После отъезда генерала Антонюка, мы с Козловым задержались в дивизии. Командарм по секрету сказал нам, что она уходит на Тамань, где фашистские войска еще цепляются за плацдарм. И действительно скоро мы проводили Кулакова и его бойцов. Жаль было расставаться с лучшим нашим соединением и лучшим комдивом.

Взамен ушедшей пришлось срочно принять 218-ю стрелковую дивизию. В то время как в 23-й и 337-й уже шло сколачивание рот и батальонов, в новой приходилось начинать с азов. Но мы обогатились опытом подготовки и помогли командиру дивизии полковнику Дружникову ускорить боевое сколачивание подразделений.

* * *

Как-то командующего армией и командиров корпусов вызвали в город Обоянь, в штаб Степного фронта. Командующий фронтом генерал-полковник И. С. Конев проводил совещание на воздухе. За большим столом сидели член Военного совета фронта генерал-лейтенант И. З. Сусайков, начальник штаба генерал-лейтенант М. В. Захаров, командующие 5-й гвардейской, 27, 53 и 47-й общевойсковыми армиями. На скамейках уселись и мы, командиры корпусов. Несколько позже подошел командующий 4-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант П. А. Ротмистров.

Генерал Конев познакомил нас с боевой обстановкой на фронтах, сообщил о том, что по данным разведки, противник собирается наступать на орловско-курском направлении и наши войска должны быть готовы не только дать отпор, но и разгромить его.

Утром следующего дня мы присутствовали на подготовленном генерал-майором Трифоновым учении: «Прорыв обороны немцев». Все было сделано на славу: авиация бомбила, танки с десантами пехоты шли в атаку. Я с увлечением смотрел и думал: «Пришло время, теперь и у нас стало достаточно техники, чтобы по-настоящему поддержать пехоту».

Когда возвращались к себе, командующий армией сказал:

— Василий Леонтьевич, готовь к маршу 218-ю дивизию. Сам пойдешь с нею. Маршрут — Купянск и обратно. Туда будешь идти в дневное время, на виду, чтобы противник заметил. Пусть оттянет от Харькова часть сил, а то там сейчас горячие бои и нашим приходится трудно. Обратный путь, наоборот, совершай ночами, днем же прячься в лесах. Время на марше используй для боевой подготовки и тренировки…

И вот мы выступили. Погода стояла прекрасная. Двигались по дорогам, где остались следы Острогожско-Россошанской операции. Это здесь войска Воронежского фронта под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова полностью уничтожили более пятнадцати дивизий врага и нанесли тяжелое поражение шести другим дивизиям.

Чтобы предотвратить внезапное нападение вражеской авиации, командир дивизии полковник Дружников хорошо наладил наблюдение за воздухом, научил части быстро расчленяться.

В один из последних дней марша отработали тему «Наступление». При этом не обошлось без неприятности. Мы всех строго-настрого предупредили: посевов не трогать. А началось занятие — и тяжелый артиллерийский дивизион развернулся на зеленом поле. Козлов сразу заметил неладное, и мы поспешили туда. Приезжаем, видим, действительно пушки на всходах. Спрашиваю:

— Почему на посевы заехали? Или вам места мало? Командир дивизиона пожимает плечами:

— Огневую позицию командир полка по карте указал.

— Немедленно по старым следам уходите! — приказал я артиллеристу.

Недалеко, вижу, на меже четыре женщины сидят, укоризненно качают головами. Мы с Козловым подошли, извинились за небольшую потраву. Оказалось, что женщины приехали сюда из Донбасса. Война заставила их переменить профессии и работать в колхозе. А по специальности одна из них врач, другая — учительница, остальные — бухгалтер и счетовод. Мужья у всех на фронте, и вестей от них давно нет. Учительница сказала, что год назад ее муж служил в полку связи штаба Юго-Западного фронта.

Пока говорили, на женщин нахлынули воспоминания, глаза их затуманили слезы.

