Не все были удовлетворены этим ритуалом "выпуска пара". Несколько человек всегда оставались после митингов, обменивались мнениями о происходящем. Скоро эти разговоры вылились в замысел создания некоего Бакинского Клуба Ученых (БКУ), где за чашкой чая могли бы встретиться и поговорить ученые не только из различных академических институтов, но и вузов столицы. Было решено написать устав клуба, зарегистрировать его и попросить власти выделить под клуб помещение.
Весь март и апрель сотрудники различных институтов собирались в кабинетах Институтов востоковедения и физики АН для обсуждения программы и устава БКУ. В этих обсуждениях принимали участие десятки людей, но костяком были Тофиг Гасымов, Мирбаба Бабаев и Агаджавад Саламов из Института физики, Лейла Юнусова из Института истории, Хикмет Гаджизаде из Института ботаники, автор этих строк, Алтай Эфендиев и Мамедгасан Гамбаров из Института востоковедения.
Тем временем страсти в столице все накалялись. Беженцы из Армении продолжали прибывать. В марте 1988 г. группу молодых сотрудников из различных академических институтов пригласили в ЦК ЛКСМ Азербайджана, на встречу с комиссией из Высшей партийной школы при ЦК КПСС и Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ. На встрече выступили историки Эльдар Намазов, Лейла Юнусова, Ариф Юнусов, искусствовед Санубар Багирова, востоковед Джейхун Моллазаде. По лицам московских гостей было видно, что их больше занимает переваривание съеденного накануне, чем взволнованные речи молодых ученых. В конце встречи автор этих строк сделал попытку пробить броню безразличия этих научно-партийных бюрократов. «Вы, кажется, не понимаете сути происходящего. Пересмотр границ и передел территорий между союзными советскими республиками, если это не будет пресечено жестко и сурово уже сейчас, приведет к кровавым конфликтам, погромам и человеческим трагедиям. Возобновится армяно-азербайджанская вражда, передел территорий перебросится в Среднюю Азию. Если Москва начнет силой оружия поддерживать Армению, это нанесет огромный ущерб СССР в глазах общественного мнения в мусульманском мире. Конфликт в НКАО похоронит последние остатки уважения к социалистическому лагерю и приведет в итоге к распаду Советского Союза!»
На безучастных лицах московских гостей не дрогнул ни один мускул. Крамольные слова о перспективе распада СССР не тронул их сердца. Как будто разговор шел о Береге Слоновой Кости. Не на шутку были встревожены моими вольными разговорами местные вожди, но и они, заметив олимпийское спокойствие московских гостей, повеселели.
15-го мая в Баку на площади им. В.И.Ленина состоялся первый общегородской митинг. По прошествии лет свою заслугу в его организации отстаивали и сотрудник Музея истории азербайджанской литературы им. Низами Мохаммед Хатами, выходец из Ирана, которого семья привезла в СССР в 1946 году еще ребенком на волне эмиграции «демократов» после падения просоветской Азербайджанской Республики, и Энвер Алиев, сотрудник Института географии АН, и еще несколько лиц, так и не закрепившихся на политической арене.
Шествие к площади у побережья, начавшееся с нагорной части города, с проспекта Нариманова, прошло до середины пути, когда автору этих строк, шедшему где-то в середине колонны, сообщили, что поэт Халил Рза намерен повести людей к армянской церкови у скверика «Парапет» с целью поджечь храм. Сообщив это известие сотруднику Института географии Энверу Алиеву, и пробившись в первый ряд колонны, взявшись крепко за руки, нам удалось у развилки около Дома профсоюзов повернуть колонну на площадь Молодежи, откуда толпа уже потекла по руслу улицы Зевина на проспект Нефтяников, и дальше, на площадь им. Ленина. Тогда предотвратить нападение толпы на храм удалось.
На первом общегородском митинге было тысяч 15, большинство — молодые рабочие и студенты. На трибуне, где обычно стояло руководство республики, принимавшее парад войск и приветствовавшее демонстрацию трудящихся на советских праздниках, и на этот раз стояла номенклатура, разбавленная статусной интеллигенцией — академиками, народными поэтами и писателями. Там же были несколько рядовых граждан, принявших деятельное участие в организации митинга.
