– Может, ты хочешь сказать, что я умру? – наклонив голову набок спросила она, вставая. – Не велико открытие. Все равно или поздно отправятся на третий слой.

Приступ прошел, и Алина чувствовала себя бодрячком, способным даже подшучивать.

– Нет, ты умерла. Я видела и твою смерть, и болезни. Или ты не хочешь верить той, которая хоть и слабо, но владеет медицинской магией?

У волшебницы не было причин отвергать сказанное эльфийкой.

– Передо мной открылось темное помещение. Конвейер. Ты стоишь рядом, и оттуда в коробку падают яркие пакетики.

Сухарики, догадалась Алина, но не стала озвучивать мысли, ровно как она умолчала и о том, что медсестра с завидной точностью описала место, в котором девушка потеряла сознание на первом слое.

– Ты смотришь на эти пакетики. А потом хватаешься за грудь. У тебя за спиной стоит напарник. Он трясет тебя за плечи. Но ты уже мертва. Твое сердце остановилось. А потом тебя призвали. Точно так же, как и меня. Но с первого слоя.

Алина вспомнила витраж, что видела в Пражском граде: широкоплечий мужчина с орлиным взглядом пары янтарных глаз. Это он протягивал к ней руки в момент смерти и просил о помощи, а она обозналась и спуталась с авантюристом Дэном. Или же…

– Венсеслас, – вспомнила Алина рассказы похищенного напарника.

Великий некромант сгинул пятьсот лет назад. Это знали все с первого класса начальной школы на втором слое, о чем эльфийка поспешила поведать глупой, по ее мнению, волшебнице. Но она не замечала Великого поблизости…

– Если в моем бренном теле поселилась душа Лины, – рассуждала та, – а когда Дэн пропал, я почувствовала себя плохо, значит, Венсеслас… Ну почему он не сказал, что призвал меня? Почему он скрывал от меня?

Еще один приступ заставил ее усесться в кресло водителя и помолчать. Заботливая медсестра попыталась провести несколько лечебных процедур, но то, что способно помочь живому телу, не давало никакого эффекта мертвому.

– Нам нужно срочно добраться до него, Алинка, – подытожила Аспи.

– Тогда остается мне вести эту посудину! – выпалил дракон.

Только не это! Обе мертвые красавицы пана Шпатни готовы были самоисцелиться, лишь бы не позволять этому созданию садиться за руль.

– Пан Шпатни, сэр, господин, Дэниэру-сан, товарищ, не знаю уже, как к вам и обращаться, – в отличие от противного Ытя, английский шпион был крайне вежлив.

Некромант, как и подобает при учтивой беседе с интеллигентным человеком, не был связан и не проявлял желания бегства, зато склизкий подхалим ученого то и дело норовил сотворить очередную пакость, но получал за это укоризненные 'не надо, не сейчас' от хозяина.

– Неужели вам не нравится мой гениальный проект, пан Шпатни?

Шуршунчик достал из кармана большую сигару и закурил. Он отошел к окну и любовался расцветающей в садах у Фифы сакурой. Хотя, ни один из цветов не интересовал сумасшедшего ученого, он выдерживал ту паузу, которой должно быть достаточно пленнику, чтобы изречь заветное 'да'. Но тот не спешил с ответом.

– Может, я сниму с его правой руки ногти? – предложил Ыть.

Но садистский план остался без одобрения, и неугомонный паршивец принялся высказывать идеи разных пыток:

– Я бы его четвертовал… но тогда наш проект, сэр… значит, нужно снять скальп, или… это… кастрировать… Хотя, нет… это тоже скучно и не модно…

И тут подхалим завелся. Садистские развлечения вылетали из его уст словно автоматная очередь:

– А как насчет духовки, а комнаты с опускающимся потолком, а мертвецы в запертом чулане? А живой меч для харакири? Нет, это все скучно! Давайте превратим некроманта в голема! О! Точно!

– Все же у тебя есть зачатки интеллекта, – ухмыльнулся Шуршунчик.

А потом, уже глядя на Дэна, сумасшедший ученый произнес:

– Коли некромант не хочет добровольно подписать контракт, мы сделаем из него раба, правда?

Перспектива стать каменным истуканом парню вовсе не понравилась. Еще будучи в Праге, он хотел рассказать Алине историю о Фаусте-младшем, брате доктора, продавшего душу Дьяволу.

