- А давай я тебя украду, - предлагает Рауль. - В конце концов, ты меня крал.

Во всяком случае, именно это Франческо когда-то заявил отцу Рауля в ответ на вопрос, где находится младший де Сандовал. "Я его похитил, - сказал Франческо. - Но на вашем месте, я бы не обращался ни в полицию, ни в прессу, ни в вашу собственную службу безопасности. Потому что тогда я, как умеренно честный человек, буду обязан на нем жениться".

Прозвучало это красиво, и оба восемнадцатилетних балбеса-первокурсника очень гордились остроумием, смелостью и находчивостью Франческо. Потом, разумеется, оказалось, что ответ нанес отцу тяжкую черепно-мозговую травму через ухо. Внутрь головы проник, но целиком разместиться там не смог. Отчего-то папаша выделил в качестве основной информации слово "жениться". Видимо, в то, что наследник Сфорца может кого-то всерьез похитить, он поверить не мог, а вот тут...

Если бы кто-нибудь знал наперед, что из остроумия выйдет примерно лет десять напряженных муторных объяснений насчет репутации семейства и банковского дома (что совершенно одно и то же), что именно Франческо окажется виновником "беспутного" образа жизни Рауля, богемой, растлителем, наставником во всем самом дурном, что изобретено в подлунном мире, наркоманом, заразным безумцем...

"Папа, - как-то спросил Рауль, пользуясь безопасностью телефона и расстояния в пару тысяч километров, - откуда у тебя такие неприличные картинки? Я половины того, что тебе приходит в голову, в жизни не видал, не пробовал и не собирался!". Не помогло.

Впрочем, сейчас дела обстояли немногим лучше. Начиная с инцидента в Лионе папа стал считать Рауля не угодившим в дурную компанию балбесом, а состоявшимся в этой дурной компании политиком и интриганом... и доселе не подававший признаков жизни Томас - старший брат и зеница отцовского ока - уже шесть раз звонил рыдать, что Рауля теперь ставят ему в пример. Оказалось, что добиться родительского уважения очень просто: нужно всего-то решиться предать семью, попытаться стать ловким игроком, пролететь в этом начинании со свистом, сделаться виновником самого обширного вооруженного конфликта за десять лет, наполовину уронить отцовскую банковскую систему и едва не подвести всех под национализацию.

Впрочем, самое главное - оказаться на правильной стороне. Папа проникся до глубины диафрагмы и признал, что Рауль выбрал верный образ жизни. Двадцать лет спустя, просто аурелианский роман.

- Не надо меня красть, - не менее вяло возражает Франческо. - А то без меня их тут всех паразиты съедят. Знаешь, такие... - Франческо пошевелил пальцами.

Вытряхнуть из пиджака - куда проще, чем просить раздеться, и куда быстрее. С рубашкой то же самое. Навык чистки этого горького лукового горя отработан еще с тех самых времен порока и разврата, то есть, студенческих лет. Когда-то Франческо ухитрялся приходить в состояние заболоченной недвижимости от всего на свете, начиная с похмелья, заканчивая страхом перед экзаменом, а уж ссора с очередным предметом чувств... И кто его, спрашивается, сначала укладывал отдыхать, а потом поднимал на ноги? За первый же год Рауль набрался навыков больше, чем санитар в приемном покое.

Это не шея, это не плечи, это не позвоночник... это нечто противоестественное, куда более противоестественное, чем фантазии папаши. Поскольку от процессов в его фантазиях, будь они правдивы, всем делалось бы только приятно, а от застоя в плечевом поясе - ровно наоборот.

- Такие паразиты бывают у овец. В мозгах. Ценуроз называется, а в народе - "вертячка". Рассказывай, что у тебя тут был за баран, что натворил...

- Да это я его привел. А натворил он раньше. - Франческо вздыхает. Пока еще - неосознанно. Чтобы он вернулся в тело, тело придется долго приводить в порядок. - Вернее, натворил-то Максим. Взял на работу... то, за что ты поначалу принял его самого. И оставил старшим на хозяйстве.

Это Карл? Да он же тихий был...

