Теперь госпожа могла отправиться к Теодоре и молить, чтобы она вернула Велизарию свою милость. Она сказала, что простила его и собирается снова жить с ним. Она еще раз доказала верность Теодоре, а Велизарий не станет ничего делать, чтобы вызвать ее недовольство. В этом Теодора может не сомневаться, сказала она.

Теодора не отвергла эту просьбу и послала гонца императора к Велизарию со следующим письмом:

Велизарий был оправдан, потому что даже Юстиниан решил, что самолюбие Велизария было достаточно унижено. Ему вернули половину состояния, всю землю и дома. Юстиниан оставил себе остальное его состояние, четверть миллиона золотых монет, заявив, что подданному не следует иметь столько денег, когда их не хватает в императорской казне.

Чтобы укрепить тесную дружбу между семейством Антонины и Теодоры, последняя решила, что Джоанина, дочь моей госпожи от Велизария, будет помолвлена с ее ближайшим родственником — Анастасием Длинноногим, сыном генерала Ситтаса и ее сестры Анастасии. Теодора решила, что после смерти Юстиниана и ее собственной смерти именно к Анастасию перейдет венец. Кроме того, этот брак сильно укрепит положение Анастасия в городе. Так все и сладили.

Вам может показаться странным, что я никогда не упоминал о Джоанине с момента ее рождения перед экспедицией Велизария в Карфаген. Дело в том, что она не была близка ни с одним из своих родителей. Госпожа Антонина не брала ребенка с собой на войны, за ней присматривала Теодора, которая впоследствии стала к ней относиться, как к собственной дочери. Джоанина оставалась с Теодорой в Священных апартаментах дворца, даже когда ее родители возвращались в Константинополь, и мою госпожу вполне устраивало подобное положение. Она гораздо лучше относилась к Марте, жене Хильдигера, которая потом умерла от чумы. Велизарий переживал, что не был рядом с единственной дочерью и часто посылал ей письма и подарки издалека, напоминая о том, что у нее есть отец. Но когда они встречались во время его нечастых возвращений с войн, над ними постоянно нависала тень Трона. Джоанина всегда смущалась при виде его ласк. С Антониной девочка держалась проще, как с модной и доброй тетушкой.

Новости об обручении Джоанины дали всем понять, что отношения Велизария с Теодорой и моей госпожой наладились. Теодоре даже удалось убедить императора присутствовать на церемонии обмена подарками в доме Велизария. Казалось, что его присутствие стало добрым знаком для дальнейшего процветания семейной жизни Велизария. Велизарий и госпожа Антонина следовали, сопровождаемые эскортом в четыреста фракийцев, это то, что осталось от его придворных кирасиров, они перешли к моей госпоже после смерти Феодосия, а сейчас возвратились к прежнему командиру. Но Велизарию не вернули остальных шесть с половиной тысяч кирасиров.

Когда Велизария вызвали с Восточного фронта, там разразилась настоящая катастрофа. Юстиниан приказал оккупировать персидскую Армению и укрепить приграничные армии, пока в них не стало около тридцати тысяч воинов. Он разделил командование армией между пятнадцатью генералами. Каждый генерал разработал собственный план кампании. В Дубисе у реки Аракс эти разъединенные силы были разбиты персидской армией в четыре тысячи человек и в диком ужасе обратились в бегство, растеряв трофеи, знамена и оружие. Некоторые генералы так спешно удирали, что загнали лошадей, хотя враг отстал от них на тридцать миль.

Потом Госпожа Чума неожиданно стала нашим союзником, быстро распространившись по территории Персии. Там еще не было до этого вспышек чумы. От чумы погибал один человек из трех, и она свирепствовала во всех владениях великого короля. Если бы не чума, персы легко расправились с войсками Римской империи. Из тридцати тысяч воинов — десять тысяч были убиты при Дубисе, а десять тысяч были захвачены в плен со всем транспортом и награбленными трофеями.

Когда Велизарий предложил отправиться на Восток и объединить оставшиеся войска, Юстиниан надменно отказался от его предложения. Он не стал объяснять, что не желает новых успехов Велизария там, где остальные генералы провалились. Он не хотел, чтобы Велизарий чувствовал себя незаменимым. Юстиниан начал ядовито улыбаться и заявил, что госпожа Антонина должна сопровождать Велизария на войну, чтобы обеспечить его верность Трону, и что она, вероятно, не захочет ехать к персидской границе, памятуя о неприятных впечатлениях от прошлого визита.

Далее Юстиниан продолжил, если Велизарий соскучился по сражениям, ему следует вернуться в Италию, чтобы закончить то, что он не смог довести до конца.

— Плохо, Велизарий, что ты вернулся в Константинополь, не затушив полностью последних вспышек восстания готов. Угли с тех пор продолжали тлеть и наконец разгорелись в опасное пламя.

Велизарий спокойно ему ответил:

— Верните мне обратно моих кирасиров, Ваше Величество, и я сделаю все, что в моих силах.

Юстиниан продолжал насмехаться:

— Наверно, ты снова замышляешь предательство? Нет, нет, генерал, я слишком старый и опытный кролик, чтобы меня было можно заманить пожухшим листиком салата! К тому же, твои бывшие войска, кроме весьма малого количества, были разобраны моими дворцовыми офицерами и отправлены, как тебе известно, на границу с Персией. Они там нужнее. Почему ты споришь с нами, ты, недавно нищий?! Можешь набрать себе новых рекрутов в наших владениях. Но должен тебе сказать, что продолжение войны в Италии лежит на твоей совести, и поэтому ты должен сам финансировать экспедицию. У нас нет денег, а у тебя осталось достаточно. Если принимаешь это поручение, мы окажем тебе огромную честь и назначим тебя Князем Королевских Конюшен. Сообщи нам свое решение завтра.

На этом Юстиниан расстался с Велизарием.

Велизарий принял его условия — у него не было сил торговаться. Затем он поплыл в Италию с госпожой Антониной и четырьмястами фракийцами. Я сопровождал свою госпожу. Антонина очень потешалась над новым титулом и говорила:

— Мой бедный муженек, ты теперь у нас Князь Авгиевых Конюшен! Но тебе не позволено их очистить!

Геркулес совершил свой пятый подвиг и очистил Авгиевы конюшни за один день. Он это сделал, направив туда реки Алфеус и Пенеус, и вся грязь с силой была вынесена из конюшен.[111]

В это время Соломон погиб в Африке во время сражения с армией мавров. Он был очень хорошим губернатором, хотя ему было трудно действовать из-за малочисленности войск. Римские африканцы с ностальгией вспоминали счастливые денечки правления вандалов, когда мавры не смели на них нападать, а сборщики налогов из Константинополя еще не начали пожирать все их доходы. После смерти Соломона мавры убивали, жгли и разрушали все, не боясь никакого наказания, а чувство жалости у них вообще отсутствовало. Чем беднее становилась провинция, тем более тяжелыми были налоги на выживших, потому что расчеты были сделаны в годы правления Велизария и с тех пор не пересматривались. Потом на бедных людей свалилась эпидемия чумы. За годы страшных бед погибло пять миллионов, поля не обрабатывали и не орошали, и пустыня начала свое наступление. Мне казалось, что эти плодородные земли никогда не оправятся от несчастий… Или, по крайней мере, до тех пор, пока они не перестанут принадлежать империи.