Вместе с тем Сталин в те годы ошибочно трактовал основное противоречие между капиталистическими странами как противоречие между «Англией, звезда которой закатывается, и Америкой, звезда которой находится в состоянии восхождения». Так, в докладе на собрании актива ленинградской организации ВКП(б) 13 июля 1928 года Сталин заявил: «Сейчас, перед VI Конгрессом Коминтерна, англо-американские противоречия превратились в активные. Нефть, сырье, рынки сбыта товаров, вывоз капитала и тому подобное обострили борьбу за мировую гегемонию между Англией и Америкой. Это основное противоречие, вероятно, чревато войной». (Между Англией и США? Конечно, это неверный вывод. — Б. Б.)
Второе противоречие — это противоречие между империализмом и колониями. Оно имело место и в период V Конгресса Коминтерна, но не было столь острым. Тогда не было такого мощного развития китайского революционного движения, не было столь мощного оживления рабочего движения и национально-освободительной борьбы в Индии. Чем чревато нарастание этого противоречия? Оно чревато освободительными национальными войнами в колониях и интервенцией со стороны империализма.
Нарастает и обостряется и третье противоречие — противоречие между капиталистическим миром и СССР. Оно также чревато опасностью военной интервенции. Как пишет М. Торез, крупная буржуазия Франции и Генеральный штаб готовили войну против Советского Союза. Маршал Фош утверждал, что интервенция необходима. Англия порвала торговые отношения с СССР. Японская военщина тоже хотела войны с СССР. В этой связи Сталин резко критикует пацифистские лозунги, характеризуя их как форму убаюкивания рабочего класса, отвлечения его от борьбы с опасностью войны. Кто хочет знать правду, тот должен понять: так как процветает империалистический пацифизм с его Лигой наций, то наверняка будут новые империалистические войны и интервенции. (Все-таки здесь также преувеличение; пацифистскую ложь надо разоблачать, но реальные шаги в поддержку мира надо поддерживать. — Б.Б.)
В 20-е годы Сталин, советское руководство, конечно же, еще не видели опасность со стороны Германии. На XIII съезде большевистской партии в 1927 году Сталин ставил задачу «сближаться» «с побежденными в империалистической войне странами, с теми странами, которые больше всего обижены и обделены, которые ввиду этого находятся в оппозиции к господствующему союзу великих держав».
В те годы Сталин не видел еще большой разницы между «так называемыми демократическими и фашистскими государствами». Так называемые «демократические» государства, конечно, не одобряют «крайностей» фашистских государств и боятся усиления последних. Но они еще больше боятся рабочего движения в Европе и национально-освободительного движения в Азии, считая, что фашизм является «хорошим противоядием» против всех этих «опасных» движений.
Однако приход Гитлера к власти, расизм и шовинизм фашистов, их ненависть к марксизму и рабочему движению убедили Сталина, что именно от фашистской Германии прежде всего исходит наибольшая угроза войны, наибольшая угроза социализму.
Сталин и, разумеется, Коминтерн скорректировали свою позицию. VII Конгресс Коминтерна в этом смысле явился поворотным. Коминтерн отказался от обвинений в том, будто любая капиталистическая страна обязательно фашизируется. Он реально поставил на первый план задачу защиты мира и демократических прав трудящихся. Борьба за мир, свободу и демократию стала фактором единения с другими политическими силами, выступающими против фашизма и войны: социалистическими, социал-демократическими, республиканскими, католическими и другими. По сути, Коминтерн отказался теперь от линии на единство исключительно «снизу», на «разоблачение противника», от оценки социал-демократии как «социал-фашизма» и так далее. Коминтерн решительно выступил за создание единого фронта рабочих передовых стран и трудовых масс колоний, для того чтобы предотвратить опасность войны или, когда война начнется, превратить империалистическую войну в войну гражданскую, разгромить фашизм, свергнуть капитализм, установить советскую власть, освободить колонии от рабства, организовать всемерную защиту первой в мире советской республики.
