Еще весной 1989 года НФА включал во все свои документы тезисы о необходимости предоставления республике статуса самостоятельного хозрасчетного субъекта экономической системы СССР. ВИЦ НФА отвергал попытки союзных министерств держать под своим контролем все ведущие отрасли экономики республики, оставив в местном «хозрасчете» местную, легкую и строительную промышленность, а также сельское хозяйство и переработку сельхозпродукции. Во-первых, ВИЦ НФА, естественно, с подачи своего экономического идеолога Вахида Ахундова, требовал: безусловного суверенитета республики над всеми природными ресурсами; перехода всех предприятий союзного подчинения в подчинение республики; перехода на цены мирового рынка во всех взаимоотношениях — торговле и взаимопоставках — с другими республиками Союза; расчета налоговых выплат республики в союзный бюджет на базе обговоренных нормативов.

ВИЦ НФА декларировал, что эти четыре экономические задачи поставлены перед азербайджанским народом кризисом системы реального социализма, и для выхода из кризиса нужна реализация этих четырех радикальных принципов. «Если Компартия способна реализовать эти реформы, то НФА не нужен, если же Компартия не способна на это, то НФА необходим азербайджанскому народу».

Следует сказать, что проректор Института усовершенствования руководящих кадров при Совете Министров Азербайджанской ССР, доктор экономических наук Вахид Ахундов, человек редкостной скромности и культуры, оказался в азербайджанской экономической науке не только единственным специалистом по макроэкономике, осознавшим всю глубину кризиса советской экономики, предложившим смелый план вывода экономики республики из кризиса при сохранении интеграционных связей со всеми союзными республиками, но и единственным крупным экономистом, нашедшим в себе гражданское мужество предложить свои идеи новаторской общественно-политической силе и поддержать ее.

В конце мая ВИЦ НФА провел совещание активистов НФА с привлечением представителей районных НФА. Совещание мы планировали провести в бывшей немецкой кирхе на улице 28 Апреля. Но милиция воспрепятствовала проведению совещания. Тогда один из активистов ВИЦ НФА, Джанбахыш Умидов, кандидат технических наук, недавно переехавший из Костромы в Баку, предложил провести совещание во дворе своего доме на «Кубинке». Этот район Баку, состоящий из трущоб, был известен также как средоточие нелегальной торговли, наркомании, сборищ криминальных элементов. Рассредоточившись, мы отправились по указанному адресу: ул. Гусейна Джавида 65. По дороге милиция задержала Ису Гамбарова, и несколько человек пошли за ним выяснять ситуацию. Постепенно все участники совещания, небольшими группами, начали собираться во дворе Джанбахыша. Времени было в обрез, никто не знал, чего ожидать от властей. Открыли совещание и начали обсуждать текущие дела. Представители районов и предприятий рассказывали о том, как идет формирование опорных групп НФА. Я заметил, что во двор постепенно входят мужчины в гражданской одежде. Чутье подсказало мне, что эти люди из милиции. Я направился к самому представительному из них. «Представьтесь» — потребовал я. Он назвал свое имя и фамилию, а также должность — заместитель начальника отдела по борьбе с проституцией и наркоманией… Я подошел к столу президиума совещания, поднял руку, призвав присутствовавших к тишине, и начал говорить, указывая на милиционеров:

— В то время, как граждане республики собираются для того, чтобы отстоять родную землю, обновить замшелые отжившие формы общественной жизни, сплотиться ради успешной реализации задач перестройки, наша бездарная и предательская власть не находит ничего лучшего, как наслать на нас специалистов по борьбе с наркоманией и проституцией. Интересно, к какой категории руководители республики относят сторонников перестройки, сторонников товарища Горбачева — к наркоманам или проституткам?

При последних словах милиционеры начали панически покидать двор Джанбахыша через узкую калитку. По-моему, кто-то даже сиганул со двора через забор, так он торопился и боялся. Все это нам напомнило сцену из бессмертной музкомедии Узеирбека Гаджибекова «Не та, так эта», когда студенты разогнали толпу линчевателей простыми полицейскими свистками.