Парень возжелал служить в армии, только не наделен он был даром боевого мага. Фауст-джуниор, или просто Эдик, родился поваром. Почему он невзлюбил данное от природы – не ясно, но вопреки дару, он начал коллекционировать дома оружие: мечи, кинжалы, даже катану ему из Японии доставили. Когда Эдик стал взрослым, он вопреки природе записался на курсы для боевых магов. Однако получались у парня только бытовые файерболы, слабенькие потоки воды для мытья посуды и бумажные журавлики. Больше ничего не давалось, даже на меч заклинания не ложились: проскочит хиленькая искра по лезвию и затухнет на кончике. Заряженным такой магией оружием только мышей пугать, и то, вряд ли. Прослышал старший брат о тайной мечте Эдика стать воином, и попросил своего мастера, не иначе как Дьявола, устроить судьбу парня. Не боялся младший Фауст, что договор с работодателем брата может выйти боком, согласился. Да, стал Эдвард сильным боевым магом, никто его не мог победить, но отдал он за это свою человеческую плоть и стал големом с душой человека. Несчастны были те девушки, что влюбились в парня с каменной кожей.

Дэн не очень интересовался легендой об Эдварде Фаусте, пока подобная перспектива не коснулась его. Нехорошо кончил свои дни несчастный боевой маг, победивший десятки змеев в горах Альп, покоривший немало женских сердец, уничтоживший Демона Ада (как говорилось в легендах Баварии): он отправился в Гималаи искать оборотное зелье в надежде вернуть себе человеческое тело и погиб под лавиной. После говорили, что воле Дьявола невозможно противиться.

Шуршунчик подошел к шкафу и извлек оттуда закупоренную пробирку, на которой был нарисован толстый голем, точь-в-точь такой, как на сувенирных шкатулках в Праге.

– Ну что, пан Шпатни, – ехидно улыбнулся он, – подпишете договор, или прикажете мне рукоприкладством заниматься?

– Не первое и не второе, – заявил некромант, вставая со стула.

Что делать, он не знал. Он осмотрел рабочий кабинет Фифы. Сомнений в местоположении возникнуть не могло, потому что ни один мужчина не стал бы украшать комнату розовыми обоями в голубые бабочки и красными шкафами с белыми завитушками, несмотря на то, что пёстрые кротоны у окна и фиалки в кашпо, может быть, и поместил в интерьеры.

Взгляд некроманта бежал по большому белому столу, усыпанному разноцветными бумажками госпожи Фифы, по капроновым шторам, по шкуре розового мамонта, служившей… ковром в комнате. И тут его осенило. Это же редкий зверь. А дьявольская дочурка – не так проста, как кажется. И ее папочка – тоже.

– Какая же ты расчетливая, Розовая Фифа, – сквозь зубы процедил некромант.

– О чем ты? – не понял Шуршунчик.

– Розовый мамонт, – Дэн пнул широким носком ботинка ковер. – Вы были заодно с пани Фифой, а теперь выставляете ее жертвой обстоятельств.

Ыть хотел было что-то ляпнуть, но ученый его опередил:

– Рассказывай, некромант, мне интересно!

– Да чего баять-то? Фифа хотела создать заповедник воскресших Великих, предварительно уничтожив мир, потому что иначе ни тел, ни сил не хватит поддерживать бессмертие избранных. Это раз! Вы, пан Шуршунчик, поверьте, не идет англичанину такое имя, возжелали несколько меньшего: вывести целый заповедник фантастических зверушек, тела которых функционируют благодаря душам умерших. Это два! Объединяем. Как для проекта Фифы, так и во имя вашей бредовой идеи, требуется очень сильный некромант уровня Венсесласа.

Англичанин томно глядел на разбросанные по столу бумаги и слушал, подперев щеку рукой и уставившись для виду на фотографию Фифы с Ытем. Некромант с легкостью прочитал во взгляде ученого: ну и что, это не доказывает связь между нами, мы, может, как Бойль и Мариотт независимо развивали свои затеи.

– То есть я ошибся, некроманта уровня Венсесласа не существует. Вам нужен был оригинал. Я не знаю подробностей своего появления на свет. Вполне возможно, просто пришла очередь душе Великого прожить на втором слое в другом воплощении, а мне повезло вобрать его бессмертную душу в свое тело.