Уайт опять смотрел на него.

— Мы можем сделать так, чтобы эти звуки прекратились, — пообещал Крейн.

Прислушиваясь к его словам, механик начал всхлипывать.

— Но детонатор меня нервирует, — продолжал Крейн.

Плач стал громче.

— Отпусти женщину. Мы же не с ней будем бороться, а со звуками.

Уайт рыдал, слезы чуть ли не брызгали у него из глаз. Крейн выжидал, когда можно будет назвать мужчину по имени. И решил, что пора.

— Конрад, отпусти женщину. Отпусти ее и брось взрывчатку. Мы тебе поможем. Заставим звуки замолчать. Я тебе обещаю.

Кажется, Уайт поддался. Он медленно убрал отвертку. Другая рука опустилась, и брикет с тяжелым стуком упал на пол. Женщина, рыдая, кинулась к оцеплению. Один из полицейских, притаившийся неподалеку, бросился вперед, подхватил взрывчатку и вернулся обратно.

Крейн тяжело вздохнул и медленно поднялся.

— Спасибо, Конрад, — сказал он. — Теперь мы тебе поможем. И заставим звуки прекратиться.

И сделал шаг вперед.

Увидев это, Уайт отступил. Дико завращал глазами.

— Нет! — воскликнул он. — Вы не можете это прекратить. Неужели вы не понимаете? Никто не сможет их прекратить! — И вдруг резким, неожиданным движением ткнул отверткой себе в горло.

— Стой! — закричал Крейн, рванувшись вперед. Но еще на бегу с ужасом увидел, как отвертка входит в мягкую плоть шеи.

Когда Говард Ашер пришел в зал совещаний на восьмом уровне, адмирал Спартан уже был на месте. Он сидел за столом, положив ладони на полированное розовое дерево, и молча ждал, пока Ашер закроет дверь и устроится напротив.

— Я только что из палаты, — сказал Ашер.

Спартан кивнул.

— У Уайта глубокая рана на шее и большая кровопотеря, но состояние стабильное. Он выживет.

— Но вы бы не стали приглашать меня на срочную встречу для того, чтобы сообщить только это, — заметил адмирал.

— Нет, не только. Но и это тоже.

Спартан молча смотрел на ученого своими темными глазами, в которых ничего нельзя было прочитать. И в течение этой недолгой паузы Ашер ощутил, как старые подозрения ожили снова.

Наука и армия составляли странный союз. Начальник отдела научных исследований понимал, что «Глубоководный шторм» в лучшем случае можно считать браком по расчету. Ему и его сотрудникам очень нужна станция и бездонные запасы государственных средств, чтобы как можно быстрее провести раскопки. Адмиралу Спартану ученые и инженеры необходимы для того, чтобы спланировать работу, выполнить ее и оценить находки. Но недавние события привели к напряжению и без того не очень прочных связей.

Дверь тихо открылась и снова закрылась. Оглянувшись, Ашер увидел коммандера Королиса. Тот кивнул и молча сел за стол.

Ашер встревожился. Королис в его глазах стал символом всего того, что в этом проекте сделано неправильно — секретности, дезинформации, пропаганды. Ашер решил, что накачанный седативными препаратами Уайт спит сейчас в палате медицинского пункта, иначе Королис сидел бы у койки пострадавшего, следя за тем, чтобы ни один человек без соответствующего допуска не узнал о происходящем ниже седьмого уровня.

— Продолжайте, доктор Ашер, — сказал Спартан.

Ашер откашлялся.

— Случай Уайта — последний и наиболее острый в недавней серии медицинских и психологических травм. За прошедшие две недели на станции отмечается пугающий рост количества несчастных случаев.

— Поэтому вы и пригласили Крейна.

— Я хотел пригласить нескольких специалистов, — ответил Ашер. — Диагноста…

— Один — и то уже большой риск, — произнес адмирал тихим ровным голосом.

Ашер тяжело вздохнул.

— Послушайте… Как только состояние Уайта нормализуется, мы должны отправить его наверх.

— Это не обсуждается.

Теперь к тревоге ученого стало примешиваться раздражение.

— Но почему?

— Вы знаете все причины не хуже меня. Это секретная станция, где проводятся особые исследования…

— Секретность! — воскликнул Ашер. — Конфиденциальность! Вы что, не понимаете? У нас серьезные медицинские проблемы. Нельзя просто игнорировать их, нельзя взять и замести их под коврик!

