Отец Лагранж родился в 1855 г. После изучения курса юриспруденции он в 1878 г. получил ученое звание доктора и поступил в семинарию Сен-Сюльпис, центр модернистской учености того времени. В 1879 г. он стал членом ордена доминиканцев. Однако после 6 октября 1880 г., в эпоху Третьей республики, все религиозные ордена были изгнаны из Франции. И Лагранж, которому тогда иполнилось двадцать пять лет, был вынужден перебраться в Саламанку, Испания, где он изучал древнееврейский и преподавал церковную историю и философию. Именно там, в Саламанке, он и принял сан священника. Произошло это в 1883 г. в день Св. Дагоберта (23 декабря). В 1888 г. он был направлен в Венский университет для продолжения изучения восточных языков. Два года спустя, 10 марта 1890 г., в возрасте тридцати пяти лет, Лагранж прибыл в строящийся Сен-Стефан – представительство доминиканского ордена в Иерусалиме и 15 ноября того же года учредил там Библейскую школу. Первоначально школа именовалась по-французски «Практическая школа библейских штудий». Лагранж приступил к выпуску журнала школы «Revue biblique», издание которого было начато в 1892 г. и продолжается по сей день. Через посредство собственного печатного органа, а также, разумеется, благодаря продуманной программе обучения Лагранж сумел направить деятельность вновь созданной организации в русло исторических и археологических исследований, суть которых лучше всего выражают его собственные слова. Как говорил отец Лагранж, «различные этапы религиозной истории рода человеческого образуют историю, которая прямо направляется свыше Самим Богом и подводит человечество к высшему и главному своему этапу – явлению Мессии, которым стал Иисус Христос».
Ветхий Завет представлял собой «совокупность книг, отражающих различные этапы развития устных преданий, которые Бог использовал и направлял… во время приуготовления к наступлению эры Нового Завета». Короче, ориентация школы была совершенно очевидна. В той мере, в какой Лагранж применял современную текстологическую методологию, он решил воспользоваться ею для доказательства того, что a priori считал истиной, – то есть, другими словами, для доказательства буквальной точности книг Священного Писания. А «конкретная» природа Нового Завета и событий, упоминаемых в нем, ставят его вне рамок объективных научных исследований.
В 1890 г., когда Лагранж основал Библейскую школу, тучи над модернизмом еще не успели сгуститься. Но в 1902 г. на него обрушились суровые официальные гонения. В следующем году, как мы уже писали, папа римский Лев XIII образовал специальную Понтификальную библейскую комиссию по наблюдению и контролю над публикациями католических богословов. В том же году Лагранж возвратился во Францию, чтобы прочесть курс лекций в Тулузе, где и был обвинен в модернизме и столкнулся с неистовой оппозицией. К тому времени простого участия в исторических и археологических исследованиях было достаточно, чтобы быть заклейменным как вольнодумец.
Однако сам папа признавал, что вера Лагранжа чиста и глубока и что сердце его всецело посвящено церкви и истинному учению. И действительно, большая часть трудов Лагранжа представляла собой систематическое опровержение взглядов Альфреда Луази и прочих модернистов. Поэтому Лагранж без колебаний был назначен членом, или «консультантом», Понтификальной библейской комиссии, а его журнал, «Revue biblique», вскоре стал официальным ограном комиссии. Такая ситуация сохранялась до 1908 г., когда комиссия решила издавать свой собственный журнал – «Acta apostolicae sedis».
Между тем лавина обвинений в модернизме членов католической иерархии, идущая снизу вверх, продолжала нарастать. Обвинения эти носили настолько деморализующий характер, что Лагранж в 1907 г. решил временно приостановить свои исследования Ветхого Завета. В 1912 г. он решил вообще отказаться от исследований в области библеистики и покинул Иерусалим. Когда он обосновался во Франции, на него вновь обрушились нападки клерикалов. Но папа вновь выступил в поддержку Лагранжа, повелев ему занять прежний пост в Иерусалиме и продолжать свои изыскания. Так Библейская школа, первоначально задуманная как широкий форум модернизма, превратилась в один из оплотов борьбы с ним.
