А в это время сотрудники АН Аз. ССР продолжали лелеять мечту о создании Бакинского Клуба Ученых (БКУ). Был совместно составлен проект Положения о БКУ. В то время у населения не было знаний и навыков по самоорганизации. Например, для написания Положения о БКУ сотрудники АН искали, находили и изучали все мыслимые документы подобного рода, чтобы понять структуру, язык и формат. В числе изученных было и Положение о Молодежном клубе политпросвещения при Комитете молодежных организаций Азерб. ССР. Однако изучение этих документов привело к тому, что активисты БКУ решили жить по такому порядку, который начисто исключал всякий внешний контроль и бюрократизацию. В одной из последних редакций «Положения о БКУ», пункт первый гласил: «Общественная организация — клуб ученых г. Баку — объединяет людей, занимающихся научным исследованием и ставящих перед собой научно-просветительские задачи».

В пункте третьем декларировалось, что «создание и деятельность клуба исходит из статьи 51 Конституции СССР, статьи 49 Конституции Азерб. ССР, Положения ВЦСПС от 13.05.1986 г. и других советских законов (арх. автора)».

После завершения «Положения о БКУ» уполномоченные от инициативной группы физик Саламов Агаджавад и биолог Гаджизаде Хикмет отправились в Октябрьский райисполком за регистрацией. В которой им, естественно, отказали.

Всю первую половину 1988 года различные общесоюзные структуры «мирили» армян и азербайджанцев. На слете воинов — «интернационалистов» в Волгограде за общий стол посадили ветеранов войны в Афганистане из Армении и Азербайджана. Дело чуть не дошло до кулачного боя. «Интернационалистов»-соседей развели «афганцы» из других республик. Затем эту же миссию начали выполнять творческие союзы и Академия Наук СССР. Художники, композиторы и писатели поспорили, но к единому мнению не пришли. Автору этих строк о встрече писателей рассказывал народный писатель Азербайджана, ветеран Великой Отечественной войны Исмаил Шыхлы: «Есть у меня друг армянин, с такой же судьбой, как у меня. Воевал, трудился, верил. Когда начали обсуждать эту грязь, многие с армянской стороны рвали глотку. Он молчал. В перерыве я подошел к нему, обнялись. Он сказал мне со слезами на глазах: «Исмаил, я вижу страшную беду. Народ перестал слушать своих старейшин. Вперед выдвинулись молодые горячие головы. Им все нипочем. Крови они не боятся. Уроки прошлого не осознают».

ЦК ЛКСМ Азербайджана и ЦК ЛКСМ Армении отобрали по десять молодых ученых для того, чтобы они нашли общий язык в Москве, под эгидой ЦК ВЛКСМ. И на этой встрече произошла яростная полемика. Позиции сторон никак не сходились. Армянские ученые расстелили карты Армении в древности и средневековья, на которых Карабах был обозначен как часть Армении. Кандидат исторических наук Ариф Юнусов напомнил своим коллегам, что эти карты, составленные армянскими учеными, в свое время были официально отвергнуты московскими историками как не подтвержденные данными науки. Азербайджанский ученый расстелил карты, официально признанные советской исторической наукой. Эти карты говорили другое. Армянские историки обвинили азербайджанского ученого в армянофобии. На что Ариф Юнусов мирно ответил: «Что вы говорите? У меня мама армянка…»

Затем пришел черед академиков. По десять ведущих ученых из Армении и Азербайджана были созваны на совещание по «проблеме НКАО» в союзную Академию. Каждая из сторон выставила свои аргументы, которые, конечно же, имели силу аргумента только для одной стороны и начисто отвергались другой. Под конец выступил академик АН Азерб. ССР Зия Буниядов, который свел смысл встречи к анекдоту: «Из-за карабахской проблемы я лишен возможности посещать Ереван и встречаться со своим внебрачным сыном, прижитым от медсестры, которая ухаживала за мной во время войны в эвакуационном госпитале…»

Конечно же, на таких встречах было невозможно добиться какого-либо позитивного результата. Мировая наука и практика знает только один эффективный путь предотвращения эскалации этнотерриториального конфликта внутри государства — применение государством законной силы, а в дальнейшем — нахождение новой, более соответствующей сложившимся условиям формы совместного проживания конфликтующих групп населения.