Скоро появился Иса, который сообщил, что имел «содержательную» беседу с начальником городского управления милиции Нофалем Керимовым. Через день Джанбахыш рассказал нам, что эта история имела забавное продолжение. Джанбахыш, мягкий и интеллигентный человек, с бородой, русской женой и двумя беленькими девочками—ангелочками был чужеродным элементом в квартале, жители которого вели счет времени от одного задержании милиции до другого, от одной отсидки в «зоне» до другой. После того, как закончилось совещание, к Джанбахышу с необыкновенными знаками почтения явилась депутация, состоящая из самых известных криминальных авторитетов квартала «Кубинки». «Мы, по незнанию, не понимали, кто ты. Теперь же мы поняли. Для задержания любого из нас приходит группа ментов в три, максимум пять человек. Самым старшим по званию бывает капитан. К тебе же пришли двадцать человек! И еще на улице стояло столько же! А руководил всеми полковник. А после «базара» они все убежали! Так что, извини за наше прежнее отношение к тебе. Теперь, когда мы поняли, кто ты, весь квартал к твоим услугам. Все, что ты скажешь — закон».

Это стало вторым анекдотом, связанным с НФА. А первый анекдотичный случай произошел с Хикметом Гаджизаде. Как-то мы договорились пойти впервые к Беджану Фарзалиеву. Встретились в 9 утра у радиомастерской рядом с Ясамальским рынком, откуда кто-то должен был нас повести к Беджану. Хикмет, как всегда, проспал, когда же добрался до радиомастерской, то никого из нас там уже не застал. Но наблюдательный Хикмет заметил «Жигули» шестой модели и сидящих в ней четверых мужчин, изо всех сил изображающих безразличие. Ситуация для Хикмета была безвыходная, он не знал ни адреса, ни телефона Беджана. Сомневаться в принадлежности «безразличных» мужчин к «наружке» КГБ не приходилось. Хикмет подошел к машине, нагнулся и тепло сказал: «Ребята, проводите меня туда, куда пошли те люди, которые стояли здесь полчаса тому назад». Мужчины рассмеялись и подвезли Хикмета до ворот дома Беджана.

То, что ВИЦ НФА находился под колпаком, было совершенно ясно. Власти пытались помешать нам провести учредительную конференцию. Пришлось создать небольшую группу доверенных лиц, которые сами, никому не говоря, должны были подыскать помещение и только за час сообщить о месте встрече. В этой группе ответственность за подыскание помещения для конференции взял на себя поэт Агамали Садиг Эфенди.

Агамали Садиг Эфенди был очень искренним и настолько наивным человеком, что даже его хитрости были какими-то детскими. Будучи далек от политики, он проникся большим уважением к авторам Программы и, завидев меня, заговорщически спрашивал:

— Бей, а есть ли какая-нибудь новая концепция?

— Еще нет — отвечал я.

Он понимающе кивал. Как же, концепции просто так не рождаются. Нужно время. Он все понимает. Только мне, как он сказал, мог доверить страшную тайну о месте проведения конференции НФА. Как выяснилось, Агамали договорился с неким человеком из своего квартала в 8-ом микрорайоне, заведовавшим зальчиком на 100 человек, больше похожим на хлев с окнами, забранными металлической сеткой, о проведении в нем церемонии обрезания некоего мальчика. Я был озадачен и расстроен услышанным. «Обрезание» еще больше приземляло нашу конференцию, выставляло ее в дурацком свете.

15-го июля я и Лейла Юнусова зашли к Юсифу Самедоглу домой и предупредили, что будем предлагать его кандидатуру в председатели. Я ему сказал, что уверен в его победе при голосовании, однако боюсь, что он не выдержит психологического нажима сторонников Абульфаза. «Они будут орать, угрожать, залезать на столы. Вы не обращайте на это никакого внимания. Молчите, не снимайте своей кандидатуры и ждите голосования. На голосовании вы выиграете у него».