В начале декабря стена вокруг города была полностью восстановлена. И даже сильнее укреплена, по всей длине в семь миль в ней не осталось не единой трещины, и Велизарий решил отправиться в поход против вандалов. Если их победят, у него будет безопасный тыл, куда смогут отойти войска. Он сам решил командовать пехотой, которая составляла основную массу войска. Передние полки охватывали его кавалерию, кроме пятиста придворных кирасиров, которых он держал в резерве. Они обнаружили врага в Трикамароне в двадцати милях от города и сразу начали атаку, как и было решено заранее. То было необычное сражение. У вандалов было гораздо больше сил, но они перешли в наступление. Они напоминали плохо подготовленных новобранцев. Иоанн Армянин во главе тысячи придворных кирасир пытался их выманить, чтобы внезапно напасть со всех сторон. Наконец стало ясно, что они не собираются двигаться, и все поняли, что противник в панике. Тогда Иоанн Армянин начал атаку, над нашим войском развевалось императорское знамя. Гейлимер опасался чего-то, приказал своим войскам отбросить копья и сражаться только мечами. Это была огромная ошибка с его стороны.
Вскоре Улиарис убил Зазо ударом копья. Когда о его смерти узнали вандалы, их центр развалился, и все вандалы ринулись в лагерь. За центром последовали фланги, теперь уже никто не пытался сопротивляться. Сражение, решавшее судьбу огромного королевства, было удивительно бескровным, и казалось, что инициатива принадлежала войскам Велизария. Это сражение продлилось всего час — от начала до заключительной стадии. Мы потеряли пятьдесят человек, а противник — восемьсот. Наши пешие солдаты даже не успели подключиться, потому что они отставали на двенадцать часов в марше и прибыли к вечеру, они были готовы напасть на лагерь вандалов, состоящий из кольца телег с навесами, окруженного частоколом.
Когда король Гейлимер увидел, что приближается основная масса нашего войска, он подхватил своего любимого племянника, шестилетнего сына Амматаса, посадил его к себе в седло, приказал ему крепко держаться и удрал с ним. За ним поспешили его родственники и кузены. Он ничего не успел объяснить генералам. Увидев, что их суверен справил труса, генералы не стали организовывать оборону лагеря. Эскадрон за эскадроном армия рассыпалась в разных направлениях — это была неприличная прелюдия перед не менее неприличной сценой.
Без сопротивления со стороны врага мы захватили лагерь и все, что там было. Войска поломали ряды, начался жуткий грабеж.
Никогда солдаты императорской армии не получали еще подобных плодов грабежа. Они захватили золото и драгоценности, распятья из слоновой кости, шелка. Кроме того, они захватили в плен женщин и детей вандалов, которых храбрые мужчины покинули на произвол судьбы. Велизарий объявил, что согласно старым порядкам победители сражения имеют право грабить имущество побежденных, но он повесит или посадит на кол любого, кто будет виновен в насилии, ибо это — нарушение Божьих законов.
Вам уже, наверно, известно, что Велизарий обычно издавал подобные указы лишь единожды, в отличие от Юстиниана, который издавал один и тот же закон несколько раз, потому что никак не мог ввести его в действие, и без конца напоминал своим подданным о наказании за нарушение того или иного закона.
Итак, женщин никто не принуждал дарить свою любовь против их воли, они сами проявляли благосклонность к римлянам, многие из них были удивительно красивыми и ухоженными. Они не желали хранить верность мужьям, которые трусливо покинули их. Женщины не забывали о том, что им грозит рабство, и они в будущем будут лишены комфортабельной жизни в Карфагене, которую прервала эта страшная военная кампания. А если они станут женами наших солдат и офицеров, то им может повезти. Женщины не забывали о своих детях, потому что правильно рассуждали, что когда сражение будет закончено, армия оккупантов станет военной аристократией в Африке, заменив собой вандалов, и им передадут их имущество. Наши солдаты тоже в этом уверились после церемонии в соборе, которую провел епископ Карфагена. Он читал текст евангелиста Луки о том, когда сильный с оружием охраняет свой двор, тогда в безопасности его имение.[85] Но если является еще более сильный человек, он забирает у прежнего оружие и захватывает имущество. Все солдаты радовались перспективе стать богатыми и процветающими людьми в таком чудесном городе. Только гунны-массагеты отказались от подобного богатства.
