— Вам известно, что собой представляет стоящий за вами человек?

— Мне сказали, что он бежал от вашего лидера, но единственное, известное мне точно — это то, что он мой друг. Вам понадобится надежно доказать его личность, чтобы получить право забрать его.

В толпе послышались какие-то приглушенные вопли, но лейтенант не обратил на них внимания.

— При вас имеются бумаги, подтверждающие гражданство Установления?

— Они на моем корабле.

— Вы соображаете, что ваши действия незаконны? Я могу пристрелить вас.

— Без сомнения. Но вы в этом случае пристрелите гражданина Установления, и очень возможно, что ваше тело будет отправлено на Установление в четвертованном виде, как знак частичной компенсации. Такое делалось и другими военными диктаторами.

Лейтенант облизал губы. Утверждение было правдивым. Он спросил:

— Ваше имя?

Торан воспользовался своим преимуществом.

— На дальнейшие вопросы я буду отвечать на своем корабле. Номер ячейки вы можете получить в Ангаре; он зарегистрирован под названием «Бейта».

— Значит, вы не отдадите беглеца?

— Возможно, отдам, но только Мулу. Пришлите своего хозяина!

Разговор перешел в шепот, и лейтенант резко повернулся.

— Разогнать толпу! — велел он своим людям со сдавленной яростью.

Электрохлысты взметнулись и упали. Раздались вопли, и последовало всеобщее смятение, рассеяние и бегство.

…Торан прервал свои раздумья только на обратном пути к Ангару. Он проговорил, почти сам для себя:

— Клянусь Галактикой, Бей, что это был за момент! Я был до того перепуган…

— Да, — сказала та дрожащим голосом, глядя на него с выражением, близким к обожанию, — это было совершенно не в твоем стиле.

— Да я и сам еще не понимаю, как так получилось. Я просто полез туда, с этим парализующим пистолетом, не будучи даже уверен, как с ним обращаться. И заговорил с этим типом. Я не понимаю, почему я это сделал.

Он взглянул через проход между креслами воздушного корабля для ближних расстояний, туда, где калачиком свернулся спящий клоун Мула, и добавил с отвращением:

— Это было самое тяжелое переживание в моей жизни.

…Лейтенант почтительно стоял перед полковником гарнизона, а тот взглянул на него и сказал:

— Хорошо сделано. Ваша роль теперь завершена.

Но лейтенант не ушел сразу. Он мрачно сказал:

— Мул потерял авторитет в глазах толпы, полковник. Необходимо будет предпринять дисциплинарные действия, чтобы восстановить атмосферу надлежащего уважения.

— Такие меры уже приняты.

Лейтенант, уже повернувшись, почти с обидой бросил:

— Я готов согласиться, полковник, что приказ есть приказ, но стоять перед этим человеком с его пистолетиком и проглатывать его дерзости — это было самое тяжелое переживание в моей жизни.

«Ангар» на Калгане представлял собой весьма необычное учреждение, вызванное необходимостью управляться с изрядным числом кораблей, прибывающих на планету с визитерами из всех краев, и обеспечить их всех жильем. Первый мудрец, пришедший к верному решению проблемы, быстро сделался миллионером. Его наследники — по родству или финансам — без труда стали богатейшими гражданами Калгана.

«Ангар» привольно простирался на целые квадратные мили территории, и слово «ангар» не вполне к нему подходило. Это, в сущности, была гостиница для кораблей. Путешественник уплачивал вперед, и его корабль получал стоянку, откуда в любой момент мог стартовать в космос. После этого визитер жил в своем корабле, как обычно. Имелись, конечно, и другие гостиничные услуги: пополнение запасов пищи и медикаментов за особую плату, несложное обслуживание самого корабля, специальный транспорт в пределах Калгана по номинальной цене.

В результате гость совмещал счета за место в ангаре и за гостиницу, с немалой выгодой для себя. Владельцы земли продавали права на временное пользование ею, также с изрядной выгодой.

