Литмир - Электронная Библиотека

На Курской дуге

Я сижу у начальника отдела кадров фронта полковника Кузина. Во время двух предыдущих вызовов он предлагал мне должность начальника оперативного отдела штаба фронта. Я отказывался, очень хотелось остаться в войсках.

На этот раз Кузин встретил меня сочувствующей улыбкой:

— Кажется, не миновать вам штабной работы. Командующий прочит вас в свои помощники по формированию.

— Это окончательное его решение? Могу я с ним поговорить?

— Командующий в отъезде, но скоро возвратится. Торопитесь повидать его, пока не подписан приказ…

На приеме у командующего я откровенно заявил, что хотел бы еще покомандовать соединением.

— Ну что ж, если так, поедете командиром вновь формируемого двадцать первого корпуса, — согласился генерал.

Управление корпуса располагалось в Белореченской. Зайдя в комендатуру станицы, чтобы справиться о месторасположении штаба, в кабинете коменданта я застал развалившегося на кушетке немецкого офицера. Лениво потягиваясь, он поднялся и на чистейшем русском языке спросил:

— Чем могу служить, товарищ полковник?

— А вы разве не немец? — удивился я.

— Какой «немец»? — обидчиво отозвался офицер. — Я военный комендант Белореченской.

— Тогда к чему этот маскарад?

— Гимнастерка у меня поистрепалась. Неудобно представителю власти ходить кое-как. А этот китель новый.

— Эх вы, «представитель власти». У всех советских людей форма врага вызывает ярость, а вы же напяливаете ее на себя.

— А кто вы такой, что делаете мне замечание?

— Я командир двадцать первого корпуса, начальник Белореченского гарнизона. И не только делаю замечание, а отстраняю вас от должности коменданта.

Куда только девался апломб офицера, его наигранная независимость!

— Товарищ полковник, простите пожалуйста. Больше этого не будет.

Мне никогда не были симпатичны такие любители «новых кителей». Этот же просто вызывал отвращение. Ничего не ответив, я вышел из комнаты…

В отличие от коменданта работники штаба корпуса произвели на меня хорошее впечатление. Почти все из них прошли хорошую боевую школу, участвуя в героической обороне Туапсе, в наступательных операциях января — марта 1943 года.

Мой заместитель — полковник Строило. На вид ему лет сорок пять. Носит очки, но постоянно прищуривается. У него академическое образование и большой опыт работы. В корпус пришел с должности заместителя начальника штаба Черноморской группы.

Полковник Чичин — начальник штаба. С виду тщедушен. Но еще в Краснодаре я слышал о нем, бывшем начальнике оперативного отдела штаба армии, как о чрезвычайно энергичном работнике, правда, несколько резковатом.

Начальник политотдела корпуса полковник Козлов был кадровым политработником. Представляя мне своих помощников, Павел Иванович особенно тепло отозвался о подполковнике Гуревиче. Действительно, заместитель начальника политотдела оказался серьезным, принципиальным, опытным партийным руководителем. Это и не удивительно, ведь он был призван в армию с должности первого секретаря Одесского горкома партии, являлся одним из организаторов обороны Одессы.

Понравился мне и заместитель по тылу двадцатисемилетний майор Левченко. Вначале несколько беспокоила его молодость. Но очень скоро я понял, что майор свои обязанности знает хорошо, о снабжении толкует с легкостью человека, имеющего за плечами большой опыт. Впоследствии он действительно оказался способным работником.

Позже прибыли командующий артиллерией корпуса полковник Дзевульский, опытный, боевой артиллерист, и начальник оперативного отдела подполковник Борисенко.

47-я армия отправилась в район города Россошь, Воронежской области. Эшелон за эшелоном уходили на север.

Двигались с остановками. Вражеская авиация бомбила железнодорожные узлы. В Армавире наш состав чуть не попал под удар. Хорошо, машинист попятил его километров на пять-шесть назад. Мы видели, как волна за волной заходили на город бомбардировщики врага.