Чем можно утешить людей в таком состоянии? Штаб Юго-Западного фронта находился недалеко от расположения корпуса. Мне предстояла поездка туда. Я достал из сумки бумагу, карандаш:

— Пишите мужьям письма. Постараемся направить их по назначению.

Женщины оживились. Учительница говорит:

— Неужели это возможно? Может, вы просто хотите нас успокоить?

— Такими вещами не шутят! — вмешался Козлов. — Мы обещаем вам сделать все зависящее от нас, чтобы разыскать ваших мужей и переслать письма.

Через месяц нам написала учительница. Сообщила, что она и врач нашли мужей, горячо благодарила нас…

218-я дивизия благополучно достигла Купянска. Бойцам разрешили двухдневный отдых, а потом тронулись в обратный путь. Позднее командующий армией сообщил, что марш дивизии в целом признан полезным для фронта. Это означало, что враг вынужден был перебросить из-под Харькова часть своих сил.

В начале июля боевая подготовка вступила в завершающий этап. Военный совет армии в полном составе выезжал в дивизии, проверял состояние их.

* * *

В это время назревали крупные события. Еще в январе и феврале войска Воронежского и левого крыла Брянского фронтов освободили большую часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, Курск, Белгород. Успешно шло наступление Юго-Западного фронта в Донбассе, к середине февраля был освобожден Луганск. Советские войска приближались к Полтаве.

Пользуясь отсутствием второго фронта, гитлеровское командование перебросило на южное крыло советско-германского фронта несколько новых армий и начало контрнаступление с целью окружить войска Воронежского и Юго-Западного фронтов. Но планы немецкого генерального штаба провалились. Советские войска сумели сохранить за собой всю территорию по левому берегу Северного Донца, освобожденную часть Донбасса с городом Луганском, почти всю Курскую и Воронежскую области.

Но Воронежский и Центральный фронты оказались глубоко вклинившимися в оборону немецких групп армий «Центр» и «Юг»: образовался так называемый Курский выступ или Курская дуга, шириной с севера на юг 125–140 километров и такой же глубиной.

Этому выступу и суждено было стать теперь ареной крупного сражения. Гитлеровское командование разработало план наступления на Курск с севера и юга, рассчитывая окружить и разгромить в первую очередь советские войска, удерживавшие дугу. На втором этапе операции намечалось нанести удар в тыл Юго-Западного фронта и окружить наши армии в Донбассе. Не исключалась также возможность двинуть подвижные соединения на северо-восток, в обход Москвы.

5 июля враг начал наступление. Он делал ставку на новые тяжелые танки «тигр», «пантера» и самоходные орудия «фердинанд».

47-я армия двинулась поближе к фронту. На марше член Военного совета Кузьминов вручил полкам корпуса боевые знамена.

Политический подъем в частях необычайный. В партийные организации беспрерывно поступают заявления с просьбой принять в партию.

Во время одного из привалов меня вызвали в штаб армии. Там я застал и других командиров корпусов. Совещание открыл заместитель командующего фронтом генерал армии Н. Р. Апанасенко. Пожилой, грузный, но еще достаточно бодрый, он вел себя с подкупающей простотой.

Прежде всего рассказал о положении на Курской дуге, о новых танках и самоходных орудиях врага. Предупредил, что это серьезное оружие, с ним нельзя не считаться, но и в панику впадать нет оснований. Наши танки КВ и противотанковая артиллерия успешно борются с ними.

— Все средства пропаганды следует мобилизовать для ликвидации танкобоязни, — наставлял нас Апанасенко. — Хорошо, если бы перед молодыми бойцами выступили бывалые воины, уже имеющие на счету уничтоженные танки врага.

Далее генерал объявил, что 47-й армии командование фронтом отводит почетную задачу: через боевые порядки обороняющихся частей нанести удар по врагу и освободить Белгород. Командующему армией, командирам корпусов и дивизий предлагалось немедленно выехать на передовую, чтобы ознакомиться с местностью и противником.

Мы выехали. Но на следующий день обстановка изменилась, и армии пришлось перемещаться на другое направление, к городу Короча. Оттуда через несколько дней мы двинулись еще дальше на северо-запад к городу Сумы.