15. Неразвернутый Медный свиток, найденный в 1952 г. в пещере 3. Он оказался разорванным на две половины.

До этой главы наша книга рассказывала о «мирных крестьянах», имея в виду пресловутую международную группу. Однако в ходе бесед с нами Роберт Эйзенман и другие часто ссылались на Библейскую школу, франко-доминиканскую Археологическую школу в Иерусалиме. Действительно, названия «международная группа» и «Библейская школа» часто использовались как взаимозаменяемые синонимы. Кстати, Джон Аллегро в одном из своих писем называл международную группу «филиалом Библейской школы». Столь частое педалирование связи между ними вызвало у нас недоумение. Почему на Библейскую школу и международную группу часто смотрят так, словно это одно и то же? Какова истинная связь между ними? Каковы контакты между ними на формальном и официальном уровне? Быть может, международная группа и впрямь «официально» является филиалом Библейской школы? Или же совпадение их функций настолько значительно, что всякие разговоры о различиях между ними лишены оснований? Мы решили выяснить эти вопросы, воспользовавшись консультациями и советами Эйзенмана.

Как мы уже отмечали, в международной группе с самого начала ее деятельности доминирующее положение занимал директор Библейской школы отец де Во и его ближайший друг и ученик отец Милик. Как сетовал в свое время Аллегро, эти два авторитета неизменно предъявляли свои претензии на право первого доступа ко всем поступающим свиткам: «Все фрагменты первым делом ложатся на стол де Во или Милика… полная секретность окружает их содержание до тех пор, пока они, длительное время спустя, не будут изучены представителями данной группы». Даже Страгнелл признавал, что всякий раз, когда поступали новые материалы, Милик неизменно претендовал на них, заявляя, что их содержание прямо укладывается в рамки его полномочий.

В этом смысле неудивительно, что Милик сумел сосредоточить в своих руках львиную долю наиболее важных материалов и, в частности, противоречивых «сектантских» документов. Возникновение его монополии во многом облегчалось тем фактом, что он постоянно находился в Иерусалиме вместе с двумя своими главными «столпами» – отцом де Во и отцом Жаном Старки. Отец Скиэн, также постоянно находившийся в Иерусалиме, был оттеснен этим расторопным триумвиратом на задний план. Та же участь постигла и профессора Кросса, которому было поручено разбирать «библейский» материал, а не «сектанские» документы. Аллегро, естественно, принадлежала роль мятежника, но влияние его оппозиции во многом сводилось на нет тем фактом, что он бывал в Иерусалиме только наездами. Из всех ученых, находившихся в Иерусалиме в критически важный период раскопок, приобретения материала и «монтажа» фрагментов, некатоликом был лишь совсем молодой тогда Джон Страгнелл (который вряд ли отважился бы бросить вызов отцу де Во), да и тот впоследствии перешел в католичество. Все прочие названные лица были клириками римско-католической церкви, связанными с Библейской школой или непосредственно сотрудничавшими с ней. В числе остальных постоянных членов группы или авторов, писавших исследования о кумранских материалах, работа над которыми велась в той же школе, были отец Эмиль Пюэш и отец Джером Мэрфи-О'Коннор.

Этот католический конклав захватил доминирующие позиции в изучении кумранских материалов не просто в силу особых заслуг. Никто из членов группы не имел каких-то особо выдающихся заслуг перед наукой. Действительно, тогда не было недостатка в высококвалифицированных и столь же компетентных специалистах в этой области, которые, как мы уже отмечали, были лишены права доступа к свиткам. Важным и даже решающим фактором при отборе была позиция Библейской школы, которая систематически заявляла о себе как об организации, пользующейся непререкаемым авторитетом в данной области. Школа выпускала свой собственный журнал, уже знакомый нам «Revue biblique», редактором которого был отец де Во, опубликовавший на его страницах ряд наиболее важных и влиятельных статей о материалах кумранских находок – статей, обладающих всем очарованием свидетельства из первых рук. В 1958 г. Библейская школа начала издавать второй журнал, «Revue de Qumran», посвященный специально свиткам Мертвого моря и соответствующим документам. Тем самым Библейская школа держала под своим контролем два наиболее и видных, и престижных издания, на страницах которых велись дискуссии о материалах кумранских находок. Редакторы из Библейской школы по своему усмотрению могли принять или отвергнуть любые статьи, имея благодаря этому возможность направлять изучение кумранских находок в нужное русло. Такая ситуация возникла с самого начала изучения кумранских материалов.

Кроме их публикации, Библейская школа создала специальную библиотеку для исследований, главной целью которой было содействие изучению кумранских материалов. Была составлена специальная картотека, в которой были учтены все без исключения книги, брошюры, научные статьи, газетные публикации или журнальные материалы по различным темам, представленные в библиотеке, которые были закрыты для широкой публики. Несмотря на то что некоторые секретные, неклассифицированные и неидентифицированные материалы находились в Библейской школе, подавляющее большинство таких материалов находились в Рокфеллеровском музее. Тем не менее статус Рокфеллеровского музея понизился до уровня заурядной «мастерской». Библейская же школа сделалась штаб­квартирой, офисом, школой и вообще «мозговым центром» исследований. Таким образом, Библейская школа сумела de facto утвердиться в качестве всеми признанного центра изучения всех кумранских материалов – средоточия всех официальных и признаваемых в научных кругах исследований в этой области. Более того, «печать» Библейской школы служила верным признаком и гарантией высокого уровня репутации того или иного ученого. В то же время лишить человека поддержки Школы означало непоправимо подорвать доверие к нему.

Разумеется, на официальном уровне предполагалось, что исследования, осуществляемые Школой, носят независимый, внеконфессиональный, объективный и цельный характер. Библейская школа была обращена к миру фасадом «научной объективности». Но на самом деле возможно ли ожидать «объективности» от организации, созданной доминиканским[42] орденом, главная задача которого – защищать интересы римско-католической церкви? «Моей вере незачем опасаться моей учености», – заявил однажды отец де Во в беседе с Эдмундом Вильсоном. Действительно, вере преподобного отца нечего было опасаться, и вопрос об этом даже не возникал. Вопрос заключался в другом: не следует ли его научной деятельности и ее достоверности опасаться его веры?

После того как мы начали немного au fait[43] в ситуации, у нас возникло недоумение: а правильно ли вообще задавать подобный вопрос и, более того, верно ли выбран адресат для обвинений. Так, например, «Biblical Archaeology Review» (BAR) главным объектом своих нападок сделал правительство Израиля. Но если израильское правительство в чем-то и виновато, то разве что в грехе оплошности. После того как Джон Аллегро преуспел в своем нажиме на правительство Иордании, убедив его национализировать Рокфеллеровский музей,[44] и последующего обострения политической ситуации, в частности Шестидневной войны и ее последствий, Израиль неожиданно поставил мир перед fait accompli,[45] захватив Восточный Иерусалим, где находились и Рокфеллеровский музей, и Библейская школа. И свитки Мертвого моря по праву военных трофеев перешли в собственность Израиля. Но Израилю тогда приходилось вести борьбу за сохранение своей государственности. В хаосе тогдашней ситуации у израильтян были куда более важные дела, чем разбираться в бесконечных диспутах ученых или выправлять несправедливости. Израиль просто не мог себе позволить усугубить собственную изоляцию на международной арене, встав в оппозицию всему международному сообществу ученых, а также задев интересы Ватикана. В результате израильское правительство выбрало выжидательный курс, не предпринимая никаких резких акций и санкционировав сохранение статус-кво. И международную группу просто-напросто попросили продолжать выполнять свои функции.