В 11 вечера Председатель НФА Абульфаз Алиев поехал к своему закадычному другу Беджану Фарзалиеву и в ночь казни города скрывался у него. Следующие несколько дней он так же скрывался у Беджана. К нему приезжал будущий спикер парламента и тогдашний покровитель НФА Расул Гулиев, директор нефтеперерабатывающего завода для совещания.

Затем Абульфаз Алиев уехал в село Лагич Исмаиллинского района и прятался там некоторое время, повторив маршрут видного политического деятеля начала ХХ века Мамед Эмина Расулзаде. А позже, убедившись, что никто не ищет «неуловимого Джо», он явился народу, как ни в чем не бывало, и продолжил управлять НФА, проводить сессии Меджлиса, заседания Правления.

Иса Гамбаров ночь провел на квартире у Юсифа Самедоглу. Они вместе слушали радиоголоса, информирующие мир о расправе над столицей Азербайджана.

Хикмет Гаджизаде спал дома до трех часов ночи, пока его не разбудила Лейла Юнусова, кричавшая в трубку: «Что вы натворили!» На что Хикмет, отец азербайджанской либеральной мысли, ответил разумно: «А что я могу сделать»? И пошел досыпать. Он был прав, все, что они могли сделать, они совершили до 20-го января.

Сабит Багиров с риском для жизни разгонял людей с баррикад в Ленинском районе. То же делал Наджаф Наджафов. Панах Гусейнов и Вургун Эйюбов посетили баррикады у Сальянских казарм и попали под обстрел.

Этибар Мамедов объезжал баррикады и требовал быть стойкими.

Неймат Панахов, до 20-го января усиленно собиравший деньги «на оборону Карабаха», после начала обстрела войсками жилых кварталов вокруг завода им. Шмидта, через мегафон призывал население выйти из квартир на улицы и защитить город.

На Съезде народных депутатов СССР академик Сахаров открыто заявил, что Советская Армия зверски расправляется с мирным населением Афганистана. Его зашикали и обвинили в клевете на армию. 20-го января 1990 года маршал Язов, академик Примаков и другие высшие должностные лица СССР, руководившие действиями частей Советской Армии в Баку, подтвердили правоту академика Сахарова.

Танки наезжали на людей, превращая их тела в кровавое месиво. Поливали людей из автоматического оружия пулями со смещенным центром. Стреляли по жилым домам, по машинам «Скорой помощи». Арестованных зверски избивали, калечили, грабили. Даже спустя несколько дней, после той страшной ночи, вошедшие в раж военные на «БТР» наехали на «Жигули» по дороге из Баку в Сумгаит и задавили насмерть четверых пассажиров-химиков, в том числе моего хорошего знакомого, доктора наук Ибрагима Ибрагимова.

В Ленкорани и Нефтчале арестованных фронтистов пытали, связывали им руки колючей проволокой, одного из них, при транспортировке вертолетом в Баку, сбросили в море. Никто из этих военных преступников до сих пор не ответил перед законом.

Мир в целом стоически воспринял информацию о расправе над жителями Баку. Предлог для расправы был более чем убедителен для демократических стран мира: погромы, беспорядки, свержение власти. То, о чем лидеры двух сверхдержав говорили на борту военного корабля у острова Мальта всего несколько месяцев назад, как о некой вероятности, лидеры НФА совместно со спецслужбами сделали явью.

Для меня, офицера-резервиста ВДВ, прошедшего три сорокапятидневных сбора по подготовке диверсантов для действия в тылу противника на Ближнем Востоке, привлечение к карательной операции «партизан» армянской национальности из Северокавказского военного округа стало неожиданностью. Ясно, что этот контингент, весьма далекий от воинской дисциплины, и видящий в подобных сборах возможность для «расслабления», в Баку вел себя, как оккупант, а к его жителям относился с особой жестокостью. И то, что их убрали через несколько дней, свидетельствовало, что даже тупоголовое командование осознало вопиющее беззаконие и преступность их действий.

Население бежало от шквального огня, но многие возвращались, чтобы спасти раненных, вывезти их из под огня, отвезти в больницы. Больницы города были заранее освобождены от больных уже 17-го января. Врачи героически боролись за жизнь раненных, но спасти удалось немногих. Пули со смещенным центром, разворотив все внутренности, перерезая кровеносные сосуды, делали спасение раненных фактически невозможным. Режим агонизировал, сея смерть и разложение.