Среди членов первого состава международной группы ученых, собранной отцом де Во в 1953 г., был и монсеньор Патрик Скиэн. Отец Скиэн возглавлял отделение семитских и египетского языков и литературы в Католическом университете в Вашингтоне. Впоследствии он был назначен членом Понтификальной библейской комиссии. А в 1955 г, он стал директором института Олбрайта в Иерусалиме. По своему характеру он был идеальным орудием политических маневров, что и позволило Библейской школе занять доминирующие позиции в области изучения свитков Мертвого моря. В 1956 г. именно Лагранж сыграл ключевую роль в подготовке нашумевшего письма в «Times», главной целью которого была изоляция и дискредитация Джона Аллегро.
Отец, а впоследствии монсеньор Скиэн оказался в числе немногих ученых, имевших право доступа к оригиналам свитков. Его высказывания дают некоторое представление о направлении взглядов католических ученых, связанных с Библейской школой. Так, в 1966 г. отец Скиэн заявил, что Ветхий Завет – это вовсе не «краткий набросок истории и предыстории рода человеческого… Во исполнение полноты времен Господь придет вновь, и главная составляющая задачи любого ученого, изучающего Ветхий Завет, состоит в том, чтобы проследить в священной истории признаки развития готовности человечества к встрече Христа, когда Он придет вновь…». Другими словами, основная обязанность любого ученого-библеиста заключается в том, чтобы выискивать в Ветхом Завете преобразования христианского вероучения, которые, как считается, существуют в нем. Если рассматривать его с этой точки зрения, Ветхий Завет обладает весьма невысокой ценностью и значением. Таково поистине курьезное определение «беспристрастной науки». Однако отец Скиэн высказался на сей счет еще более определенно:
«Как представляется, в наши дни на ученых-библеистов возложена задача… показать… как можно более убедительно, что генеральные линии прогресса направляются Богом, как оно и есть на самом деле, Который подвел человека каменного века и эпохи древнего язычества к тому, чтобы он – хотя бы до некоторой степени – соответствовал тому социальному явлению, которое представляет собой христианская церковь».
Отец Скиэн, разумеется, никогда не претендовал на роль «беспристрастного ученого». Более того, он считал, что беспристрастность потенциально опасна, полагая, что «исследования, выполненные с такой точки зрения, которая выдвигает на передний план разного рода литературные и историко-критические соображения, могут, особенно если они окажутся в руках популяризаторов, привести к излишнему упрощению, преувеличенному вниманию к маловажным аспектам или, наоборот, пренебрежению куда более значительными вопросами. В любом случае исследования ученых-библеистов могут направляться и контролироваться вероучением церкви и всегда и во всем „должны оставаться объектом суверенных прав Святой матери-Церкви, которой и предоставляется право решать, соответствует ли тот или иной вопрос учению, принятому ею от Самого Христа“.»
Последствия таких взглядов очевидны. Все изыскания и исследования, независимо от того, к каким выводам они могут привести, должны быть согласованы и приведены в соответствие с существующим корпусом догматов католического вероучения. Другими словами, любые древние тексты следует редактировать, корректировать или искажать до тех пор, пока они не будут отвечать априорно заданным критериям. Но как же быть, если будет обнаружено нечто такое, что не соответствует этим догматам? Судя по высказыванию отца Скиэна, ответ на этот вопрос совершенно ясен. Все, что не укладывается в сложившиеся вероучительные догматы и не соответствует им, должно быть отброшено.
Разумеется, позиция отца Скиэна не является чем-то уникальным. Ее озвучил папа римский Пий XII, заявивший, что «всякий экзегет библейских текстов имеет право и даже должен в важнейших вопросах действовать в интересах церкви». Что касается Библейской школы и исследований свитков Мертвого моря, то, утверждает Скиэн,
