Катерина не хуже любого из военачальников Вероны была посвящена во все подробности плана; она мигом поняла, что все пошло не так, как задумывалось. По звукам, доносящимся с места сражения, стало ясно: дела плохи. Похоже, муж ее слишком занят обороной, чтобы выделить хотя бы десяток солдат, которые подали бы сигнал. Поэтому, оставив Ческо и Баилардетто на попечение няньки и Фацио, Катерина бросилась к колокольне. Понадобилось задействовать всех слуг, чтобы раскачать тяжелые колокола, и к силе мужских рук прибавить собственный вес. Теперь Катерина смотрела на рубцы от веревок на ладонях и проклинала брата.

«Где ты, Франческо? Почему ты не с нами, почему не защищаешь свой город и своего наследника?»

В ушах ее прозвучал ответ: «Если бы я хотел, чтобы он был в безопасности, зачем бы я стал оставлять его на твое попечение? Это ты его бросила».

Катерина застыла, охваченная необъяснимым предчувствием. Руки ее задрожали.

– Скорее домой!

Солдаты Пьетро едва успели забаррикадировать вход на указанную Скалигером улицу, когда падуанцы предприняли новую атаку. Как и предполагал Скалигер, враги не стали преследовать отряд Баилардино, а решили окружить его. В свое время воины Ксеркса I прошли козьей тропой; теперь падуанцы обнаружили предательские улочки, совершенно неожиданно для них занятые маленькими отрядами.

Перевернутая телега с соломой и нечистотами вряд ли могла сдержать натиск падуанцев, взалкавших славы; горстка защитников казалась им вовсе не стоящей внимания. Пьетро старался не сосредоточиваться на боли в правой ноге. Он стоял между телегой и стеной и только успевал отражать удары мечей. Конь его находился в конце улицы, на случай если понадобится отступить. Но Пьетро не желал отступать.

Бок о бок с Пьетро мавр размахивал трофейной алебардой, в его руках походившей на топор демона. Морсикато, укрепившийся на телеге, ругался последними словами. Остальные люди Пьетро снова затянули песню; песня звучала не столь вдохновенно, как в первый раз, потому что ряды певцов значительно поредели. Падуанцы шли по своим же убитым и раненым – им не терпелось вырваться из двора и начать масштабную резню.

Из-за дыма Пьетро не видел, куда приходятся его удары. Вдруг перед ним упал горящий факел. Пламя прошлось по доспехам, искры взметнулись и обожгли лицо. Пьетро поморщился – и тут же сообразил, для чего может пригодиться факел. Уклонившись от удара, он швырнул факел на телегу. В тот же миг улицу заполнил густой запах горящей соломы. Еще через секунду телега была объята пламенем, а Пьетро и его солдаты смогли отступить и перевести дух. Несколько конных падуанцев попытались перескочить через пылающий барьер – лишь для того, чтобы их надели на копья или разрубили алебардой. Мертвые тела послужили дополнительным укреплением.

Откуда-то появилась фляга с вином. Пьетро хлебнул, прополоскал рот и выплюнул вино, тотчас пропахшее дымом и пылью. Затем сделал несколько глотков и передал флягу дальше. Один из солдат вытирал кровь с лица мавра.

– Синьор Морсикато, как вы? – спросил Пьетро.

– Держимся, но падуанцы вот-вот прорвутся. Обязательно.

– Я слышал колокольный звон, – обнадеживающе произнес Пьетро. Доктор, выбившийся из сил, только кивнул.

Мавр посмотрел на небо и изрек:

– Будет дождь, а это хорошо.

– Разве? – в ужасе спросил доктор.

– Конечно. – Мавр усмехнулся. – Засуха кончится.

Морсикато вытаращил глаза. Солдаты захохотали. Мавр явно заслужил их доверие.

– Не Теодоро, а Тарват, верно? – шепнул Пьетро.

Мавр кивнул.

– Скоро привыкнешь.

– Тарват аль-Даамин, тайный астролог принцев и королей. Я просто подумал, лучше я назову тебя твоим настоящим именем, прежде чем… – Пьетро осекся и посмотрел на сражающихся.

– Прежде чем умрешь? Ты не умрешь сегодня, сир Алагьери.

– Смотри, такие обещания обязывают, – рассмеялся Пьетро. – А теперь объясни, что значит Арус?

– «Арус» значит «жених», – улыбнулся мавр. – Если уцелеем, расскажу, откуда такое прозвище.

– Ну, теперь хоть есть повод уцелеть.

