Другая акция так же служила кампании очернения НФА: партийные структуры по всему Азербайджану приглашали местные отделения НФА занять здания исполкомов и райкомов. Приглашали в Гяндже, Джебраиле, Физули, Исмаиллы. Всюду. В западню полезли только в Ленкорани, Нефтчале и … Баку. Забыв о том, что существует шестая статья Конституции СССР, толпа под руководством части лидеров НФА окружила здание ЦК Компартии Азербайджана и фактически парализовала его деятельность. Никого из работников ЦК толпа в здание не пропускала. Военные хладнокровно наблюдали за этими «стихийно» выражаемыми чувствами и действиями масс, руководимых героическими лидерами НФА. Эмиссары из Москвы проводили переговоры с руководителями Фронта. 16-го января Примаков встретился с Председателем НФА Абульфазом Алиевым и членом Правления Исой Гамбаровым. Только что закончились погромы, население в шоке, никто — ни ЦК партии, ни НФА, правду народу не говорят, каждая сторона ведет свою игру. Народ еще не вышел на улицы, еще не окружил здание ЦК, но Примаков предлагает (подсказывает?) лидерам Фронта не выводить народ на улицы. Ответ Исы Гамбарова звучит чисто в стиле его неизменной политики: «демонстрации и пикеты — неотъемлемое конституционное право народа». Академик-востоковед советует младшему научному сотруднику-востоковеду не делать того-то и того-то, а младший научный сотрудник приводит академику статью из Конституции СССР. Это все равно, что человеку говорят: «не выводи ребенка на улицу, там стоит маньяк, который убивает детей», а он в ответ: «гулять по улице — конституционное право любого советского ребенка».

После этой встречи академик Примаков посоветовал руководству республики беречь Ису Гамбарова и относиться к нему «по-особому».

Факт телефонного разговора и встречи Председателя НФА с Председателем КГБ Азербайджана подтверждался обеими сторонами, но в разной интерпретации. Абульфаз Алиев говорил, что ему звонил Вагиф Гусейнов, последний утверждал, что звонил Абульфаз бей. Как бы то ни было, Абульфаз бей был предупрежден Вагифом Гусейновым, что возможен ввод войск в Баку и призыв к населению выйти на улицы приведет к кровопролитию.

Вечером 18-го января по республиканскому телевидению выступили завсектором ЦК КПСС Михайлов и завотделом ЦК КПА академик Афранд Дашдамиров. Они заверили население, что ввода войск и объявления «Чрезвычайного положения» в Баку не будет. Позднее Дашдамиров утверждал, что об этом ему дали четкие заверения находящиеся в Баку руководители СССР.

В тот же вечер, где-то между 22 и 23 часами, перед толпой у ЦК КПА выступил Наджаф Наджафов. Сообщив о снятии Везирова с поста, он предложил собравшимся поддержать кандидатуру Гасан Гасанова, как человека, имеющего «национальный дух». Сразу же после него выступил Этибар Мамедов и раскритиковал это предложение, из чего можно было сделать вывод, что Этибар видел на этом посту другого человека. Несколько штрихов впоследствии позволяют нам говорить о том, что в то время сложился тайный тандем Аяз Муталлибов — Этибар Мамедов.

Подробности событий, предшествовавших вводу войск в город, сама карательная акция, сходная с теми, которые проводили нацистские войска на оккупированных территориях, подробно описаны в многочисленных статьях и двух книгах авторитетных исследователей этого события — композитора, народного артиста СССР и депутата Съезда народных депутатов Арифа Меликова и профессора Чапая Султанова. Я же могу только поделиться воспоминаниями — своими и близких друзей.

19-го января я на своей машине поехал в Локбатан, поселок на южном выезде из города. У развилки было сооружено подобие баррикады, стояли люди. Остановив машину, я подошел к ним и спросил, кто их собрал и для чего. «Мы — фронтисты. Стоим здесь, чтобы не пустить армию в город» — был ответ. «И как же вы собираетесь это сделать?» — поинтересовался я. «Нам обещали подвезти оружие и бутылки с зажигательной смесью».

Тут надо заметить, что куски арматуры длиной в 1 метр с заостренным концом были оружием погромщиков и не годились для борьбы против армии. Тем не менее, Совет Национальной Обороны от имени НФА распорядился опорным группам на заводах готовить именно это «оружие». Фронтист, инженер Сахиб Мамедов из Бакметрополитена рассказывал, что лично он приказал рабочим разрезать полторы тонны арматуры.

