– Не пойму: ты доволен тем, что я сплоховала, или раздосадован тем, что Пьетро оказался молодцом?

Капитан приблизился к своему мечу. Снова взявшись за точильный камень, он прислонился к башенке.

– Ни то ни другое. И то и другое. С чего бы мне радоваться смерти мальчика?

Катерина сжала губы.

– Ты не можешь пролить кровь от крови своей, но ты едва выносишь Ческо. Ты скрываешь свое отвращение, и весьма успешно, но я-то все вижу.

– Значит, это твоя вина – не научила меня притворяться как следует. Скажи мне только одно. Похоже, у тебя имеется ключ от моей души – скажи, почему мальчик мне настолько ненавистен?

– Потому что ты ничуть не лучше Патино. Потому что ты всегда втайне надеялся – вы с Патино втайне надеялись, – что мавр лжет. Пока не родился Ческо, ты тешил себя надеждой, что ты и есть Борзой Пес.

Кангранде покачал головой.

– Правда это или нет, значения не имеет. Я не желаю смерти мальчика.

– Я видел ваше лицо, синьор. – Ноги подкашивались, однако Пьетро поднялся и сделал шаг из тени. Голос его прозвучал неожиданно глухо. – Когда вы думали, что Ческо мертв. Я видел ваше лицо, синьор.

Катерина так и подскочила.

– Пьетро? Сколько времени ты?..

Кангранде отлично владел собой.

– А вот и судья к нам пожаловал. Как раз вовремя. Моя сестра высказала интересное предположение. Она говорит, что я завидую Ческо, ненавижу Ческо, питаю отвращение к Ческо, желаю смерти Ческо. Однако я не могу сам убить его; я даже не могу нанять убийцу. По мнению Катерины, я в равных пропорциях являюсь лжецом и ревнивцем. Допустим. Сознаюсь. Я сознаюсь в том, что в минуты душевной слабости я желаю быть тем, кем, я раньше верил, я и являюсь. Разумеется, я хочу быть Il Veltro – все детство и отрочество я провел в его тени! Насколько сильно я ненавижу мальчика за то, что он – тот, кем должен был быть я? Людям мечтать не запретишь; возможно, не видя Борзого Пса во мне, они ищут его качества в Ческо. Однако вдруг он – второй я? Что тогда? Тогда жалость моя беспредельна. Но, Пьетро, пойми: Борзой Пес Ческо или нет, я не желаю его смерти. Я сказал, что сегодня ночь правды, поэтому не сомневайся – мы имеем дело с той частью домыслов моей сестры, которую я решительно опровергаю. Повторю: я не желаю Ческо смерти.

– Я видел ваше лицо, – настаивал Пьетро.

Кангранде склонил голову – казалось, он внимательно рассматривает лезвие отцовского меча.

– Похоже, мне придется многое объяснить. Но давай для начала проверим чувства самой Катерины к Ческо и заодно ко мне. Как думаешь, Пьетро, очень ли Катерина страдает от мысли, что ее собственная роль в воспитании легендарного Пса сводится к роли матери?

Кангранде помедлил. Луна освещала его лицо.

– Да, она мать. Та, что дает жизнь. Вот ее роль. Катерина больше чем родная мать: она не родила героя, она его воспитала. Разве этого не достаточно? Разве это не завидная судьба? Только не для Катерины. – В голосе Кангранде послышалось презрение. – Она женщина. Судьба, в которую моя сестра так верит, дала ей женское тело. Кому, как не тебе, Пьетро, знать, каково это – зависеть от собственных физических возможностей! Твоя хромота – ерунда по сравнению с проклятием, каким является для Катерины ее пол. Только вообрази ее отчаяние! Меня судьба все еще дразнит обещаниями, Катерине же отказано в истинном величии с самого рождения!

– Все это не относится к делу, – перебила Катерина.

Кангранде усмехнулся.

– В таком случае, может, скажешь, что относится к делу?

– Будущее Ческо. Допустим, мы поверили, что ты не желаешь его смерти; все равно о ней мечтает твоя жена. И Патино. Тот как минимум хочет, чтобы Ческо исчез, не мешал, не путался под ногами. Патино с удовольствием продал бы мальчика в рабство. И твоя жена, и Патино представляют угрозу для Ческо.

– Верно, – кивнул Кангранде.

– Получается, что Ческо не может здесь оставаться.

– Согласен.

Катерина в искреннем удивлении вскинула брови.

– Так ты отпускаешь его? Ты позволишь мне забрать Ческо и отвезти куда-нибудь, где нас никто не найдет?

