Сечение рассматривалось как необходимый симптом подчинения церкви, равно как и род удовлетворения за совершенные грехи; при этом отлучение от церкви никогда не обходилось без того, чтобы кающийся не подвергся предварительно публичному наказанию. Генрих II Английский безрассудными и наглыми речами старался убедить многих, что требуется смерть Фомы, епископа кентерберийского. Вскоре епископ действительно был убит, и, несмотря на то, что король выражал по этому поводу великое свое сожаление, церковь до тех пор не хотела дать ему отпущение, пока он не подставит обнаженную спину свою под удары розог. Покаяние в грехах было совершено в Кентерберийском кафедральном соборе. Король преклонил колена пред могилой убитого Фомы, обнажился до половины, спустил власяницу, покрывавшую его плечи, и от руки каждого присутствовавшего в соборе епископа получил по пяти ударов, а монаха — по три (их было восемнадцать). Экзекуцию начал Фалиот, стоявший рядом с королем с особой «монашеской розгой» (balai) в руке.

Генрих IV также должен был подвергнуться подобному церковному покаянию, прежде чем за еретичество отправиться в ссылку, но он был очень хитер и всеми способами постарался избавиться от этого наказания путем подставных лиц. Его заместителями были монсиньор Д`Осса и монсиньор Дю Серрон, сейчас же вслед за сим получившие сан епископа. Наказание было произведено самим папой, причем во время экзекуции распевалось Miserere; судя по дошедшим до нас сведениям, розга, как бы из уважения к личностям наказуемых, была особенно к последним милостива.

Еретики не были изъяты из сферы действия плети; наоборот, она очень часто гуляла по их спинам; при этом духовные отцы имели в виду возвратить ослепленных к церкви. И если только верить биографиям святых, то прекрасная половина человеческого рода, в свою очередь, имела также долю в этих убедительных увещеваниях. Очень часто легкомысленные и лукавые женщины беспокоили преданных отцов церкви, причем последние крайне редко отпускали их без того, чтобы не прописать грешницам основательной порки. О Бернардине из Сиены рассказывают, как в ответ на любовное признание молодой женщины он ответил энергичным языком розги, причем рассказчик прибавляет: «Отведавшая березовой каши женщина еще сильнее возлюбила святого отца, теми же чувствами проникся к нему и муж красавицы, узнавший о ее похождениях».

Последователи самобичевания не ограничивались исключительно предписаниями и примерами бичевания самих себя и других при каждом удобном случае и, наконец, длинными и учеными трактатами. Нет! Для проповедования основ своего учения они изобретали всевозможные изумительные истории. Возможно, что в своем воодушевлении они сами верили в них, либо предполагали, что всем этим небылицам прежде всего поверит простой народ. Один из святых утверждает даже, что путем бичевания можно спасти грешные души из ада, что неоднократно подтверждалось примерами. Монах по имени Винцент (Викентий) рассказывает, что в монастыре Святого Сильвестра в Италии умер монах и, когда вся братия пела у гроба его заупокойные молитвы, он вдруг воскрес, стал ужасно браниться, проклинал Бога и Деву Марию за то, что в аду его сильно мучили, причем пение псалмов нисколько ему не помогло. Несмотря на усердные увещевания, монах не переставал богохульствовать до тех пор, пока монахи, присутствовавшие при этом, не разделись догола и не стали истязать себя плетьми… И вдруг свершилось чудо: грешник стал благоразумен, начал просить прощения и раскаиваться. Он и до сих пор восхваляет Господа Бога и молится ему и вообще обнаруживает полную покорность.

Помимо рассказов, трактующих о пользе бичевания, имеется еще целая серия таких, которые созданы для вселения страха в неверующих. Кардинал Стефан, ревностный противник флагеллянтизма, в наказание за свои «ложные воззрения» скоропостижно, говорят, скончался. Де Шантре рассказывает об одном парижском канонике Викторе и говорит, что последний всю жизнь свою боролся с желанием подвергнуться бичеванию или самобичеванию. Незадолго до своей смерти он в разговоре с одним из своих братьев по монастырю выразился, что желает посетить последнего с того света. В один прекрасный день каноник умер и действительно явился к монаху с визитом. «Ну-с, — спросил монах, — как поживаешь, милый друг?» «О, прекрасно, — ответил умерший каноник, — но вследствие того, что при жизни я не хотел наказывать свое тело, ни одна душа, находящаяся в аду, во время моего странствования по чистилищу не посмела нанести мне ни одного приличного удара».

Случается и так, что сечение происходит по предписанию дьявола. Святой Виргилий рассказывает, что сам сатана отдал распоряжение — высечь вора четырьмя розгами, так как он украл из алтаря одного святого четыре восковые свечи. В свою очередь, и черту приходится временами получать порку, и даже по назначению святых женщин, как повествуют нам о том преподобные отцы. В своей книге «Причина происхождения празднества тела Христова» отец Физен говорит об одной монашенке по имени Корнелия Юлиана; в комнате этой монашки другие сестры слышали очень часто страшный шум. Этот шум объяснялся ее борьбою со злым духом, которого она, крепко придерживая, награждала ударами плети, топтала ногами и вообще жестоко издевалась над ним.

Святые, оказывается, часто покидали рай, и даже сама Дева Мария, случалось, являлась на землю, чтобы защитить ревностных последователей веры от притеснений и несправедливости. Некий епископ лишил сана одного каноника за то, что считал его невежественным и неподходящим к духовному званию. Но так как каноник этот являлся большим почитателем Божией Матери, то последняя предстала как-то ночью в сопровождении некоего мужа пред епископом, приказала выпороть его и велела назначить каноника на прежнее место.

Первоначальные правила, введенные в кармелитском ордене, отличались своею мягкостью и содержали мало предписаний, касавшихся умерщвления плоти и покаяния, равно как и других религиозных пыток. Святая Тереза, основательница ордена босых мужчин и женщин кармелитов и кармелиток, первая подала пример сурового бичевания. Она была не в меру преисполнена религиозным фанатизмом, причем повышенная сила воображения ее, необыкновенный полет фантазии и наклонности к приключениям авантюристического характера настолько доминировали в ней, что из первоначального нервного подъема духа впоследствии образовалось форменное психическое расстройство. Уже семилетней девочкой она мечтала быть причисленной к лику святых, бредила бичеванием и пытками, говоря обо всем так, как мы привыкли слышать из детских уст о Робинзоне Крузо. В ней зародилось желание вместе со старшими братьями удрать из родительского дома к арабам, чтобы погибнуть среди этого народа во славу Иисуса Христа. Но планы их стали известны отцу, который пребольно наказал дочь и сына розгами.

В имении отца Тереза вела отшельническую жизнь, наподобие анахоретов в Сирии и Египте. Затем она стала увлекаться историями и рассказами, в которых действующими лицами являлись рыцари, где говорилось о любви и войнах и где описывались сцены пыток. Она до того увлеклась всем этим, так сильно подобные книги воодушевляли ее, что отец не нашел иного выхода, как запереть ее в монастыре. Здесь она совершенно отрешилась от мира, лучшими друзьями ее сделались розга, плеть и виселица. Наиболее всего восхищал ее процесс бичевания, доводивший ее буквально до энтузиазма. Она с удовольствием отдала бы свою жизнь за то, чтобы быть в состоянии высечь весь мир и претерпеть самой удары от всего мира — эти два обстоятельства целиком захватили собою все мысли молодой монашенки. Поданный ею пример произвел колоссальное впечатление, монахи и монашенки старались превзойти ее, и орденские правила изо дня в день становились все строже и строже.

Обычное умерщвление плоти, или покайное наказание, совершалось монахами по понедельникам, средам и пятницам, а монашенками — во все праздничные дни. Бичевание продолжалось столько же времени, сколько молитва «Miserere», которую распевали после богослужения. Производилось при этом оно так энергично, что кровь с обнаженных спин струилась ручьями. Насчет особенных экзекуций необходимо было испрашивать особое разрешение настоятеля. Этого рода бичевания производились ночью, иногда два раза в день, иногда же три-четыре раза за великопостный период. В определенные дни настоятель собственноручно порол всех живущих в монастыре, встречая со стороны последних полное смирение и благодарность. Одна из келий была запружена розгами, причем каждый послушник и каждая послушница должны были лично выбрать для себя «инструмент», наиболее отвечавший их вкусам. Самое тяжелое покайное наказание носило название «Ecce homo». При выполнении этой экзекуции кающийся должен был раздеться до пояса, покрыть свое лицо пеплом, надеть на голову терновый венец, взять под левую руку крест, в правую руку — плеть или розгу и затем, расхаживая по помещению, где происходили ежедневные трапезы, и вознося к престолу Всевышнего обычные молитвы, — наносить себе беспощадные удары. Особенно строго обращались с послушниками и послушницами ордена: их наказывали за самые ничтожные и малозначащие проступки. Бывало так, что на обнаженных спинах их сжигали бумагу, затем секли их и угрожали исключением из братии до тех пор, пока несчастные не ходатайствовали о назначении им еще более суровых наказаний. Согласно существующему предписанию, кающиеся должны были пасть на колени, обнажить свою спину и после совершения экзекуции поблагодарить исполнителя наказания словесно и, кроме того, поцеловать полу его платья.