— Миралим Бахрамов — герой нашего народа. Верните его.
Сразу же раздались аплодисменты, и те же делегаты, оскорбленные Миралимом, хлопали до тех пор, пока Бахрамов не вернулся в зал с видом победителя. Тофиг Гасымов, естественно, был посрамлен.
Фазаиль Агамалиев, один из самых верных сторонников Председателя, торжественно сообщил залу, что «волна кровавых революций, начавшихся в Румынии, накрывает и Азербайджан». Зал снова взорвался восторженными аплодисментами. Позже, делегат из Ленкорани, поэт Али Насир, сказал мне, что во время перерыва стоял вместе с нахичеванскими фронтистами. К ним подошел Абульфаз Алиев и предупредил своих земляков, что когда он предоставит слово Зардушту Ализаде, необходимо освистать его.
Когда слово дали мне, я перечислил успехи НФА и поздравил делегатов конференции с тем, что журнал «Тайм» назвал азербайджанский народ «народом года». Зал зааплодировал. Затем я предостерег НФА от насилия, которое выгодно властям и в чем они превосходит Фронт. Зал негодующе загудел. Я дождался тишины и продолжил:
— Беи, я боюсь насилия, крови и поражения.
Тут со своего места вскочил Абульфаз Алиев, ленинским жестом выбросил правую руку и изрек:
— На пути к свободе, наряду с демократией, нужна и кровь!
Зал неистово зааплодировал. Абульфаз бей сел, зал утих, и я продолжил:
— Для насилия нет никакой необходимости. Тем более, что оно направлено на свержение Везирова. Везиров — божий дар для НФА накануне выборов в ВС. Представьте себе, что во время предвыборной кампании коммунистическому конкуренту кандидата Фронта достаточно будет задать всего один вопрос: кто лидер твоей партии? И все станет ясно. Насилие против секретарей райкомов, разрушение границы — все это работает против нашей организации.
Заканчивая свое выступление, я сообщил делегатам о своем решении покинуть ряды НФА. В фойе Академии меня обступили знакомые фронтисты и просили не уходить из Фронта.
— Зардушт бей, мы здесь, в кулуарах, посовещались. Члены Меджлиса из Карабаха плюс Юг плюс Баку составляют большинство, которое обеспечит вам гарантированное избрание в Правление. Мы все видим игру, которую здесь ведет Абульфаз бей.
— Тогда почему же вы открыто не выступите против?
— Мы боимся, — ответил фронтист из Джебраила.
— Странная ситуация складывается, беи, вы не боитесь армянских боевиков, солдат и офицеров ВВ МВД СССР, следователей Прокуратуры, но боитесь Председателя организации, которую сами же добровольно создали. Это — ненормально. Фронт с таким Председателем принесет народу не свободу и победу, а рабство и поражение. Моей целью было не оставаться членом Правления, а спасти страну от надвигающейся беды. Видимо, мне это не удалось. До свидания.
Ко мне подбежал коренастый мужчина в круглой каракулевой папахе:
— Куда уходите, бей? Вы отступаете перед этими нахичеванцами? Мы, бакинцы, еще не умерли. Укажите, и я пристрелю любого из них!
Я с удивлением смотрел на этого человека. Только что избили одного делегата, мне предлагают приказать убить еще кого-то… Я повернулся и, ничего не сказав, отошел от этого человека. Только потом я узнал, что этот человек, Ага Ахундов, лидер складывающейся в то время Бакинской местнической организации «Гардашлыг» (Братство), которую недальновидное руководство республики стало создавать в пику НФА, превратившемуся в орудие выходцев из Армении и Нахичевани.
После выступлений членов Правления был объявлен перерыв для формирования Меджлиса на основе представленных районными отделениями кандидатов. Пока шла перекличка членов Меджлиса, остальных делегатов попросили покинуть зал. Один делегат, рабочий с какого-то завода, отказался покинуть зал, ссылаясь на пункт Устава о праве рядовых фронтистов участвовать в работе выборных органов, если для этого есть условия. Ровшан Джавадов, будущий замминистра МВД, попытался вытолкнуть его из зала. Рабочий сопротивлялся. Тогда Джавадов нанес резкий удар ногой ему в бедро. Бедняга согнулся от боли и припал на одно колено. Его схватили за шиворот и буквально выволокли из зала. Все это происходило на глазах Председателя, членов Правления и Меджлиса, делегатов конференции. Все испуганно молчали. Мое решение покинуть эту организацию, выродившуюся в криминальное сообщество, еще более окрепло.
