Другой герой кровавой провокации, Неймат Панахов, несколько дней шлялся открыто по городу, затем отправился в Иран делать для себя «легенду». Перейдя границу, он пробыл несколько месяцев в Иране, где, если верить его рассказу, арестовала иранская контрразведка и пыталась склонить к сотрудничеству, но героический Неймат сумел бежать из иранской тюрьмы, перешел то ли в Турцию, то ли обратно в СССР. Короче, он приобретал размах революционера уже международного масштаба. Но никогда больше ему не приведется быть в авангарде событий, он будет всегда «на подхвате», выполнять мелкие поручения Гейдара Алиева, где-то с лета 1993-го года до лета 1995-го. Но этого ему будет достаточно, чтобы обеспечить себя и семью материально, купить «фазенду» в Шамахе (120 км от Баку) перевезти туда своих родителей из Нахчывана.
Рагим Газиев был арестован и посажен в Лефортово, рядом с Этибаром Мамедовым, Мохаммедом Хатами, Халилом Рзой и Сеид Тахиром Гарабаги. Их всех затем, летом 1990-го года, судили, но первых двух еще во время суда «избрали» депутатами ВС Азербайджана, а последних трех приговорили к различным срокам условно.
Ниспровергатель Советской власти в Ленкарани Алякрам Гумматов скрывался сначала в лесах Талышских гор, затем перебрался в Баку, вместе с группой социал-демократов открыто съездил на годовщину жертв 9-го апреля в Тбилиси, остался в Грузии у своего студенческого друга в селе Соганлы, затем вернулся в Баку и начал посещать собрания НФА в его новой штаб-квартире на улице Зийвербека Ахмедбекова, откуда его, по наводке из НФА, забрала милиция. Его судили, но срок дали условный, и он вернулся в Ленкарань, создав там социал-демократическую организацию. Он и в дальнейшей истории страны занимал весьма жесткую и радикальную позицию.
Непосредственно после 20-го января, Хикмет Гаджизаде поздно ночью вызвал из дома своего сослуживца, близкого родственника в прошлом высокопоставленного человека, имевшего доступ к первым лицам республики, и попросил его довести до сведения Первого секретаря ЦК КПА Аяза Муталлибова, что ответственность за кровавые события несут не лидеры НФА, а исключительно и персонально члены Совета национальной обороны, за исключением Абульфаза Алиева. 27-го января Хикмет Гаджизаде совместно с Сабитом Багировым выехал по приглашению Балтийской Ассамблеи (Объединение трех прибалтийских народных фронтов) в Ригу, где при посредничестве Ассамблеи Армянское Общенациональное Движение (АОД) и НФА провели переговоры о нормализации ситуации между двумя республиками, подготовили совместный документ, но подписать его им не удалось, так как АОД получило информацию о насилии против армян Ханларского района Азербайджана и в знак протеста отказалось подписать уже подготовленный документ. На самом деле НФА был нокаутирован и не был в состоянии что-либо сделать. И в дальнейшем всякий раз, когда стороны находили путь к достижению какого-либо соглашения, происходила некая провокация, которая вменялась в вину одной стороне конфликта, что побуждало другую сторону отказаться от дальнейшего сотрудничества, что предполагало наличие некой третьей, могущественной стороны, не заинтересованной в урегулировании конфликта.
Ядро новой социал-демократической партии Азербайджана (Араз Ализаде, Арзу Абдуллаева, Абдулвагаб Манафов, Лейла Юнусова, Фахраддин Агаев и Зардушт Ализаде) приняло решение выпустить подпольно газету, «поведать миру» правду о 20 января. Редактором поручили быть мне, и я быстро подготовил материалы. Брат командировал в Таллинн своего сотрудника, который связался с типографией, напечатал газету и отправил тираж в Баку. Мы получили «посылку» (16 тысяч экземпляров газеты) уже 30-го января и начали распространять ее. Одновременно нелегальная партия Азербайджана «Дирчелиш» (Возрождение) и ее руководитель, Азер Гасымзаде подготовили и издали за пределами республики брошюру с фотографиями жертв расправы армии. Оранжевая брошюра называлась «Агрессия». Большую часть тиража спецслужбы армии конфисковали.
