И вот он так и лежал на спине в грязном ущелье, убитый мною Вальдраку. И даже если он был еще жив, это не имело значения. Горло его было наполовину перерублено, и кровь текла, будто из заколотого поросенка. Глаза глядели вверх на меня, но через некоторое время они уже ровно ничего не видели. Это было вовсе не то, что заколоть козу или оленя. Это было вообще не то, что убить животное. Такого я не делал прежде.

Я пал на колени рядом с человеком, которого только что убил, и меня рвало до тех пор, пока в животе моем ровно ничего не осталось.

В ущелье стихло или почти стихло. Какой-то раненый звал на помощь. С обоих склонов стали спускаться лучники, по-прежнему со стрелами на тетивах на случай, если встретят сопротивление.

Но ни солдаты-драканарии, ни лже-Кенси не были опасны. Живые сдались, а раненые не могли даже сопротивляться, не говоря уже о том, чтобы нападать.

Давин стоял на коленях рядом с Вальдраку. Он воткнул острие меча в землю и церлялся теперь за него так, будто это было единственное, что держало его на ногах.

– Давин!..

– Отвернись, – хрипло произнес он. – Только не сейчас!

Я покачала головой:

– Ты можешь спокойно смотреть мне в глаза. Ничего, совсем ничего не случится.

Он недоверчиво фыркнул.

– Нет, послушай, – сказала я. – Это произошло потому… потому что… Давин, я не смогла остановить его. Я не смогла. Я больше не могу смотреть как Пробуждающая Совесть.

– Что еще за болтовня! – сердито воскликнул он. – Такой дар не теряют!

Я не знала, что ответить. Я только смотрела на него. И постепенно выражение его лица изменилось.

– Ты хочешь сказать… потому что…

– Я не могла помешать Вальдраку! Мой взгляд утратил силу! Потому они только и смогли разделаться с Тависом, поэтому только и смогли убить девятилетнего мальчонку. Из-за меня, все из-за меня, а я не могла этому помешать, точь-в-точь, как сейчас не могу помешать этим слезам.

– Пожалуй, это не твоя вина, – сказал Давин. Но я вбила себе в голову, что в его голосе скользнула тень сомнения.

Сверху донесся крик:

– Эй, вы двое там? С вами что-то случилось? Вы ранены?

Я глянула на вершину склона. Меня, по правде говоря, не особо удивило, когда я среди лучников увидела бродягу. Но кричал вовсе не он, кричал Предводитель.

На какой-то миг мне почудилось, будто весь мир перевернулся и встал вверх ногами. Что он здесь делает? Я не видела его больше года, он и Вдова жили в Сол арке…

И тут мне пришло на память то, что, как я слышала, болтали стражники, будто Соларк пал. Дракан завладел крепостью, которую все почитали неприступной. Так что у Предводителя была причина покинуть Соларк.

Но здесь? Что он делает здесь?

– Нет! – закричал в ответ Давин. – Мы целы и невредимы!

Его голос немного дрожал, и я подумала, как хорошо, что мы не ранены, так, разве поцарапаны. Но зато уж без царапин не остался ни один из нас. Тем более Давин.

Он медленно поднялся на ноги, а за ним и я.

– Что делает здесь Предводитель? – спросила я, не ожидая ответа.

Я понимала: откуда ему это знать? Но Давин был все-таки умнее меня.

– По мне, так он нашел средство бороться с Драканом, – сказал он. – Последние недели он и Вдова собирали людей. Думается, бродяга – один из них!

Мы начали подниматься вверх по откосу к Предводителю и к остальным. Казалось, будто все ущелье усеяно трупами, но я была слишком измучена, чтобы обращать на это внимание.

Сандор попался мне на пути. Из глаза у него торчала стрела, а я только подумала: «Ну, значит, и он мертв!» Нет, я не стала кровожадной, но уже словно бы места в душе не осталось.

Немногие из людей Вальдраку остались в живых. Морлан был одним из них. Двое лучников как раз связывали ему руки за спиной. А за ним стоял… Я остановилась так резко, что Давин натолкнулся на меня.

Вестник! Гонец! Тот, что убил Тависа!

Он – свободный, целый и невредимый – беседовал с бродягой, и никто вроде не собирался его связывать.