Накануне расправы над городом московские чекисты взорвали энергоблок телестанции. Население не имело информации. ВС Азербайджана собрался в неполном составе, но там клеймили Везирова и руководство СССР. Обсуждали проекты различных решений. Пробравшийся в зал Араз Ализаде предложил принять решение об отмене шестой статьи Конституции СССР о «руководящей и направляющей роли КПСС». Депутаты предложение отвергли, отдав предпочтение общим обвинениям в адрес московского руководства.

22-го января состоялась грандиозная церемония похорон жертв войсковой операции против населения советского города в мирное время. Сотни тысяч граждан несли гробы жертв карательной акции с площади Свободы парка им. Кирова, который был переименован в Аллею павших героев. Здесь, на месте старого кладбища, где были захоронены жертвы расправы большевистско-дашнакских войск над мусульманским населением Баку в 1918 году, и которое было засыпано землей и предано забвению, вырыли более сотни могил. При рытье могил люди натыкались на человеческие кости в огромном количестве. Впоследствии в Аллею стали привозить и хоронить погибших в Карабахской войне солдат и офицеров, иногда просто убитых армянскими боевиками мирных азербайджанцев.

На траурном митинге к микрофону рывался, как мне рассказывал ныне покойный, министр строительных материалов республики Ариф Мансуров, Рагим Газиев.

— Зачем тебе микрофон? — спросил Рагима Ариф Мансуров.

— Для важного сообщения — был ответ.

— Что за сообщение? Пока не скажешь, я не дам тебе слова

— Я хочу сообщить народу, что армии исламских стран перешли границу и идут на помощь Баку, — ответил Рагим Газиев.

Естественно, Ариф Мансуров этому «видному деятелю нациально-освободительного движения Азербайджана» для столь важного сообщения микрофона не предоставил.

После того, как группировке Абульфаза Алиева ценой огромной крови удалось свалить Везирова, встал вопрос о том, как избежать ответственности за содеянное. Этибар Мамедов срочно выехал в Балакен, откуда его переправили в Грузию. Из Грузии Этибар Мамедов вылетел в Москву, и там, в Постпредстве Азербайджана, впервые встретился с Гейдаром Алиевым. Его попытка устроить пресс-конференцию сорвал штурм Постпредства московским ОМОН-ом, который арестовал Мамедова. Зато пресс-конференцию провел опальный член Политбюро ЦК КПСС, генерал КГБ Гейдар Алиев, который осудил действия советского руководства в Баку, убийство безвинных людей. Эта пресс-конференция легла краеугольным камнем в политико-идеологическое обоснование необходимости возвращения к власти Гейдара Алиева, который «в трудную минуту оказался вместе с народом против имперского руководства и его местной продажной клики». Пленка с кадрами, показывающими, как худой, осунувшийся после трудной болезни Гейдар Алиев высказывает свое возмущение расправой над мирным населением Азербайджана, прокручивалась несчетное количество раз. Но никогда, эту съемку не показывали азербайджанским зрителям полностью, вырезав из него кадры с яростным обличением молодой журналистки Илахи Балахановой бывшего сатрапа империи. Тогда она высказала в лицо опального члена Политбюро, бывшего опорой тоталитарной власти в республике, что таилось в сердце каждого азербайджанца.

Не афишировался и другой важный факт, связанный с 20-ым января. Спустя годы ведущий передачи «Момент истины» задаст Гейдару Алиеву вопрос о содержании разговора между ним и Михаилом Горбачевым 19-го января, всего за несколько часов до начала штурма Баку озверевшими карателями в форме Советской Армии. Вопрос Андрея Караулова не застал Гейдара Алиева врасплох — с довольной улыбкой он раскрыл «секрет» своей беседы с Генеральным секретарем ЦК КПСС. По его версии, Горбачев ему позвонил и потребовал убрать с улиц «его людей», на что Алиев ответил, что у него нет на это полномочий. Явный намек на то, что есть смысл наделить его полномочиями, то есть опять назначить Первым секретарем ЦК КПА.