе, чужестранке, у которой, к тому же, такое важное дело, как поиски брата, бросаться на помощь незнакомке, осужденной за колдовство?

Элленхарда немного помолчала, собираясь с мыслями. На такой вопрос надлежало ответить достойно, без излишнего хвастовства, но и не преуменьшая собственных заслуг. Судя по тому, как напряженно смотрели на нее теперь Эдмун, Гарольд и Элиза, от ее ответа зависит их дальнейшее отношение к ней. Элленхарда, впрочем, и сама толком не знала, почему очертя голову ворвалась в безумную затею дяди и племянника.

— Мне так захотелось, — произнесла она наконец с некоторым вызовом и даже, пожалуй, высокомерно. — Не было времени думать, не хватило времени даже чувствовать. Просто захотелось — ясно? Я — дочь и сестра вождя! Только так и совершаются большие дела — захотел и сделал! Так учили меня брат и отец. Разве они были неправы? Как только воин начинает задумываться, что да почему, — конец. — И желая быть совсем искренней, Элленхарда добавила: — Кроме того, меня разозлил этот их Священный Совет. Кто они такие, эти советчики? Почему указывают, о чем мне думать, как себя вести? Мне пришлось прятаться от них в какой-то вонючей лавке, пока они маршировали по улице! А местные жители считают, что это правильно. Я — не считаю. Я решила… Может быть, колдунья будет мне полезна в моих поисках… Мне нужна ясновидящая, Настоящая. Такая, чтобы увидела в зеркале моего брата, подсказала, куда идти. Чтобы разглядела в мире моих врагов — где они, и так ли им худо живется, как они заслужили. Вот почему! А вы для чего затеяли это дело? Сумасшедшее дело! Без меня у вас ничего бы не получилось. Опасность не миновала. Вы это знаете? У таких, как этот Священный Совет, повсюду могут быть шпионы.

Гарольд и Элиза переглянулись. Высокомерная девочка-гирканка со шрамами на щеках, злыми черными глазами и совсем детским, нежным овалом лица представлялась им настоящей загадкой.

Ее ответ не объяснил им почти ничего. Откуда она все-таки взялась? Свалилась как снег на голову! И ведь она права — без ее вмешательства их отчаянная затея была обречена на провал.

— Мы уже не в первый раз оставляем в дураках Священный Совет, — заговорил наконец Гарольд. — Правда, такое дерзкое похищение совершаем впервые. Теперь придется затаиться на некоторое время. Впрочем… Фонэн…

— Кто это? — спросила Элленхарда, обмакивая пальцы в соус и невозмутимо облизывая их.

— Глава Священного Совета… — пояснил Гарольд и замолчал.

Элиза метнула в сторону брата тревожный взгляд, а затем подозвала слугу и распорядилась подать фрукты. Элленхарде показалось, что хозяева замка скрывают от нее какую-то тайну, однако предпочла не торопиться. Безмолвно было решено, что Элленхарда на некоторое время остается в замке. Это даже не обсуждалось. Что ж. Если хозяева замка не спешат посвящать гостью в свои секреты — она узнает обо всем сама, когда придет срок, а пока не следует лезть с назойливыми расспросами. Возможно, скоро все прояснится.

Несмотря на искреннюю благодарность, которую семья Элизы питала к Элленхарде, появившейся так вовремя и сумевшей помочь Эдмуну и Гарольду, у старшего из хозяев замка не было полной уверенности в том, что гирканка была с ними вполне откровенна и что ей следует доверять. Кое-какие сомнения на ее счет у Гарольда все-таки оставались. Непростая жизнь, которую вели владельцы небольшого замка, зажатые между гирканскими степями и Феризой, сделала Гарольда недоверчивым. Насколько знал Гарольд, Фонэн чрезвычайно хитер и коварен. С главы Священного Совета сталось бы заплатить этой разбойнице-гирканке, наемному мечу, чтобы она помогла освободить осужденную ведьму и проникла в замок. Не шпионка ли она, подосланная самим Фонэном? Слишком хорошо известно, какую ненависть питает фанатичный преследователь ведьм к этой семье, которая столь откровенно презирает фанатиков, захвативших власть в Феризе.