Потом я выехал на Волчьи Ворота, еще один выезд из города. Там повторилась та же картина. Провокаторы из НФА вывели людей на баррикады, пообещав им оружие и «коктейли Молотова». Стояли ящики с пустыми бутылками. Зажигательную смесь обещали подвезти позже. Самое странное, что мужчины стояли бездумно.

Во второй половине дня я отвез отца на дачу в Бильгя. По дороге, у въезда в поселок Маштаги, я увидел костры и людей, якобы «перекрывших» дорогу. Оставив отца на даче, я вернулся в город «правительственной трассой» через дачный поселок Загульба. У поворота на остров Артем также была выстроена баррикада, стояли люди. Их вывели на дорогу призывы лидеров НФА «защитить город».

С двадцати трех до двадцати трех тридцати минут мы с братом слушали у здания ЦК речи знакомых нам еще с площади провокаторов. Векил Гаджиев, «человек Гасанова», вещал по микрофону: «Нам сообщили о нехватке людей на баррикадах, закрывающих выезды из Сальянских казарм. Рядом со станцией метро «Баксовет» стоят грузовики, прошу пятьдесят человек поехать к Сальянским казармам!» Толпа колыхалась, несколько десятков «патриотов» отделялись и шли к станции метро. Все было ясно, механизм провокации запущен. Мы с братом распрощались и разошлись по домам.

Рядом с моим домом располагался командный пункт ПВО Закавказского военного округа и штаб армии ПВО. Молодежь нашего квартала разожгла костер и выстроилась живой цепью поперек дороги, ведущей к массивным воротам военного объекта. Во дворе толпились жители, мои давние соседи. Один из них, преподаватель Азгосуниверситета, спросил меня:

— Что будет, Зардушт бей?

— Будет кровь, провокаторы вывели безоружный народ под танки — ответил я.

— Ты не устал раскалывать единство народа? — злобно огрызнулся доцент.

— Я не раскалываю, пожалуйста, идите к поражению и гибели сплоченно, в нерушимом единстве, — ответил я и ушел домой.

В ту ночь и позднее ни доцент, ни его друзья не погибли. Ну и слава Аллаху. Но погибли 131 человек. Были ранены сотни людей.

Колонна грузовиков с солдатами проехала в военный объект около нашего дома без эксцессов. Спустился с машины офицер, переговорил с ребятами из нашего двора и убедил их разойтись. Те военную колонну пропустили, но в порыве патриотизма взломали и ограбили квартиру бакинца родом из Карабаха, грамотного инженера, заместителя директора завода союзного подчинения, прекрасного человека, патриота Баку Георгия Владимировича Абрамова, выехавшего из Баку вместе с женой, сыном и дочерью 16-го января в Тулу. Патриоты сумели «отомстить» и выкрасть из квартиры книги, которых они не читали и вряд ли прочтут.

Что делали в ту ночь «отцы» нации, «герои» народа, «защитники» Отечества? Вот те сведения, которые дошли до меня из разных источников.

Доцент вуза, математик Сададдин Эфендиев вспоминает, как 19-го января в 18:00 он был у памятника XI Красной Армии и слушал выступление Абульфаза Алиева перед толпой. Председатель НФА призывал мужчин к стойкости и отваге, а женщинам и детям советовал разойтись по домам. Во время выступления к нему подбежал кто-то и сообщил, что он только что был на митинге у ЦК партии, и все уже говорят, что в полночь в город будут введены войска. Абульфаз приказал ему замолчать, не сеять панику, и продолжил свое выступление, заверяя, что ничего опасного не произойдет.

Где-то ближе к 8 вечера его нашли несколько фронтистов из села Маштаги и потребовали объяснить связь между выставленным ими пикетом и Карабахом. Абульфаз был вынужден признаться, что пикеты к Карабаху отношения не имеют, их цель — утстранение Первого секретаря ЦК Везирова от должности. Услышав это, маштагинские фронтисты вернулись в село, распустили пикет, а нескольких сельчан послали в соседние села, чтобы те тоже разошлись. Одного из них в его «Жигулях» солдаты застрелили в полночь у развилки, на повороте к острову Артем.