Руки делают работу сами, они к голове, к счастью, не прикреплены, а то быть бы уже Франческо без головы.

- И тот решил опередить начальника?

- Хуже. Начал его подставлять. Вплоть до полуутечки в прессу.

Такого у нас не было, кажется, с основания филиала. Если не считать резидента Совета в охране, но Карл явно не подарок врагов. Подставлять руководителя - это паршиво даже в рутинной ситуации, но сейчас?

- У меня класс естественников еще ни одного трупа не препарировал... Столько печенок всем выклевали, а как они выглядят - не знают. Можно, я его убью и тело отдам на урок?

- На урок деловой этики разве что, и не труп, а запись. Понимаешь, Карл этот виноват не больше лакмуса, который синеет или краснеет. Он же не голос с потолка услышал, что можно и нужно подставлять и пользоваться критическими ситуациями для роста. И не во сне ему приснилось. Он тут увидел, да?

- Что? - Нет, ну полный бред на марше. Если некого обвинить - точнее, если кое-кого обвинять не хочется, то хотя бы себя назначить виновным. Надо было мне еще вчера устроить детей и приезжать.

- Он тут, в этом кабинете мне про Габриэлу напоминал. Как я Максима через ее голову командовать назначил. Мол, можно начальство обойти, и награду получить. Он хотел еще сказать, что и убить можно, позволить убить, подставить Совету - и смерть потом использовать. - Франческо мотает головой, - Не сказал, сообразил, что до конца фразы не доживет. А жить ему хотелось.

- И что, - интересуется Рауль, - и правда - можно?

- Издеваешься?

- Нет. - Голову эту дурную к одному плечу, к другому, вперед, назад... - Слушай, если этому выродку так показалось на пустом месте, то при чем тут ты и все остальные?

- Да не на пустом...

- О, - до де Сандовала медленно доходит. - Я твоему любимому заместителю теперь могу объяснить, почему нехорошо нарушать правила. На примере, на пальцах. Почему именно нехорошо. Не потому что очередное абстрактное "нехорошо", а потому что круги по воде идут, такие вот - в том числе. Вот теперь до него дойдет, почему. И себе заодно пример утащу. Я только опять не понимаю, почему это должны делать мы и на что тратятся средства налогоплательщиков. Почему в этом их бедламе никто не может объяснить умному парню такую простую вещь...

- Двум, двум умным парням. Этот карьерист-недоучка, он не дурак, просто у него туман вокруг, да? А все остальные видят. А Максим не видит - но у него почему-то все равно получается. А тому завидно. Он тут чуть от злости не умер, представляешь? Я ему вина с лимонником налил - он решил сначала, что это наркотик правды, потом - что яд. Он в этом заведении отличником был, Рауль... Ты понимаешь, что мы себе на голову посадили, да?

- Ничего особенного. Это заведение и все четыре его филиала так работают уже лет пятьдесят, я интересовался. Правда, это обычно проблемы структур Совета - но за Совет я с некоторых пор не волнуюсь и тебе не советую. Там водятся скорпионы. А мы как утаскивали из заведения годное нам, так и дальше можем утаскивать. Только годное, отобранное. Максим твой просто, наверное, увидел что-то похожее на себя раньше, пожалел, решил отчистить. Хорошее, в общем, начинание - но ты ему напомни, что богадельня - это у меня и для подростков, а у него - служба безопасности, и туда надо брать не как в химчистку. Не для того отдел создан, черт его побери с его руководителем... проснулось деточко, жалостью прониклось! Вовремя... - ворчит Рауль. - А систему, конечно, надо менять на корню - потому что открывать свой университет безопасности нам все-таки выйдет дороже. Это не автошкола.

- Водятся... так пусть просыпается. Позвоню ему сегодня и ультиматум поставлю. Это образовательное учреждение, да? Вот пусть берут и образовывают. Пусть Сообщество берет и образовывает.

- Ты себе последствия представляешь? - интересуется Рауль. Вот что значит - прилив кислорода не туда и невовремя.

- Представляю, - злорадно отзывается Франческо. - И пусть не жалуются, что персонала нет. Мир завоевывать, так персонал есть, а один университет в порядок привести - уже нет?