– Я понял, в полночь, время московское. Буду.

– Ну и отлично, – Белка облегченно вздохнул. – Очень рад, что ты не бросаешь меня. Я даже придумал куда прыгнуть, чтобы нам не ссориться, но пока не скажу.

– Это ничего. Я тебе доверяю.

Максимович вернул трубку в гнездо и опять уселся на подоконник. Люди внизу не казались ему смешными, он сам хотел быть таким. Спокойно жить, от рассвета до заката – что может быть лучше?

Картошку съели быстро, а так как новую чистить было лень, то Костя закинул в кастрюлю пачку пельменей. Биорги ели быстро и много, да и пили так же. Люди быстро поняли, куда идет дело, стали не допивать. Сначала они стеснялись такого поведения, но воины Сириуса их одобрили.

– Правильно, – сказал Коля. – Ваше дело молодое. И вообще вам еще жить и жить.

– Не факт! – воздел палец к потолку кель-фатх-шуршур. – Все зависит от поворота боевой обстановки. Тем не менее солдатам Императора нужно много калорий и веселья, поэтому умеренность следует поощрять.

– Слава Императору! – гаркнули его подчиненные и опять чокнулись. – Сириус навсегда!

После того, как водка согрела желудок и в голове забегали самые первые, приятные мурашки, Павлу стало казаться, что он находится в чьем-то чужом сне. Причем сне приятном, веселом… Забавные сириусяне сперва обо всем расспросили пленников, а потом рассказали о себе. Выходило, что они дезертиры, однако эти дезертиры поминутно поминали Императора, какую-то семью и планету, на которой не были даже полноценными гражданами.

– Странно все… – пробормотал Павел Грише.

Его услышал Коля, удивленно икнул.

– Что странно? Костенька, доставай еще одну, а то заморозится… Что странного, Пашка? Мир – война!

– Мир – театр! – пискнула Галя. После выпитого с перепугу девушка полностью перешла на писк.

– Театр военных действий! – расправил плечи первый расходный. – И люди в нем – солдаты! Люди в широком смысле слова, просто я не знаю, как с Сириуша перевести. Это один поэт сказал так, очень красиво, ему за это малую планетку Император даровал.

– Странно, что вы вот такие… Я бы не поверил, что вы – инопланетяне. Но Гриша говорит, что все так и есть, я ему верю.

– Ну и напрасно! – программист двумя руками накладывал себе салата, роняя овощи на стол. – Я совсем свихнулся от этих схем. Помнишь, я рассказывал про клиента чудного? Вот, я сам с ними стал чудным. Так что не верь мне, может они и не биорги, и не сириусяне.

Биорги расхохотались и чокнулись втроем, не дожидаясь аборигенов.

– Доказать, что мы биорги, нам недолго, – сказал Миша, закусив. – Кстати, хозяин, ты вторую руку-то сунь обратно в петельку. Я понимаю, что все уже развязались, но не надо же хамить…

– Я не развязалась! – пискнула Галя.

– Паша, помоги девушке, – предложил Михаил. – Так вот, смотри. Коля, встать! Встать на руки! На одну руку! На большой палец!

– Сломается, командир!.. – заплетающимся языком пожаловался первый расходный, который приказ выполнил, но услышал жалобный скрип сустава.

– На ноги, мясо… Кстати, поэт сказал: все люди в том театре – мясо! А, вот еще, Паша, специально для тебя, суперфокус! Первый расходный! Приказываю протрезветь!

Николай чуть пошатнулся, потом лицо его вытянулось.

– Миша, ну это же подло! Что тебе, жалко было?

– Да не бойся! Приказываю опьянеть!

Биорг снова пошатнулся, на этот раз не удержался на ногах и рухнул в сторону мойки. Гриша и Константин захохотали.

– Вот так вот, братуха! – подмигнул Паше кель-фатх-шуршур. – Быть воином сириуса – это круто! Если попадешь под призыв, считай – повезло. Правда, ты не биорг, тебе ход только в колониальные войска. То еще мясо…

– Что-то не хочется. А что сделает ваш Император с Землей, когда захватит ее?

– Будете строить пирамиды. Лишнее население – на консервы, из вас вкусные получаются. А остальные – на стройку Вечности! Вот и все, ничего страшного.

