С Лориком и Страшным она больше не встречалась, они сами не приходили по какой-то причине, а искать их самой у Марины не было ни малейшего желания…
Кое-как успокоив себя, что никто ни в чем ее не подозревает, Марина продолжала жить дальше в постоянном страхе и вздрагивая от малейшего шороха…
— Вот и все, — закончила Канарейкина и умоляюще взглянула на Карташова. — Я вам еще раз говорю, я не заставляла их убивать ее! Я не хотела, не думала, что они это сделают! Я хотела только, чтобы они отобрали у нее деньги, чтобы они отстали от меня, да и от нее тоже с этим долгом! Она все равно пропила бы эти деньги, а ведь нам нужно было отвязываться от Страшного с Лориком! Она не хотела по-хорошему, и я решила просто проучить ее! Я бы никогда не решилась на такое, чтобы ее убить. Да еще с Лианкой вместе… Это же Лорик со Страшным, они же ненормальные, наркоманы конченые, неужели вы мне не верите?..
Карташов хмуро глядел на Канарейкину, не отвечая. Лариса, сдвинув брови, смотрела куда-то в сторону. У нее от всей этой истории остался очень неприятный осадок на душе: история казалась ей грязной, мерзкой и отвратительной. Но самым печальным во всем этом было то, что из-за жадности и подлости взрослых пострадал ни в чем не повинный маленький ребенок. И исправить этого было уже нельзя.
Жалости к Канарейкиной она не испытывала совсем, хотя и понимала, что та скорее всего говорит правду, утверждая, что не желала смерти подруге.
Тем не менее оправдывать ее Лариса нисколько не собиралась.
Канарейкина принялась всхлипывать, утирать слезы тыльной стороной ладони, потом всхлипы перешли в рыдания.
— Подпишите! — Карташов протянул ей протокол допроса.
Та, не глядя, поставила свою подпись и снова зарыдала.
— Уведите! — крикнул Карташов.
В кабинет тут же вошел дежурный, и Марину, закованную в наручники, вывели из кабинета. Карташов с Ларисой остались одни.
— Дело можно считать закрытым? — спросила Лариса.
— Да, теперь тут есть все, что необходимо, — подтвердил Карташов. — Тебе в очередной раз спасибо.
— Не за что, — устало проговорила Лариса и поднялась. — Знаешь, я, пожалуй, пойду, мне просто необходимо отдохнуть.
— Конечно, — понимающе кивнул Карташов.
Лариса попрощалась с ним и вышла на улицу. На этот раз она не чувствовала даже радости от того, что дело закончено.
ЭПИЛОГ
Через пару дней после того, как дело об убийстве Яны Ковалевой и ее дочери было благополучно завершено и Лариса Котова с чистой совестью отсыпалась у себя дома, раздался телефонный звонок.
Лариса услышала знакомый голос Михаила Анатольевича Коротина, администратора группы «Семь гномов».
— Лариса Викторовна, добрый день, — голос администратора звучал чуть менее официально, чем обычно. — Это Коротин вас беспокоит. Не стану долго церемониться. Одним словом, Геннадий Николаевич благодарит вас за расследование, хочет пригласить встретиться и выразить свою благодарность, так сказать, лично.
— Спасибо, — удивленно ответила Лариса и, чтобы не нарушать сложившуюся уже традицию, сказала:
— Тогда я приглашаю вас к себе в «Чайку».
Обычно после расследования я встречаюсь там с наиболее симпатичными участниками дела.
Некоторое время в трубке царило молчание, видимо, Коротин передавал предложение Ларисы Шатрову, затем проговорил в трубку:
— Когда было бы удобно, чтобы мы подъехали?
— Через полтора часа, — сказала Лариса и отключилась.
Через полтора часа в Зеленом кабинете собрались Лариса Котова, Геннадий Шатров с Юлей Зверевой и Михаил Коротин. На этот раз на столе присутствовали изысканные кушанья — Шатров любил всяческую экзотику, проявляя эту любовь и в гастрономии. Чего нельзя было сказать о Коротине, который с большим скепсисом рассматривал стоявшие на столе кушанья и шумно вздыхал.
Для Шатрова приготовили фаршированные грибы, пикантные острые ананасы и мидии в соусе чили. Из спиртных напитков в этот вечер поп-звезда предпочла текилу.
Шатров выглядел очень по-молодежному, в светлой спортивной толстовке и черных джинсах. Юля в коротеньком черном платье, с распущенными кудрявыми волосами казалась совсем юной и была очень весела и оживлена. Что же касается Коротина, то и он на сей раз был лишен своей обычной мрачности.
— Знаете, я вдруг почувствовал себя крайне неловко за то, что так невежливо обращался с вами, — разглагольствовал Шатров, — в смысле, что отказывался сразу с вами переговорить. Просто вся эта история так меня достала, что не хотелось лишний раз это обсуждать. А теперь, когда все закончилось, да еще так благополучно для меня, я хотел бы выразить вам свою признательность.
Он кинул на Коротина выразительный взгляд, и тот вынул из кармана конверт. Когда Михаил протягивал его Ларисе, ей показалось, что она видит в его глазах некое сожаление. Вспомнив о том, что коротинская должность обязывала его проявлять прижимистость, она еще раз невольно сравнила его со своим администратором Городовым и поняла, что удивляться тут нечему.
Что касается денег, то она решила их взять, несмотря на то, что Шатров не заказывал ей никакого расследования. В конце концов, он вряд ли обеднеет, а по отношению к ней это будет справедливым вознаграждением.
— Спасибо, — кивнула она Шатрову. — Честно говоря, не ожидала…
— Ну что вы! — он несколько смутился. — Такие пустяки!
— Вы просто не знаете Гену! — глядя на Шатрова влюбленными глазами, отозвалась Юля и тут же получила поцелуй от Геннадия. — Он просто замечательный!
— Кстати, это, мне напомнило кое о чем, — задумчиво проговорила Лариса. — На днях мне следует проведать мать Яны Ковалевой, которая просила меня расследовать смерть дочери и сообщить ей подробности дела…
На некоторое время воцарилась тишина, потом Шатров, вздохнув, покачал головой:
— Вы знаете, после всей этой истории я принял решение никогда в жизни не ездить в деревню! Я вам уже говорил, что я человек впечатлительный, и, как только представил себе весь этот кошмар в лесу…
Нет, в деревнях вообще все гораздо запущеннее, чем в городе.
— Конечно, и что нам делать-то в деревне? — поддержала его Зверева. — Лучше ух поехать в Германию.
— Между прочим, в крупных городах убивают ничуть не меньше, чем в деревнях. — Коротин, похоже, был непроходимым пессимистом. — Просто там это обычное дело, и никто не обращает внимания.
— Ну, Миша всегда любит сказать что-нибудь приятное, — усмехнулась Зверева. — Хватит тоску нагонять! Наконец-то только все стало налаживаться, вон и дела как хорошо пошли…
В этот момент, словно в подтверждение ее слов, зазвонил мобильник Шатрова, и все услышали английскую речь в его исполнении.
— Это он специально, чтобы мы ничего не поняли, — пошутил Коротин.
— Наверное, Герхард звонит уточнить детали, — заметила Юля Зверева. — Послезавтра Гена улетает в Германию.
— Там теперь свою звездную пыль разбрасывать будет, — съязвил-таки и на этот раз Коротин. — Посмотрим, что из этого выйдет. Дай-то бог, чтобы там не влип ни в какую историю. Ох уж эти мне творческие люди! — покачал он головой.