И вдруг пылающая перевернутая телега дернулась и подвинулась прямо на них. Остановилась, протащилась еще с десяток локтей вверх по улице. Что-то толкало телегу, прикладывая огромные усилия.

Пьетро выругался.

– Таран! Все назад! Нам их не остановить!

Его солдаты и так уже отступали. Падуанцы сняли с петель уцелевшие при пожаре двери и с их помощью толкали телегу. Блестящая идея с поджогом оказалась не такой уж блестящей – солдаты не в силах были сдержать натиск горящего барьера.

Пьетро бросился к Помпею и вскочил в седло. На соседней улице было подозрительно тихо, лишь дым свидетельствовал о сражении.

– Доктор, найдите Кангранде, скажите ему, что они приближаются! Мы будем стоять до последнего.

– Тебе не удержать улицу!

– Не беспокойтесь обо мне. У меня есть план. Скорее, найдите Кангранде.

Морсикато поскакал на север. На углу он повернул направо, объезжая отряд виченцианцев.

Пьетро окинул взглядом своих солдат.

«Моих солдат», – подумал он.

На их лицах было написано ожидание. В живых осталось семеро. С самим Пьетро и с мавром – девятеро. Пьетро улыбнулся:

– Девять – счастливое число моего отца.

– Будем надеяться, что счастливые числа передаются по наследству, – произнес один из солдат. – В чем заключается ваш план?

У Пьетро не было плана. Он так сказал, чтобы отделаться от доктора. Теперь Пьетро смотрел на пустую улицу, и голова его гудела от отсутствия мыслей. Пьетро пожал плечами.

– Мы убьем каждого сукина сына, который посмеет нос показать на улицу.

Наградой Пьетро послужили мрачные кивки и ухмылки. Они погибнут, но то будет славная смерть, и их отцы и сыновья преисполнятся гордости.

Тарвату Пьетро сказал:

– Какой там сейчас расклад на небе?

– Слишком много дыма. Неба просто не видно.

– Похоже, нам конец. – Пылающая телега с грохотом приближалась. – Отступайте, идите вниз по улице! Падуанцы из-за дыма ничего не видят. Они ожидают, что мы обратимся в бегство! Они будут смотреть на север, а мы атакуем с юга! – Солдаты доскакали до угла и остановились. – Для меня большая честь руководить вами. Была.

Огонь с телеги уже перекинулся на дома. Еще напор – и телега поползет вниз по пустой улице.

– Приготовились! – крикнул Пьетро и тут же закашлялся.

Горящая телега пошатнулась и рухнула прямо перед маленьким отрядом.

– Вперед!

Пьетро пришпорил коня. У него на глазах импровизированный таран развалился на составляющие. Теперь путь для падуанцев был свободен. Пешие солдаты бросились вниз по улице и повернули на север, чтобы напасть на отряд виченцианцев сзади. Лишь немногие заметили девятерых конных, устремившихся на них с юга. Эти немногие попытались предупредить своих, однако первой волне падуанцев, хлынувшей на улицу, оставалось только прятаться. Девять коней топтали все и вся на своем пути, над падуанцами свистели мечи, превращая их тела в кровавое месиво.

Увлеченные боем, девятеро не заметили, как оказались на открытом пространстве.

– Останемся или ретируемся? – спросил мавр.

Было ясно: больше такого случая не представится. Они еще могли скрыться через северные или западные ворота.

– Надо продержаться как можно дольше, – отвечал Пьетро.

Падуанцы, чуя победу, нескончаемым потоком мчались по улице. На этот раз Пьетро дал им к себе приблизиться. Солдаты его, орудуя мечами, выкрикивали проклятия и самые грязные ругательства.

Одного солдата копье поразило в самое горло. Пьетро убил копейщика и закричал:

– Давайте! Вперед!

Астролог сражался как демон. Он и походил на демона: по черному лицу струилась кровь, белые шрамы набухли и пульсировали. Пьетро отразил удар сбоку, который неминуемо стал бы для Тарвата последним; вместе они бросились в пучину копий и мечей, жаждущих крови.

К поводьям, которые держал мавр, потянулись жадные пальцы. Мавр сражался отчаянно, но получил удар по голове, от которого на шлеме образовалась вмятина. Пьетро попытался подхватить покачнувшегося друга, но его ударили по больной ноге. Он морщился от боли, но все еще держался в седле, когда следующий удар, по спине, свалил его на землю. Он летел мучительно долго, натыкаясь на пеших падуанцев, и рухнул тяжело и почему-то не окончательно.