Я не раздумывала. Я попросту кинулась на него.

Он был так ошеломлен, что повалился навзничь.

– Убийца! – закричала я, пытаясь вцепиться ему в глаза.

Где уж мне было убить его, но если я выцарапаю ему глаза, это будет…

Кто-то, схватив меня сзади, оттащил от него.

– Спокойно, спокойно! – произнес Предводитель. – Оставь его. Он один из наших!

– Кто? Кто он?! – вскричала я, вне себя от гнева. – Он убил Тависа!

– Нет, он не убивал его, – сказал Предводитель. – Он спас ему жизнь.

– Спас ему… – Я ничего не понимала. – Ведь я сама видела…

– Ты видела, как мальчика затащили в кусты. И как один человек вернулся с окровавленными руками.

– Я был вынужден ударить его, чтоб он лишился чувств. Объяснять ему что-либо не было времени, да и он не стал бы слушать. Но кровь, будьте спокойны, пролилась вовсе не его. – Он задрал рукав, и я увидела кровавый разрез на его предплечье. – Ведь мне надо было его спасти. Никто не думал, что Вальдраку наткнется на вас, прежде чем вы доберетесь до в Кабаньего ущелья.

– Нет, все могло кончиться прескверно, – пробормотал Предводитель. – Мы слишком часто пускали в ход оружие. – Он отпустил меня. – Ну, тебе по-прежнему хочется выцарапать ему глаза?

– Нет, – слабым голосом ответила я и опустилась без сил на землю.

Тавис жив!

Казалось, я снова могла дышать. Казалось, будто душа моя, сдавленная чем-то холодным и тугим, медленно душившим меня, освободилась от пут и теперь все это исчезло. Тавис не мертв! Я не виновата в его смерти!

– Где он? – спросила я.

Как раз сию минуту у меня было жгучее желание увидеть его маленькое обозленное веснушчатое личико, и пусть он бросает на меня гневные взгляды и обзывает предательницей. Быть может, теперь я смогу заставить его верить мне. Быть может, смогу растолковать ему, как все обстояло с Вальдраку. Во всяком случае, я попробую. Ведь он жив. Это ведь мертвым ничего не растолкуешь:

Предводитель указал на вход в ущелье:

– Я как раз послал за ним человека. Если вы пройдете ущельем и немного повернете к западу, вы наткнетесь на ручей. Там мы разобьем лагерь. А вы идите туда раньше нас.

Впервые за много дней я спокойно сидела у костра и ела и пила что-то горячее. Я долго стояла в холодной воде ручья и все терла и скребла свои руки, волосы и лицо, пока не ощутила хоть немножко, что я чиста. Но с блузкой я ничего поделать не могла. Она вся была грязной, забрызганной кровью Вальдраку, и я не могла заставить себя надеть ее, хоть замерзай в одной нижней сорочке и в корсаже.

Услышав шаги, я быстро подняла глаза. Но то был всего лишь Давин. Сердце мое снова успокоилось, и я подумала, что пройдет немало времени, пока я перестану вести себя как загнанное животное.

– Вот, – сказал мой брат, протянув мне один из зелено-белых плащей Кенси-клана. – Он немного испачкан с краю, только и всего.

Я чуточку замешкалась, а потом приняла плащ. Он был шерстяной, и мне сразу стало теплее.

– Почему они были в плащах Кенси-клана? – спросила я.

– Предводитель беседует сейчас с Морланом, – произнес Давин. – Но он не очень-то болтлив.

– Пообещай ему щедрое вознаграждение, – горько сказала я. – Ведь на свете немного такого, что этот человек не сделает за деньги.

– Они бились не на жизнь, а на смерть, – продолжал Давин. – Трое из них ранены. Но с кем они сражались?

– Это знаю я, – неожиданно выговорил Тавис.

Мы с Давином вздрогнули. Тавис лежал у костра, тихий и бледный, и я почти забыла, что он там.

– С кем же? – спросил Давин, пытаясь говорить так, будто этот вопрос крайне важен, важнее всех на свете.

Ведь с Тависом никогда не знаешь, когда он вдруг станет неприступен и подозрителен.

– Со Скайа-кланом! – ответил Тавис. – Я слышал, как двое из них болтали об этом. Они хохотали и говорили, будто задали Скайа славную взбучку.