Руководители Коминтерна и коммунистических партий стали четко различать два периода социальной революции: демократический и социалистический. Во многих странах создаются антифашистские народные фронты, защищающие демократические ценности от посягательств реакционных, милитаристских, клерикальных, фашистских сил. Антифашизм — это главное. Честные люди все больше понимали, что означает фашизм. На карту было поставлено всё: свобода, будущее демократии, прогресс всей цивилизации. Фашизм ненавидел Маркса и марксизм, но равным образом он растаптывал и Вольтера, и Руссо, и Данте, и Льва Толстого. Он отбрасывал либерализм во всех его формах с той же жестокостью, с какой расправлялся с теми, кто был предан идеалам социализма и коммунизма. Фашизм целиком отвергал наследие эпохи Просвещения, а вместе с ним и все типы общественного строя, развившиеся из американской и французской революций, причем в той же степени, как и строй, созданный Октябрьской революцией в России. Без этого невозможно понять волну международной солидарности, поднявшуюся в 1936 году в поддержку республиканской Испании. Все демократы, социалисты и коммунисты, верующие и атеисты были убеждены, что сражения, разгоревшиеся в этой стране, представляют собой в самом прямом смысле слова сражение за будущее Франции, Англии, США, СССР, всех других демократических стран.
Поставленные перед лицом одного и того же врага и одной и той же угрозы уничтожения, коммунисты и социал-демократы, монархисты и республиканцы, либералы и радикалы, верующие и неверующие неотвратимо подталкивались к встрече по одну сторону баррикады.
И для всех левых сил в эти годы СССР был единственным безоговорочно антифашистским государством. Да, там уже начались «процессы» 1936–1937 гг., но благодаря антифашистской репутации Советского Союза они, в сущности, не вызывают большой реакции ни у демократов, ни у либералов. К тому же многие весьма компетентные в юриспруденции люди не сомневались в их правовой обоснованности. Американский посол Д. Дэвис так писал о процессе Пятакова и Радека: «…Опираясь на собственный адвокатский опыт, можно сделать вывод, что обвиняемые говорят правду, признавая свою вину в совершении тяжких преступлений». Если кто-то и осуждал эти процессы, то все же он предпочитал считать, что это внутреннее дело самих русских, между тем как действия Гитлера создавали угрозу для всех. В сознании мировой общественности царило глубокое убеждение, что в борьбе с фашизмом СССР занимает авангардные позиции. И это было бесспорной правдой. Вот как оценивал СССР, Сталина в те годы О. Бауэр — лидер австрийских социалистов, ведущий теоретик «австромарксизма»: «Эпоха Сталина, сталинизм — «болезнь роста» социалистического общества. Большевики ведут свою страну к социализму как революционеры-якобинцы. Да, их путь неизбежно жесткого классового господства непригоден для развитого и демократического Запада. Но то, что делает Сталин, объективно необходимо. Поэтому международный пролетариат должен быть солидарным с СССР и Сталиным. К тому же СССР демократизируется. Пример тому — Конституция 1936 года. По мере развития социалистической экономики будет укрепляться и социалистическая демократия. Строительство социализма в Советском Союзе удалось даже в гораздо большей степени, чем я это ожидал в 1931 году», — заявляет О. Бауэр.
В Центральной же Европе демократия уступает место фашизму. Нужно быть слепым и не замечать фактов истории, чтобы утверждать, что оба этих крупнейших события не повлияли на наши взгляды о пути к социализму. Сражение СССР против фашизма неизбежно станет решительной схваткой социализма и капитализма. Трудящиеся Запада должны поддержать СССР — оплот борьбы с фашизмом. Они должны не довольствоваться борьбой за реформу капитализма, а стремиться начать революционную борьбу за уничтожение капиталистического общества». (Бауэр О. Между двумя мировыми войнами. Кризис мировой экономики, демократии и социализма.)