Второй день, 7-е января, прошел в таких же пустопорожних выступлениях. Председатель пытался переписать Устав под себя, наделить себя диктаторскими полномочиями. Вниманию делегатов были представлены два проекта. Первый проект зачитывал Али Керимов, студент-юрист из Азгосуниверситета. Его проект изобиловал фразами: «Председатель имеет право», «Председатель может», «Председатель назначает», «Председатель распускает» и тому подобное. В каждой фразе проявлялось тщетно скрываемое желание авторов проекта превратить НФА в организацию боевиков под началом отца-командира. Второй проект, зачитанный доцентом юрфака Азгосуниверситета Тамерланом Гараевым, носил демократический характер и по существу являлся усовершенствованным вариантом действовавшего Устава. Надо сказать, делегаты не очень-то вникали в существо вопроса и прокатили оба проекта, сохранив в силе Устав, принятый на учредительной конференции.
К ночи накал глупости достиг апофеоза. Я не выдержал и вместе с Лейлой Юнусовой, так же объявившей о своем решении уйти из НФА, направился к выходу из Академии. Тут нас попытались задержать, угрожая расправой, Неймат Панахов, Фахмин Гаджиев и другие приспешники Председателя, но на выручку пришел дожидавшийся нас на улице мой брат Араз. Угрожая якобы спрятанным под курткой оружием, он добился нашего «освобождения».
Так, в снежный и морозный январский день я покинул организацию, которую создавал самозабвенно и страстно, мечтая дать своему народу свободу и процветание. Я уходил, оставляя НФА в руках агентуры КГБ и местнической мафии.
8-го января, в понедельник, Меджлис НФА в здании общежития Азгосуниверситета избрал новое Правление. А 9-го января ко мне на работу явились, по причине, которая была в начале мне не ясна, Тофиг Гасымов, Иса Гамбаров и Панах Гусейнов. Вот так, стоя около двери лифта, где около года тому назад Иса Гамбаров просил меня со слезами на глазах не рвать с ним отношений. Теперь же эти трое переизбранных членов Правления НФА информировали меня об итогах ползучего переворота, свершившегося не без их активного участия. В начале они мне с радостью сообщили, что весь их блок условных «либералов» избран в состав Правления. Я воспринял это безучастно.
— Ну и что? Изменит ли это положение дел во Фронте? — спросил я.
Но, по-видимому, они так и не поняли смысла моего вопроса. Их занимало только собственное избрание. Из старого состава в Правление не вошли, не собрав необходимых голосов, Неймат Панахов и Джанбахыш Умидов. Алякрам Гумматов не был включен в список для голосования.
— Я предложил Абульфаз бею включить твое имя в список для голосования, чтобы тебя прокатили, — без всякого стеснения поведал о своей подлости Панах Гусейнов, — но Абульфаз бей отказался, сказав, что ты можешь пройти.
— Панах, Председатель имеет больше информации, чем ты, у меня в действительности было твердое большинство для избрания, но я просто не вижу смысла быть в руководстве организации, цели которой я больше не разделяю. Кроме того, ты не задумывался, когда предлагал включить мое имя в бюллетень, что я официально сделал заявление о выходе из рядов НФА и нельзя избирать человека в руководство организации, если он не является ее членом?
На этот вопрос Панах не ответил. Новыми членами Правления стали поэт Сабир Рустамханлы, декан юрфака Фиридун Самандаров, литературовед Диляра Алиева и некий Алякрам Алиев из села Нардаран.
Только после того, как они ушли, я понял смысл этого странного визита. Последние несколько месяцев Иса Гамбаров всячески старался свести мое участие в работе Правления к минимуму, сейчас же притащился с двумя своими сторонниками ко мне на работу. Тем самым он хотел показать мне, что вот, год назад ты был лидером ВИЦ НФА, я же никем, а теперь я — ведущее лицо в НФА, ты же вынужден уйти. Своеобразное удовлетворение за пережитое унижение потребовало от Исы титанической работы по превращению НФА из организации демократической в националистическую. Как показали дальнейшие события, ради личных целей и он, и его соратники никогда не останавливались перед тем, чтобы пожертвовать интересами народа.