Я не могу быть судьей и решать насколько это было трагично или комично, когда женщины быстро выбирали себе мужей и предлагали им себя, подкрепляя обещаниями принести в качестве приданого землю, стада и чудесные дома в Карфагене. Мужчины, за исключением фракийских готов, не понимали языка вандалов.
Если женщина была удивительно хороша и предлагала мужчине много драгоценностей, он мог на нее польститься, если нет, солдаты просто отталкивали женщин и шли искать более выгодную сделку. На каждого нашего солдата приходилось по одной женщине вандалов. Некоторые более скромные женщины пытались прятаться у меня, потому что я был евнухом. Они надеялись, что брак со мной поможет им сохранить чистоту и свободу. Множество женщин предлагали моей госпоже свои услуги в качестве горничных. Госпожа Антонина была среди первых, кто вошел в лагерь. С помощью слуг она собрала себе много драгоценностей и других полезных вещей.
Армия была полностью дезорганизована из-за богатой добычи и сексуальных искушений. Если бы небольшой отряд вандалов захотел взять лагерь два часа спустя после нашей победы, их ждал полный триумф. Наши солдаты, наполнив шлемы сладким вином, гуляли по лагерю. Они ссорились, грабили, пели похабные песни, торговали друг с другом и пытались сбыть ненужные им вещи, получали ласки женщин, а потом выходили за предел лагеря, чтобы попытаться найти спрятанное в пещерах или в камнях добро. Это безумство продолжалось всю ночь. Велизарий шагал по лагерю с шестью преданными людьми и пытался остановить насилие. Он действовал очень жестоко. Солдаты обезумели от радости, что разбогатели в одночасье, что им казалось, что они могут теперь бросить походную жизнь и жить в свое удовольствие. Кроме того, они полностью позабыли о своих воинских обязанностях. Когда настал рассвет, Велизарий взобрался на пригорок в центре лагеря, рядом с ним стояла госпожа Антонина, и он громко стал призывать всех сохранять дисциплину, предупреждая об опасности, что нас могут контратаковать. Сначала его никто не слушал. Потом раздался сигнал тревоги, и тут его кирасиры вспомнили, что если они не будут стоять в строю, их ждет тяжелое наказание. Они неохотно собрались. Кирасиры тащили с собой все награбленное с помощью новых жен. Госпожа предложила Велизарию отослать в Карфаген все награбленное, связав в узлы и погрузив в захваченные повозки. Рядом с повозкой шагали пленные под присмотром солдат.
Потом Велизарий отправил Иоанна Армянина с двумястами солдатами в погоню за королем Гейлимером, приказав доставить его живым или мертвым. Улиарис, который очень гордился тем, что убил Зазо, вызвался отправиться вместе с Иоанном Армянином. Велизарий приказал всем солдатам собраться и угрожал наказать тех, кто был сильно пьян и не повиновался. Он послал кавалерию проверить окрестности — нет ли там вандалов. Тысячи вандалов прятались в церквах. Их не стали убивать, а обезоружили и под охраной отправили в Карфаген.
Иоанн Армянин и Улиарий преследовали Гейлимера в течение пяти дней до Хиппо Региуса, процветающего порта в двухстах милях к западу от Карфагена. Они могли бы его задержать, но им не повезло. На рассвете Улиарис замерз и выпил много вина, чтобы согреться. Он был сильно голоден, сразу опьянел и начал отпускать глупые шуточки. Старый сержант сделал ему замечание:
— Благородный Улиарий, если бы вас сейчас видел Велизарий, он посадил бы вас на кол.
— Глупости! — ответил ему Улиарий. — Если человек может стрелять, он не считается пьяным!
Он прицелился в птицу с пестрыми перьями и желтой грудкой, сидевшую на ветке на ближайшем пригорке. Просвистела стрела, и Улиарий воскликнул:
