Терлик обходил ее кругом, подбираясь поближе. Внезапно он сделал выпад, но вместо того, чтобы нанести колющий удар, его клинок взметнулся высоко, описав полукруг, и со свистом опустился вниз, целя в голову. Зазвенела сталь, посыпались голубые искры. Они сошлись еще пару раз, и Стужа отскочила назад. Терлик неуклонно следовал за ней. Широко раскрытые глаза его были пусты, но двигался он при этом с поразительной быстротой. Неожиданно острие его меча вспороло ей правый рукав, и она почувствовала, как по руке потекла теплая кровь.

Терлик совсем не давал ей времени думать. Она боялась использовать против него свои магические силы. Это ведь не Терлик нападал на нее, и ей не хотелось причинять ему вред. И в то же время нельзя больше драться, только защищаясь. Рано или поздно он серьезно ранит ее, и тогда все будет кончено. Она подставляла свой меч, отражая удары, и одновременно искала быстрый способ его остановить.

— Терлик! — закричала она прямо ему в лицо, когда он снова приблизился. Она отбила его удар, но роларофец врезался в нее и свалил с ног. Меч его воткнулся в землю ровно в том самом месте, где только что была ее голова, она едва успела откатиться в сторону и вскочить на ноги. — Это же Кел! Борись с ним! — Стужа отвела от себя почти неизбежный удар, метивший прямо в живот, и плюнула ему в глаза. Застигнутый врасплох, он отшатнулся, вытирая лицо. Она сильно пнула его в грудь в надежде сбить ему дыхание, чтобы успеть обернуться на сына, но друг ее был слишком проворен. Он схватил ее за ногу, резко дернул и повалил на спину.

Невидящие глаза Терлика никак не реагировали, когда она пронзительно звала его по имени. Гораздо красноречивее выглядел клинок, опускавшийся, чтобы отнять ее жизнь.

И в этот миг огромная черная тень с глазами, горящими ярким огнем, спасла ее. Ашур налетел на Терлика сбоку и столкнул его наземь. Меч выпал из разжавшейся руки. Роларофец не издавал ни звука, просто лежал не двигаясь.

Стуже показалось, что у нее вот-вот остановится сердце. Она возблагодарила богов, что единорог не применил свой острый рог, когда напал на него, что не вздыбился и не стал бить его своими смертоносными копытами. Но с какой силой Терлик ударился о землю! Такой удар мог оказаться смертельным для ее возлюбленного.

Терлик двинул ногой, и она чуть не засмеялась — так отлегло от сердца. Но рука его нащупывала булыжники в поисках выпавшего меча, и она поняла, что это еще не конец. Как только он встанет на ноги — все опять повторится.

Пока она не покончит с Келом.

Она вскочила на ноги и быстро пошла к сыну. Он был растерян и страшно напуган. Это даже принесло ей некоторое удовлетворение, и она, постукивая мечом плашмя по ладони, угрожающе приблизилась к нему.

— Ты никогда не любила меня! — завопил он.

Его слова на нее совсем не действовали. Перед ней всего лишь безумный, бешеный зверь, и ее долг — избавить его от страданий, прежде чем он заразит бешенством кого-нибудь еще.

— Ты любила всех, кроме меня! — Он громко хныкал. — Меня никогда! — Поднял кулак, в котором держал сверкающий ярко-красный талисман, и направил его силу на нее.

Он хотел лишить ее воли, как-то раз ему это удалось. Но тогда она не догадывалась о собственных возможностях. А сейчас ей стоило лишь мысленно повести плечом — и заклинание сына не достигло цели. Он приводил в действие магические силы талисмана, но они наталкивались на ее защиту, давая знать о себе только робкими покалываниями. Хоть сын и силен, но не настолько, чтобы поразить ее. Он напрягался изо всех сил, свечение вокруг его руки превратилось в красный огонь, но все напрасно.

Лезвие меча, острое как бритва, быстро промелькнуло в этом таинственном свете. Рука Кела шлепнулась на землю, пальцы, беспомощно державшие амулет, медленно разжались. Нечеловеческий вопль вырвался из глотки сына, он отшатнулся, скорчившись, и, не веря глазам своим, уставился на обрубок, из которого хлестала кровь.

Тотчас раздался еще одни крик, заглушивший вопли Кела. Она узнала знакомый голос и вовремя обернулась на Ашура — он вздыбился и бил копытами, предупреждая ее. Глаза его неистово сверкали, подобно звездам.

Удар грома расколол небо, сотрясая все вокруг. Голубые, оранжевые молнии зигзагами вспыхивали по всему небу сквозь тучи, раздирая ткань ночи, наполняя воздух резким запахом гари.

— Отстань от него! — взревела Реймут. — Оставь моего внука!

Мать стремительно шла к ней, вид ее был ужасен. В глазах потрескивали, сверкая, молнии, длинные волосы развевались вокруг лица. Колдунья махнула кулаком, последовал еще один оглушительный удар.

Стужа мельком взглянула на Книгу Шакари, лежавшую в середине круга — там, где прежде стояла Реймут. Ветер, поднявшийся уже не по воле Стужи, перелистывал страницы книги, и она вспомнила о ритуале, которому помешала. Сегодня ночь новолуния, и в эту ночь заканчивается жизнь матери — та, что она получила без магии Артефактов.

Голос Реймут — мощный и гневный — перекрывал шум бури:

— Мне следовало убить тебя той темной ночью много лет назад. Но муки страдания по твоему отцу и брату ослепили меня тогда. Теперь ты готова лишить жизни собственного сына и обречь меня на смерть во второй раз. Ты чудовище, Самидар, настало время положить конец твоим злодеяниям!

Стужа задрожала от душевного волнения, ведь слова обвинения, которые она бросила в лицо Келу, вернулись к ней из уст матери, произнесенные с такой горечью. Но Реймут ошибалась, как ошибалась тогда, той далекой ночью.

— Не заставляй меня драться с тобой, матушка, — крикнула она, отбрасывая меч. — Ты не понимаешь. Ты никогда не понимала!

Реймут остановилась. Буря все еще бушевала по ее колдовской воле. На фоне пульсирующих молний, освещавших внутренний двор, мать выглядела впечатляюще. Она угрожающе подняла палец.

— Отойди от моего внука, — убедительно повторила она.

Стужа замешкалась, и вдруг ветер невероятной силы оттолкнул ее назад. Она оступилась, зацепилась ногой о камень и упала, больно стукнувшись головой. Это ее разозлило. Небольшим усилием она отвела от себя ветер и встала на ноги, чувствуя, как песня в ее душе разрастается в пугающую симфонию.

— Оставить его, чтобы он снова швырял в тебя камнями? — вопрошала она мать. — Или чтобы он снова осквернил останки твоего мужа? А ты знаешь, что такое шимиер, Реймут? Это порабощенная душа, которую скрутили и превратили в нечто отвратительное, чудовищное! Вот что хотел сделать Кел с твоими любимыми мужем и сыном. В сущности, он, наверное, уже сделал это. И только боги знают, кого он подослал ко мне той ночью в лесу!

— Что бы он ни сделал — в нем все равно течет моя кровь, — упорствовала Реймут. — Он нашел меня и вернул к жизни. Он бы дал мне жизни еще, подлиннее, но ты помешала!

Вдруг камни поднялись в воздух и окружили Стужу, как это было с Келом. Они должны были побить ее, но она опередила их. Махнула рукой, и камни отвернули в сторону. Они со стуком посыпались на землю и остались там лежать.

— Ты слаба, матушка, — с издевкой бросила Стужа. — И совершенно лишена воображения. Ты повторяешь мои заклинания. Но ты всегда была слабой. Когда Кел велел тебе заткнуться, ты так и поступила. Он приказал тебе оставаться в круге, и ты подчинилась, пока не увидела, что он проигрывает. — Стужа накапливала в себе волшебную силу и исподволь начала брать в свои руки бразды правления над бушевавшим ветром. — Ты жалка, — продолжала она голосом, полным презрения. — Я любила отца, а ведь он точно так же относился к тебе. Хоть ты и была величайшей колдуньей Эсгарии, но ты была его невольницей, такой же, как и все женщины Эсгарии.

Обжигающая молния устремилась с небес вниз, но Стужа уловила движение матери и успела вовремя отскочить, перекатиться через плечо и снова встать на ноги. На том самом месте, где она стояла еще мгновение назад, теперь чернела небольшая ямка и догорали остатки бурьяна и диких кустов, пробивавшихся сквозь разбитую брусчатку.

— Ты лжешь! — закричала мать. — Мы с твоим отцом правили вместе и вместе охраняли северные границы от Роларофа. — Она махнула в сторону безвольной фигуры Терлика. — Какой стыд был бы для него увидеть, что ты связалась с таким ничтожеством!