– Бред… – Паша утер выступивший пот. – Ну ведь чушь какая-то, ребята! Зачем пирамиды?

– В знак почтения к Императору. Да какая разница? Приказы не обсуждаются. Да, Коля?

– Да, – первый расходный наконец-то взобрался на табурет и немедленно рухнул лицом в тарелку.

Паша поискал сочувствия слева, у Гриши – Гриша дремал, привалившись к Костиному плечу. Паша повернул голову направо – Галя бессмысленно хлопала глазками, рассматривая штурмовой кинжал.

– Миша, не понимаю я. Какие-то вы… Пародийные, что ли. Смешные. Глупо очень все у вас.

– А вот за это можно и под полевой суд угодить, – негромко заметил кель-фатх-шуршур. – За шовинизм. Ты почему о чужой культуре, которой сотни миллионов лет, выносишь суждение за час трепа? Ты же ни в чем не разобрался! Да, мы можем показаться кому-то смешными. Но вы сами-то не смешны разве? Сидите под властью кучки мерзавцев, отразившихся видите ли в каком-то зеркальце, и рады! Это – не смешно разве?

– Но ведь почти никто об этом не знает, – вяло возразил Павел.

– Так это еще смешнее! Мы-то хоть в курсе, почему и за кого умираем.

– За Императора, это понятно, а вот – почему?

– Потому что запрограммированы! – с гордостью постучал себя по лбу Михаил. – Ты, конечно, как представитель местной фауны, можешь возразить, что вы тоже запрограммированы. Согласен, но ваши программы во-первых, неизвестны вам самим, а во-вторых, сложились под влиянием множества случайных факторов. То есть эволюционно даже мы, полуграждане Сириуса, несравнимо выше вас… Ну, не обижайся, конечно, наливай.

Павел наполнил рюмки двух бодрствующих сириусян, плеснул немного и себе. Умом-то Паша понимал, что кель-фатх-шуршур пользуется какой-то неправильной логикой, но ума этого после последних событий осталось не так уж много. Он выпил и мысленно махнул на Сириус рукой.

– Вы как дальше жить собираетесь?

– Думаю, разумнее всего нам попытаться вернуться на первый план, – посерьезнел Миша.

Константин закивал, а Николай приподнял голову.

– Армия Вторжения погибла, уцелевшие граждане покинули Землю. Следовательно, нам нужно ждать новых приказов, а до тех пор – затаиться на груди врага. Я вернусь в Горстрой, к своему кульману, Костя в булочную, а Коля на завод. Проблема только в твари, которая торчит в колодце. Надо туда иногда приходить и смотреть – вдруг вылезла?

– А еще есть нора под дубом! – заплетающимся языком напомнил Коля.

– Разведаем, – согласился кель-фатх-шуршур. – Но похоже, она ведет в колодец. Ладно, нашими делами займемся несколько позже. А вот что вы собираетесь делать, о наши пленные друзья?

Павел снова повертел головой. Гриша спал и не собирался просыпаться, а Галя, насмотревшись на сириусянский нож, вытащила откуда-то свой любимый маятник. Рука у девушки подрагивала, и шарик так и мелькал над столом.

– Ничего не понимаю! – весело сказала она Паше. – Можно я пойду прилягу?

– Валяй, – согласился Михаил. – Так что же? Как ты собираешься дальше жить, зная, что на твоей шее сидят хозы? Что они устраивают войны и решают, чему быть, а чему не быть на твоей земле?

– Земля эта и их тоже, – начал Паша, быстро припоминая, что там на этот счет говорил Белка. – Хозов много, озабочены они только своими проблемами, магические воздействия идут валом, хаотически… То есть нами никто не управляет, все выходит случайно.

– А мировое правительство? – Коля вложил в вопрос весь свой сарказм, но обессилел и опять уронил голову на тарелку.

Кель-фатх-шуршур заглянул себе в рюмку, перевернул, потряс и решительно установил на столе кверху донышком.

– Хватит пить, а то мне-то никто здесь команду на отрезвление не даст.

– Справимся, мы твой ПИН знаем, – буркнул Костя, пытаясь выловить из банки последнюю маслину.

У Михаила медленно округлились глаза, причем округлились до такой степени, что Паша даже потряс головой, пытаясь прогнать наваждение. Вот в этот миг он впервые остро осознал, что сидит за одним столом с чужаками.