– Я рада, что вы это понимаете, – весело ответила Джин, наблюдая, как легко и красиво Корт двигается по яхте.

Он надел джемпер, и девушка залюбовалась его мускулистой фигурой. Белый трикотаж красиво облегал широкие плечи и подчеркивал узкую талию.

В глазах Корта промелькнула улыбка, и он, отвязав яхту, отчалил от пристани. Он все делал сам, справедливо считая девушку бесполезным пассажиром.

На самом деле Джин была не против научиться ставить парус и держать направление с помощью руля. Было занятно наблюдать за точными и уверенными движениями Корта. И все-таки гораздо интереснее испытать все самой, набивая синяки и шишки, чем смотреть, как это делают другие.

Сверкающая белизной яхта плавно развернулась и, поймав парусами ветер, взяла курс в открытое море.

Сидя на обитой кожей крышке рундука неподалеку от руля, Джин любовалась Кортом. Как уверенно он держит штурвал! Наконец ван Рой привел яхту к ветру и поспешил убрать паруса. Яхта остановилась, покачиваясь на невысоких волнах. Берег едва виднелся вдали.

– Вам нравится управлять яхтой? – спросила Джин.

Корт пристально всматривался в линию горизонта.

– Да, – ответил он, улыбаясь. – Каждый год я стараюсь приехать, когда Питер здесь. Мы с ним ходим на яхте, вспоминая детские годы. Порой в такие минуты кажется, что опять вернулась юность.

– Вы жили вместе, когда были детьми? – Джин любовалась игрой света, причудливо отражавшегося от поверхности воды.

– Когда мы были подростками. Чтобы вам все было понятно, я расскажу немного о семействе ван Роев, – объяснял Корт, возвращаясь к рулю и слегка разворачивая яхту. – Питер из той части семьи, которая попала в Штаты во время Второй мировой войны. Наша семья пережила войну в Англии. Когда мы стали постарше, нас послали в одну подготовительную военно-морскую школу в штате Коннектикут, потому что мой отец был назначен на хлопотный и не очень привлекательный пост в нидерландском министерстве иностранных дел. В школе мне очень нравилось иметь такого друга и родственника, как Питер.

– Так вот почему вы хорошо говорите по-английски, – заключила Джин.

– Питер обучил меня слэнгу, как родному языку, – ответил Корт, и глаза его светились от счастливых воспоминаний юности. – К сожалению, он хорошо знал голландский и переводил мне английские тексты, поэтому я не научился как следует читать. Газеты и письма не представляют для меня особых трудностей, но за английский роман я бы не взялся.

– Потом вы оба пошли во флот?

Корт отрицательно покачал головой:

– По условиям нашей школы этого не требовалось. Питер поступил в Гарвард, а я уехал в Голландию. Но когда отца направили в Испанию, я выбрал университет в Париже.

– Сорбонну? – оживилась Джин. – Что вы изучали?

Губы Корта изогнулись в лукавой улыбке, он подсел на рундук рядом с девушкой.

– Французских женщин, – ответил он игриво, но тут же перешел на серьезный тон. – Нет, я учился всему, что видел вокруг. Но интересы старинного рода, к которому я принадлежу, привели меня к тому, чем я занимаюсь сейчас. Из поколения в поколение мы коллекционировали живопись и ювелирные украшения. Одно нанизывалось на другое, и меня пригласили в Интерпол экспертом по произведениям искусства и драгоценностям.

– Это увлечение или… работа? – поинтересовалась Джин.

– Немного то, немного другое, – ответил Корт, окидывая долгим взглядом морской простор. – Теперь мы можем поговорить, – он сидел рядом с девушкой, опираясь на переборку, и поглядывал на Джин, щурясь от солнечного света. – Прежде всего должен вам сказать, что так хранить драгоценности нельзя. Украшения грязные, поцарапанные друг об друга. Так не годится, – ван Рой укоризненно покачал головой.

– Что же делать, – Джин приняла его критические замечания близко к сердцу, – меня никто не учил…

– Это все в прошлом, теперь не имеет значения. Вы можете просто купить для украшений шкатулку с бархатной подкладкой и арендовать сейф в банке для самых ценных вещей. Но скажите мне, как по-вашему эти розы достались вашей прабабушке?