— Доктор Ашер, послушайте меня. — Адмирал Спартан впервые заговорил жестко. — Вы слишком волнуетесь. Здесь у нас есть прекрасно оснащенный медицинский пункт, укомплектованный опытным персоналом. Вопреки моему собственному мнению я уступил вашей просьбе привлечь дополнительные ресурсы, даже несмотря на, так сказать, пестрое прошлое Питера Крейна.

Но Ашер на эту удочку не попался.

— Кроме того, — продолжал Спартан, — я не вижу повода для паники. Удалось ли вам или доктору Крейну выяснить, в чем дело?

— Вы же знаете, что нет.

— Тогда давайте вести себя рассудительно. Многие ваши ученые не привыкли жить в таких условиях. Изолированные на станции, в тесных помещениях, в стрессовой рабочей обстановке… — Адмирал взмахнул мясистой рукой. — Раздражительность, бессонница, потеря аппетита — всего этого следовало ожидать.

— Не только ученые страдают, — возразил Ашер. — Страдают и военные. А микроинсульты? Аритмии? А Уайт?

— Речь идет лишь о малой части персонала, — заметил Королис. Это были первые слова, которые он произнес. — Здесь очень много народу, и происшествия неизбежны.

— Факты таковы, — подвел итог Спартан. — Обобщений вы сделать не можете. Сотрудники приходят с самыми разными жалобами — это часто бывает. Какую-то группу пострадавших тоже не выделить: люди работают на всех палубах и решают различные задачи. Кроме Уайта, других острых случаев не было. Простите, доктор Ашер, но это правда. Вывод: никакой чрезвычайной ситуации не наблюдается. Точка.

— Но… — начал Ашер.

И замолчал, увидев, какое выражение приняло лицо адмирала. «Ученым нет места в военных операциях, — вот что, кажется, говорило это выражение. — Ваше хныканье — только лишнее тому доказательство».

Он решил переменить тему.

— Есть еще кое-что.

Спартан вопросительно поднял брови.

— Сегодня утром ко мне заходил Пол Истон, морской геолог. Выяснилось, что мы ошиблись с датировкой.

— Какой датировкой? — спросил Спартан.

— С датой события.

Повисла пауза. Спартан поерзал на стуле.

— Насколько?

— Очень сильно.

Королис медленно выдохнул сквозь зубы. Ашеру показалось, что шипит змея.

— Уточните, — произнес наконец адмирал.

— Основываясь на визуальном осмотре и прочих характеристиках, мы всегда предполагали, что катастрофа произошла десять тысяч лет назад или даже раньше. Истон слишком поверил в это допущение. Он не побеспокоился проверить датировку при помощи метода перемагничивания.

— При помощи чего? — переспросил Королис.

— Это метод идентификации вулканических пород на участке, — пояснил Ашер. — Чтобы не вдаваться в научные подробности, — он глянул на Королиса, — скажу только, что один раз в довольно большой промежуток времени магнитные полюса Земли меняются местами. Северный полюс становится Южным, и наоборот. Наша первоначальная оценка возраста участка раскопок подразумевала, что он относится к последнему перемагничиванию. Но похоже, мы ошиблись.

— Как вы это выяснили? — спросил Спартан.

— Когда земная кора плавится, частицы железа всплывают и поворачиваются, ориентируясь вдоль линий магнитного поля. А когда порода остывает, они остаются в таком положении. Некоторым образом это как древесные кольца — выяснив, как сориентированы частицы, можно проводить оценку возраста геологических событий.

— Значит, — сказал Королис, — это место гораздо старше. Событие произошло два перемагничивания назад. Северный полюс тогда тоже был Северным?

— Верно. Но на самом деле событие произошло вовсе не так давно.

— Значит, вы обнаружили, что участок не такой древний, как вы считали, — заметил Спартан.

Ашер кивнул.

— Я так понимаю, раз вы пригласили нас сюда, то теперь можете назвать более конкретную дату.

— Я велел Истону выслать ровер, оборудованный самым лучшим магнитометром. Он может очень точно измерить смещение магнитного поля. В качестве отправной точки мы взяли образцы с места раскопок.