Между БКУ и I секретарем Бакинского горкома партии Ф.Мусаевым создалась связь через брата автора этих строк, Араза Ализаде, который в то время работал в аппарате Баксовета. Ф.Мусаев лично знал некоторых активистов БКУ и обещал даже выделить помещение для клуба.

Приближалась XIX партийная конференция, где, как предполагали члены БКУ, армянские делегаты поднимут вопрос Карабаха. Через Араза Ализаде БКУ обратился к Мусаеву, чтобы тот предложил в бюро ЦК командировать в Москву максимально возможное число азербайджанских ученых, управленцев, инженеров, снабдив их информационными материалами. Называлась даже цифра — около двух тысяч. Каждый из этих командированных должен был поработать со своей курирующей организацией, информировать свой круг знакомых и сослуживцев о сути «проблемы НКАО». Мусаев прислушался к предложению БКУ и выступил с такой инициативой на бюро ЦК. Везиров категорически отверг это предложение и, по словам Мусаева, заявил что, «азербайджанские коммунисты никогда не уподобятся армянским…»

Тогда БКУ предложилу Мусаеву командировать в Москву хотя бы двух активистов БКУ. Предложение было принято и АН Азерб. ССР командировала в Москву кандидата исторических наук Эльдара Намазова и автора этих строк. В Москву выехал также Араз Ализаде для поддержания связи. Нас поселили в Постпредстве Азербайджана.

В первый же день партконференции все делегаты от Компартии Азербайджана обнаружили под своими подушками брошюру «Нагорный Карабах. Историческая справка», написанную группой армянских академиков и изданную АН Армении. Когда Везиров узнал, что эта же брошюра подложена под подушку каждого делегата партконференции, он собрал азербайджанскую делегацию и потребовал «дать адекватный ответ». Когда же он увидел растерянность делегатов, то напустился на президента АН Азербайджана академика Эльдара Салаева, начал попрекать его неэффективностью работы Академии. Вмешался Фуад Мусаев, обещал «дать ответ». Все были удивлены, так как знали его как опытного строителя, успешного управленца, бывшего футболиста, но не как специалиста в области истории.

Мусаев прислал книжку нам с просьбой срочно подготовить научную рецензию. После чтения брошюры нам стало ясно, что в ней просто собраны все армянские доводы в пользу своей версии истории. Эльдар Намазов, в 1981–1985 г г. бывший стажером-исследователем Института этнографии АН СССР и уже знакомый с армянской системой аргументации, вызвался оперативно написать «ответ армянам». Что и было сделано им за одну ночь. Когда машинистки Постпредства Азербайджана оперативно отпечатали написанный за ночь Эльдаром ответ, куда я добавил полстранички обвинений в отходе от принципов интернационализма, выяснилось, что текст составил 18 машинописных страниц. Заработали ксероксы Постпредства, более тысячи сброшюрованных «ответов» на микроавтобусе были отвезены в распоряжение партийной делегации Азербайджана. Везиров прочитал «ответ» и ему он очень понравился сдержанностью и тем, что в нем было не меньше ссылок, чем в ереванской брошюре. Мусаев заплатил горничным, и на следующий день все делегаты партконференции обнаружили под своими подушками «азербайджанский ответ». На вопрос Везирова, как ему удалось так оперативно сработать, Мусаев ответил, что с «неформалами надо уметь работать». Везиров заинтересовался и попросил Мусаева «как-нибудь представить ему этих неформалов».

На XIX конференции делегация КП Армении попыталась протолкнуть какое-то решение по НКАО, но из этого ничего не вышло, так как более важные проблемы затмили карабахский вопрос. Эту неудачу армянские радикалы Сурену Арутюняну не простили. Самолет, на борту которого летел новоиспеченный первый секретарь ЦК КП Армении, не сумел приземлиться в аэропорту Звартноц, т. к. взлетно-посадочная полоса аэродрома была заблокирована. Самолет делегации приземлился на другом аэродроме, а части Внутренних Войск МВД СССР получили приказ очистить аэродром. Произошли столкновения, были раненые и среди солдат, и среди демонстрантов. Московская «центральная» пресса напечатала фотографии солдат с перевязанной головой и статьи против армянских экстремистов. Ось противостояния плавно сместился из «Москва-Баку» на "Москва-Ереван".