В начале февраля группа эсдеков (ряды партии пополнялись за счет знающих нас людей) выехала в Москву, где встретилась с коллективами академических институтов и отдельными правозащитными группами, информировала их о кровавом 20-го января, показала фотографии и поделилась воспоминаниями.
Официальные круги СССР, советская, да и мировая общественность в лице лидеров демократических стран Запада и западных средств массовой информации отнеслись к преступлению Горбачева и его окружения нейтрально. Ярким доказательством подобного отношения явилось присуждение Горбачеву Нобелевской премии мира за 1990 год. И на самом деле, что могли значить жизни 131 человека по сравнению с развалом мировой социалистической системы, поражением СССР в холодной войне и близящимся опасным крахом сверхдержавы? Азербайджанская депутатская группа, естественно, проиграла дебаты в Верховном Совете, и даже гневные обличительные речи композитора Арифа Меликова и физика Тофига Исмайлова не могли повлиять на в целом одобрительное отношение большинства депутатов к армейской карательной акции против Азербайджана. Две организации — правозащитный «Мемориал», считающий преступление 20-го января продолжением большевистской карательной практики против народов СССР, и организация офицеров «Щит», борющаяся против вовлечения армии в репрессии против народа и в защиту прав офицеров, проделали огромную работу по сбору материалов, их исследованию и доведению до общественности информации о страшных преступлениях против мирного населения.
Азербайджанцы, проживающие за пределами республики, в СССР и странах Запада, провели огромное количество акций протеста против зверской расправы над мирным населением. Трагедия активизировала фактор этнической идентичности, и положил конец любой перспективе демократических реформ в духе перестройки. Десятки тысяч членов партии сложили свои партбилеты. Хотя позднее немалое число забрало их обратно, но пропасть между компартией и народом стала непреодолимой. Надписи белой краской на темном мраморе, опоясывающем возвышение, на котором стояло здание ЦК КПА, ясно показывало отношение масс к компартии: ее называли фашисткой.
В начале марта в Постпредстве Азербайджана в Москве была устроена конференция по перспективам демократического движения в республике. На этой конференции представлявший НФА Хикмет Гаджизаде открыто заявил, что часть вины за 20 января несет и НФА. Внутри НФА попытки устроить «разбор полетов» на сессиях Меджлиса НФА в Шамахе, Астаре, Ленкарани и Губе результатов не дали. Как только кто-то из бывшего ВИЦ НФА заводил разговор об ответственности Председателя за пагубный курс, приведший движение к поражению, как его приспешники поднимали шум и галдели до тех пор, пока Абульфаз Алиев не объявлял перерыв. После перерыва уже никто к вопросу ответственности руководства НФА не возвращался.
На сессиях Меджлиса НФА сторонники Председателя уже открыто поднимали вопрос о необходимости поддержки Гейдара Алиева и сотрудничества с ним. Взращенная на ненависти к партократам-предателям масса никак не могла понять, почему самый реакционный их представитель должен стать союзником Фронта и сопротивлялась имплантации, которую настойчиво проводили Председатель и его окружение. Рассказывает член Меджлиса НФА от Гянджи в 1990-ом году, кандидат наук Надир Ибадов: «На всех четырех сессиях после 20-го января Фазаиль Агамалиев, Таги Халисбейли и другие сподвижники Председателя к месту и не к месту инициировали обсуждение личности Гейдара Алиева и необходимости НФА ориентироваться на него. Этой темой перебивался ход обсуждения повестки Меджлиса. Мое терпение окончательно лопнуло, когда на сессии Меджлиса НФА в Кубе два дня группировка Председателя обсуждала вопрос Гейдара Алиева, а Председатель упорно молчал и поглаживал бороду. Я не выдержал и потребовал от него положить конец дискуссиям по теме, которая не входила в повестку дня. Он, как всегда, наивно-простодушно ответил, что все это, мол, демократия. Именно в этот момент я решил покинуть ряды НФА».