Правительство собирало огромный налог. Все были довольны. Никто ничего не терял. Просто, как все гениальное!

Мужчина, который пробирался по затененным краям широких коридоров, соединявших многочисленные крылья «ангара», когда-то раздумывал о необычности и полезности вышеописанной системы, но то были досужие размышления, в данный момент определенно неуместные.

Вдоль длинных рядов аккуратно размещенных ячеек высились корабль за кораблем. Человек оставлял позади себя один ряд за другим. В своем теперешнем занятии он являлся специалистом — и если его предварительное ознакомление с учетным журналом ангара и не дало необходимой информации, за исключением сомнительных указаний на одно определенное крыло, содержавшее сотни кораблей, то его особые познания могли свести эти сотни к одному-единственному искомому объекту.

Он едва слышно вздохнул в тишине, остановился и свернул в один из рядов — этакая букашка, не стоящая внимания покоившихся там высокомерных металлических монстров.

Кое-где проблески света из люков выдавали присутствие гуляк, рано вернувшихся с организованных развлечений и предававшихся развлечениям более простого или более интимного рода.

Мужчина замер — и улыбнулся бы, если бы он вообще умел улыбаться. Без сомнения, извилины его мозга породили умственный эквивалент улыбки.

Корабль, возле которого он остановился, был изящен и, видимо, быстр. Особенность его конструкции и была предметом его интереса. Это была не обычная модель. В те дни большинство кораблей в данном квадранте Галактики либо имитировали проекты Установления, либо были построены техниками Установления. Но этот корабль не принадлежал к их числу. Это был именно корабль Установления — хотя бы ввиду небольших выступов на обшивке, являвшихся узлами защитного экрана, которым мог обладать только настоящий корабль Установления. Имелись также и другие признаки, выдававшие его происхождение.

Человек не колебался.

Электронный барьер, выстроенный вдоль ряда кораблей, как уступка приватности со стороны администрации ангара, вовсе не беспокоил его. После применения особого нейтрализатора, которым располагал этот человек, барьер деликатно раскрылся, не подав тревоги.

Таким образом, внутри корабля первым известием о вторжении стал обычный и почти дружелюбный сигнал приглушенного зуммера в жилом помещении, поданный прижатием руки к маленькому фотоэлементу как раз рядом с основным воздушным шлюзом.

Пока развертывались эти успешные поиски, Торан и Бейта даже за стальным корпусом звездолета чувствовали себя в отнюдь не стопроцентной безопасности. Клоун Мула, сообщивший им, что его миниатюрное тело наделено величественным именем Маньифико Гигантикус, сидел, скрючившись, за столом и поглощал поставленную перед ним еду.

Его печальные карие глаза отрывались от пищи только для того, чтобы следить за Бейтой, прохаживавшейся по комбинированной кухне-кладовке.

— Благодарности слабого не многого стоят, — выговорил он, — но вы получаете их, ибо, воистину, за эту прошедшую неделю лишь несколько крошек перепали мне, — а хотя и мало мое тело, аппетит мой невиданно велик.

— Что ж, тогда ешь! — сказала с улыбкой Бейта. — Не трать времени на благодарности. Разве в центре Галактики не в ходу слышанная мною когда-то поговорка насчет признательности?

— Истинно, госпожа моя, есть такая поговорка. Ибо мудрец, как говорили мне, сказал некогда: «Та признательность лучше и подлиннее других, которая не испаряется в пустых суесловиях». Но увы, госпожа моя, я есть, как видно, только набор пустых суесловий. Когда мое пустое суесловие развлекло Мула, оно принесло мне придворное платье и величественное имя — ибо, видите ли, прежде меня звали просто Бобо, что Мулу не нравилось, — а затем, когда моему пустому суесловию не удавалось его развлечь, Мул обрушивал на мои бедные кости побои и хлысты.

Из пилотской кабины появился Торан.

— Остается только ждать, Бейта. Я надеюсь, что Мул в состоянии понять: корабль Установления — это территория Установления.