– Не спеши, милая моя. Частично пророчество аль-Даамина сбудется. Маленького Ческо возьмет на воспитание новый человек. Уж я прослежу, чтобы о мальчике заботились надлежащим образом. Но ты, дражайшая сестрица, не будешь иметь к этому никакого отношения.

Катерина вызывающе вскинула голову.

– Ты этого не сделаешь.

– Еще как сделаю. А вот и ответ почему. Скажи, Пьетро, ты когда-нибудь задумывался, как родная мать Ческо могла от него отказаться?

Пьетро вспомнил разговор, который брат и сестра вели у его постели, когда он лежал в полубреду.

– Ческо пытались убить. Она хотела спасти ему жизнь.

– Правильно. А теперь посуди сам. Моя жена тогда еще не знала о существовании Ческо; не знал об этом и граф. Да что граф – я сам понятия не имел. Получается, лишь один человек, кроме матери Ческо, знал о его рождении.

Пьетро не мог поверить в намеки Кангранде; видимо, недоумение отразилось на его лице. Кангранде подмигнул юноше.

«Наверняка лжет… Но нет, другие объяснения не выдерживают никакой критики».

Чувствуя, как в сердце разверзается пустота, Пьетро взглянул на Катерину, которая и не подумала опустить глаза.

Кангранде расхохотался.

– Да, именно. Она хотела, чтобы мать Ческо отказалась от него. Нет, хотела – неподходящее слово. Она жаждала этого, ей это было необходимо. Катерина наняла убийцу, чтобы донна Мария поскорее приняла решение. И чтобы я тоже не тянул кота за хвост. Угроза жизни Ческо заставила бедную женщину броситься в объятия Катерины и молить о защите своего сына.

– Ческо был вне опасности, – произнесла Катерина. – Я знала, что судьба защитит его.

– Лишь в том случае, если он – Борзой Пес. Если же нет… Разве нанять убийцу – не лучший способ узнать правду? Одним ртом больше, одним меньше. Хотя игра была опасная. Если бы мальчик погиб, Катерина навлекла бы на себя проклятие нашего отца. Она запятнала бы руки родной кровью. Однако все получилось как нельзя удачнее, Катерина получила мальчика на воспитание. Сбылась ее мечта. Какая жалость, что труды оказались напрасны.

Не замечая исполненного ужаса взгляда Пьетро, Катерина произнесла:

– Ты не можешь взять его в свой дом, Франческо. Там он будет постоянно подвергаться опасности.

Кангранде кивнул.

– Вот поэтому-то Ческо и отправится в Равенну. С Пьетро.

Катерина вздрогнула.

– В Равенну? С Пьетро?

– Что это, эхо? Да, мой милый попугай, именно так. А хорошо я придумал, правда? Я подпишу указ о том, что Ческо будет моим наследником, если судьба не подарит мне законного сына. А пока мы объявим, что мальчик умер от перенесенных испытаний, от испуга, от удушья, да мало ли от чего. Нам поверят – у Ческо сегодня было предостаточно причин отдать богу душу. Мы похороним пустой гроб здесь, в Виченце; пожалуй, стоит построить церковь в память о Ческо. До сих пор сир Алагьери не уставал доказывать нам, что способен справиться с любым заданием, и даже отговорок более-менее серьезных не придумывал. Пьетро воспитает мальчика как своего родственника. В Равенне Ческо будет в безопасности и вдобавок вырастет в окружении величайших мыслителей и вообще честнейших людей. В Равенне Ческо никто не достанет – и мы в том числе.

– И мы? О боже! – Катерина возвела руки к небесам, откликнувшимся лишь звездным светом. – Неужели мы снова должны это сделать? Франческо, подари мне одну из своих птиц – я буду репетировать с ней свою роль. Я сделала тебе больно, из-за меня ты не стал тем, кем хотел стать. Я правильно выучила слова?

– Да, правильно. Мальчика нужно увезти.

– Чтобы защитить от меня? От моих козней? Не знала, что у нас тут театр! От чего ты хочешь его защитить?

Кангранде неотрывно смотрел на лезвие меча.

– От бремени твоих ожиданий.

Катерина принялась ходить вокруг брата кругами, словно коршун, приметивший жертву.

– Франческо, ты не на сцене, – прошипела Катерина. Здоровой рукой она вцепилась брату в запястье, прекратив скрежет точильного камня. – Брось свою игрушку. Настоящие актеры всегда знают, куда девать руки.