На новом месте штаб обосновался возле села Поддубное, соединения разместились в окружающих лесах.

Командир 337-й дивизии Ляскин только недавно, вместе со мной, произведен в генералы. Вообще это грамотный командир. Но он долгое время был на преподавательской работе и пока что не может выработать в себе достаточной твердости и требовательности к подчиненным.

23-й дивизией командовал полковник Королев, боевой командир, дважды орденоносец. Но больше всего мне импонировал командир 339-й дивизии полковник Кула-ков. В нем привлекала большая скромность, неукротимая энергия, какая-то неуемная любовь к военному делу.

В мае начало прибывать пополнение, в основном из Средней Азии. Учитывая его национальные особенности, наши хозяйственники позаботились, чтобы, кроме сытного завтрака, обеда и ужина, бойцы имели крепкий чай.

Много времени забрала у нас с Козловым расстановка партийных сил. Мы стремились, чтобы во всех подразделениях были коммунисты и комсомольцы. Приходилось целыми днями разбираться в списках личного состава, делать различные перестановки. К середине июня наконец добились того, что в каждом батальоне появилась первичная партийная организация, а в ротах — и партгруппы.

Однажды я сидел у себя в палатке, размышляя над планом задуманных нами командно-штабных учений. Подняв голову, увидел подходившего к моему столику генерал-лейтенанта.

— Заместитель командующего фронтом Антонюк, — назвался он…

Вместе поехали в 339-ю дивизию. Полки ее занимались по расписанию. Командиры присутствовали на занятиях. Полковник Кулаков обстоятельно ответил на все вопросы поверяющего. Генерал прошел по частям, остался доволен. Уезжая, приказал:

— Я буду проводить показное занятие с командным составом вашей армии. Прошу подготовить один из стрелковых батальонов.

А через три дня, рано утром, к нам приехали командующий армией генерал-майор Рыжов, командиры корпусов, дивизий и полков. Построились на учебном поле. В стороне стоял подготовленный стрелковый батальон.

Прибыл Антонюк, поздоровался и обратился к нам с краткой речью. Смысл ее, примерно, сводился к следующему: окончательная цель нашей учебы — сколачивание подразделений и частей. Следует добиться, чтобы полки, батальоны действовали, как хорошо отрегулированный механизм.

— Сейчас я проведу занятие с батальоном, — продолжал генерал. — Будем заниматься строевой и тактической подготовкой. Тема — «Отработка строевого шага, поворотов на ходу и на месте, ружейных приемов».

По окончании строевых занятий заместитель командующего фронтом попросил построить батальон и сделал разбор. Он отметил лучшие отделения, указал отстающих, назвал наиболее типичные недостатки, на которые следовало обратить внимание.

— Сейчас проведем тактическое занятие на тему «Оборона батальона», — объявил генерал.

По условиям игры к вечеру возможен подход передовых частей противника вдоль дороги со стороны леса, что западнее нас. Командир батальона получил приказ еще вчера. Вчера же он провел рекогносцировку, и теперь может сообщить нам свое решение.

Комбат встал. Четко доложил, как он оценил обстановку, как решил построить боевой порядок, расположить огневые средства, свои и приданные. Антонюк слушал, иногда поправлял докладчика, разрешал нам задавать уточняющие вопросы.

Потом командир батальона поставил задачи командирам рот, и началась работа. Солдаты стали отрывать траншеи, готовить огневые позиции.

Часам к шестнадцати все было готово. Мы во главе с руководителем занятия прошли по переднему краю, придирчиво осматривая результаты работы солдат, проверяя соблюдение правил маскировки. Отдельные недостатки были, но в целом батальон «закопался» хорошо.

Бойцы подразделения удостоились похвалы, а нам генерал-лейтенант Антонюк сказал:

— Вот видите, если одиночная подготовка солдат на высоте, они и в составе батальона действуют четко, организованно.

Через два дня приехал помощник командующего фронтом генерал-лейтенант Казаков и провел показное занятие «батальон в наступлении». Учение прошло гладко.

46
{"b":"128046","o":1}