Все выступавшие клеймили карабахских сепаратистов. Те ораторы, которые угрожали армянам или же оскорбляли их, удостаивались аплодисментов. Ораторов, которые хотели успокоить людей и заверяли их в решимости и способности руководства республики «дать отпор», освистывали. Тогда же на митинге впервые выступил будущий «соловей площади» — рабочий машиностроительного завода им. л-та Шмидта Неймат Панахов. Сказав несколько напыщенных фраз о нации и Родине, он начал декламировать стихи. Его тут же начали освистывать. В какой-то момент микрофон предоставили некой женщине, которая на чистейшем азербайджанском языке стала призывать собравшихся отомстить армянам Баку за те унижения, которым подверглись азербайджанцы в Армении. Разгоряченные ее призывами, толпа ринулась к трибуне, видимо, бить партократов для разминки. Сама женщина, после провокационного призыва, попыталась скрыться, но ее сумели задержать. Она оказалась буфетчицей Каспийского пароходства, бакинской армянкой. Никакого дела против нее не возбудили, никто не попытался найти корни этой опасной провокации, она просто «испарилась».
В конце концов, толпа все-таки разошлась без эксцессов и… горком партии решил дать импульс еще одному митингу 18-го мая. Для чего определенные люди за два дня обегали множество рабочих и студенческих общежитий и предупредили, что «народ собирается, чтобы выразить свою волю».
18-го мая состоялся еще один общегородской митинг. Митингу пытался помешать некий генерал Внутренних Войск МВД СССР, но все его угрозы были игнорированы, и массы народа, взявшие старт с различных точек города, слились в единую 30-ти тысячную толпу на площади. Опять море «черных голов» (по цвету волос) внимало пафосным выступлениям ораторов на трибуне. Руководство страны представлял Сулейман Татлыев, председатель Президиума ВС Азербайджана. Были стихи, призывы, угрозы, но контакта власти с народом не получилось. Люди опять заволновались, не хотели расходиться. Тут Татлыев предложил «продолжить разговор прямо в здании ВС Азербайджана». 300–350 решительных людей направились с площади Ленина к зданию ВС. «Простой народ» впервые расселся в мягких креслах, обитых красной тканью. Руководители республики, решив, что опасность миновала, попытались повести разговор в том русле, который им был привычен: «ЦК все сделает, просто дайте нам время, наберитесь терпения, мы решим вопрос, не надо забывать про интернационализм, просто мы не можем дать немедленного отпора, армяне готовились, мы же этого не ожидали…»
Секретарь ЦК КПА по идеологии Рамиз Мехтиев продолжал бы внушать уже оробевшим студентам и рабочим эту партийную версию происходящего, но был бесцеремонно прерван. К трибуне подошел мелкий клерк Баксовета, недавно вернувшийся с мест заключения, Араз Ализаде, который, не давая т. Мехтиеву опомниться, начал персональную атаку на него: «Вы говорите, что армяне давно готовились к отторжению Карабаха, мы же не могли этого делать, потому что… Потому что мешали такие азербайджанские руководители, как вы! Кто запрещал труды азербайджанских ученых, поэтов, писателей, которые пытались полемизировать с армянскими измышлениями? Кто? Вы лично! Правду я говорю?»
Сидящие в зале моментально преобразились в толпу, буйную и яростную. Сотни глоток начали извергать рев и проклятия. Рамиз Мехтиев испугался. Он был раздавлен. На каждый риторический вопрос оратора «Кто это делал?» он трусливо отвечал: «Да, я. Да, я».
Запись «встречи руководства с трудящимися» была срочно доставлена в Москву, нужным людям. Еще один партократ был развенчан, как «способный руководитель».
21 мая 1988-го года Кямран Багиров, после многочисленных обращений, был освобожден с должности I секретаря ЦК КПА, и на эту должность избрали Абдуррахмана Везирова, посла СССР в Пакистане. Было известно, что он работал в молодости с Горбачевым М.С. в комсомоле. Одновременно в Армении К.С.Демирчяна сменил Сурен Арутюнян, такой же комсомольский товарищ Горбачева. После пленума ЦК КПА Везиров сгоряча созвал митинг в Баку, на площади им. Ленина. Он выступил крайне неудачно, показав, что не только плохо владеет азербайджанским языком, но и не понимает ситуацию в целом. Люди были настроены к нему дружелюбно, но когда он начал бросать в толпу округлые и ничего не значащие слова об интернационализме, потом о некоем своем несчастном знакомом, задавленном «алиевщиной», то площадь загудела и засвистела. С первой же публичной встречи Везиров потерял поддержку улицы.