– Розы? – удивилась Джин.

– Это я так называю ваши украшения, – объяснил Корт, пожав плечами, – Серебряная роза – это очевидно, но золотая оправа бриллианта тоже выполнена в виде розы.

Джин согласно кивнула, его романтическая фантазия каким-то образом тронула ее.

– Мне кажется, брошь с бриллиантом больше похожа на тюльпан, – улыбнулась девушка, – и ее нельзя носить правильно, цветком вверх, как обычно растут тюльпаны. Поверьте, я пыталась это сделать много раз.

– Это потому, что ювелир задумал и сделал украшение, чтобы брошь надевали именно так, как вы прикололи ее вчера вечером, цветком вниз, – уточнил Корт, – это связано с очаровательной легендой. Видите ли, до того, как были выведены современные сорта, розы очень быстро увядали, лишь только их срезали с куста. Говорили, что розы меркли и склоняли головы перед их владелицами. Поэтому даже такой изумительный бриллиант, как камень ван Роя, меркнет в сравнении с… вами, его хозяйкой.

Джин засмеялась неожиданному комплименту.

– Честное слово, в вас есть нечто ирландское!

Внезапно Корт залился заразительным смехом, и этот теплый, веселый смех словно объединил Джин и ван Роя, им стало вдруг легко друг с другом.

– А теперь расскажите мне о вашей прабабушке, – серьезно попросил Корт.

– Прабабушка Финней вполне могла быть в Палм-Бич в феврале 1925 года, – вздохнула Джин, – но я же не могу вернуться в то время, чтобы узнать, что тогда случилось.

– Но, может быть, кто-нибудь из вашей семьи расскажет вам об этом, – предположил Корт, закидывая руку за спину девушки.

– Думаю, уже некому, – грустно ответила она. – Мама умерла пять лет назад, и она ничего не знала. Моя бабушка Грант любила рассказывать мне всякие истории, но я их не помню. Некоторые были очень необычными, по крайней мере, мне так казалось. Именно она разрешала мне играть с бриллиантовой брошью.

– И что она о ней говорила? – нетерпеливо поинтересовался Корт.

Девушке мучительно захотелось восстановить в памяти хоть что-нибудь из рассказов бабушки.

– Я постараюсь вспомнить, – пообещала Джин и, поразмыслив минуту, отрицательно покачала головой.

– А насчет других украшений, например, серебряного колье с маленьким бриллиантом?

– Колье – подарок дедушки по случаю помолвки, – ответила девушка, радуясь, что знает ответ по крайней мере на один вопрос. – Это со стороны отца. Они поженились в конце двадцатых годов.

Корт удивленно поднял брови.

– В то время бриллианты как раз упали в цене, – задумчиво произнес он.

– У меня еще есть браслет к этому колье, но он остался дома, у него неисправен замок. Наверно, теперь его носит моя мачеха.

– Может быть, вам стоит поехать домой, – предположил Корт, – кто-нибудь в вашем городе может знать эту историю…

– Нет, я не хочу домой, – с грустной улыбкой ответила девушка.

– А где вы живете? – поинтересовался Корт.

– В Пенсильвании, в Ойл-Сити.

– Где это?

Джин тяжело вздохнула.

– Я покажу вам на карте, когда вернемся на берег. Как бы то ни было, я не собираюсь мчаться туда немедленно, когда там такой холод.

Корт умолк, всматриваясь в морскую даль.

– Джин, дорогая, там в каюте есть бинокль. Пожалуйста, принесите его мне.

– Конечно, – согласилась девушка, не находя ничего странного в такой просьбе, но когда она вернулась, Корт надел ремешок с биноклем ей на шею.

– Зачем вы просили принести вам бинокль, если…

– Вы видите катер на горизонте?

– Кажется, – Джин подстроила бинокль по своему зрению. – О, он очень сильный.

– Не упускайте катер из виду, прошу вас.

Корт перебрался к рундуку, и девушке стало интересно, что он делает. На минуту оторвавшись от бинокля, Джин увидела, что ван Рой проверяет, заряжен ли пистолет.