Спейд, который выслушал эту речь затаив дыхание, шумно выдохнул сквозь сжатые губы и сказал:

– Вам вряд ли так уж понадобится чья-то помощь. Вы неподражаемы. Просто неподражаемы. Особенно хороши глаза, на мой вкус, и дрожащий голосок, когда вы чирикаете что-то вроде: «Будьте великодушны, мистер Спейд!»

Она вскочила. Лицо ее стало пунцовым, но голову она держала прямо и так же прямо посмотрела Спейду в глаза.

– Поделом мне, – сказала она. – Я это заслужила, солгав вам, но… ох, я действительно хотела, чтобы вы мне помогли. И теперь хочу и очень нуждаюсь в этом, очень. И ложь моя заключалась вовсе не в том, что я рассказала, а в том – как я это сделала. – Она отвернулась, плечи ее поникли. – Я сама виновата, что вы мне теперь не верите.

Спейд побагровел и уставился в пол.

– Попал я в передрягу, – проворчал он.

Бриджит О’Шонесси подошла к столу и взяла его шляпу. Потом вернулась и встала перед ним со шляпой в руке, не протягивая ее ему, а просто держа так, чтобы он сам мог взять при желании. Лицо у нее было бледное, осунувшееся.

Спейд посмотрел на шляпу и спросил:

– Что случилось минувшей ночью?

– Флойд пришел в отель в девять вечера, и мы пошли прогуляться. Я сама это предложила, чтобы мистер Арчер смог на него посмотреть. Мы зашли в ресторан – на Гири-стрит, кажется – поужинали там, потанцевали и вернулись в отель где-то в половине первого ночи. Флойд простился со мной у двери, и я видела из холла, как мистер Арчер пошел за ним следом – вниз по улице, по противоположной стороне.

– Вниз? То есть, в сторону Маркет-стрит?

– Да.

– Вы не знаете, что они делали неподалеку от перекрестка Буш и Стоктон, где в Арчера выстрелили?

– А разве это не по соседству с отелем, где жил Флойд?

– Нет. Это крюк кварталов на десять в сторону от того пути, по которому он должен был идти от вашего отеля к своему. Так… А что вы делали после его ухода?

– Легла спать. А сегодня утром я спустилась к завтраку, увидела заголовки газет и прочитала – о чем, вы знаете. Потом я пошла на Юнион-Сквер, где раньше видела автомобили напрокат, наняла один и поехала за багажом к себе в отель. После того, как я обнаружила, что вчера мою комнату обыскивали, я поняла, что должна переехать, и вчера же пополудни нашла эту квартиру. Перебравшись сюда, я позвонила вам.

– Ваш номер в «Сент-Марке» обыскали?

– Да, пока я была у вас в конторе. – Она закусила губу. – Я не собиралась вам об этом рассказывать.

– Это означает, что мне не полагается об этом спрашивать?

Она смущенно кивнула.

Он нахмурил брови.

Она чуть шевельнула шляпой в руке.

Он досадливо хохотнул и сказал:

– Хватит махать шляпой у меня перед носом. Разве я не обещал сделать все, что смогу?

Она виновато улыбнулась, вернула шляпу на стол и снова села рядом с ним на козетку.

Он сказал:

– Я, в общем-то, готов слепо доверять вам, вот только не смогу быть вам полезен в полной мере, не имея представления о том, что, собственно, происходит. К примеру, мне нужно составить какое-никакое представление об этом вашем Флойде Терсби.

– Мы познакомились с ним на Востоке. – Она говорила медленно, глядя на свой палец, рисующий восьмерки на обивке в пространстве между ними. – Сюда мы приехали из Гонконга на прошлой неделе. Он был… он обещал помочь мне. Он воспользовался моим безнадежным положением и зависимостью от него. И предал меня.

– Каким образом он вас предал?

Она покачала головой и ничего не ответила.

Спейд, нетерпеливо хмурясь, спросил:

– Почему вы хотели проследить за ним?

– Хотела узнать, как далеко он зашел. Он даже не сообщил мне, где остановился. Я хотела выяснить, что он делает, с кем встречается и все прочее.

– Это он убил Арчера?

Она подняла на него удивленные глаза.

– Конечно, он.

– В его наплечной кобуре нашли «Люгер». Арчер был застрелен не из «Люгера».

– Флойд носил револьвер в кармане пальто.

– Вы его видели?

– О, довольно часто. Я знаю, что он постоянно был при оружии. Вчера вечером я револьвер не видела, но обычно, надевая пальто, он клал его в карман.

– Зачем ему оружие?

– Это его хлеб. В Гонконге ходили слухи, что он приехал туда, на Восток, в качестве телохранителя одного игрока, которому пришлось покинуть Штаты, и что с тех пор этого игрока никто не видел. Говорили, что Флойд причастен к этому исчезновению. Я не знаю. Но точно знаю, что он всегда вооружен до зубов, а спать ложится только после того, как застелет пол вокруг кровати мятыми газетами, чтобы никто не мог бесшумно прокрасться к нему в комнату.

– Хорошенького дружка вы себе выбрали.

– Только такой мне и мог помочь, – ответила она просто, – если бы оставался верен мне.

– Если бы да кабы. – Спейд ущипнул себя за нижнюю губу и угрюмо посмотрел на собеседницу. Вертикальные морщины между бровями стали резче, брови почти сошлись на переносице. – И все-таки, какой глубины та яма, в которую вы угодили?

– Настолько глубокая, что и не передать.

– Вам грозит расправа?

– Я не героиня. Хуже смерти ничего нет.

– Так значит – смерть?

– Это так же верно, как и то, что мы с вами здесь сидим. – Она содрогнулась. – Если только вы меня не спасете.

Он перестал теребить губу и пригладил волосы.

– Я не Иисус Христос, – раздраженно сказал он. – Я не умею творить чудеса. – Он взглянул на часы. – День на исходе, а вы не дали мне ничего, с чем можно работать. Кто убил Терсби?

Она прижала к губам смятый платок и сказала сквозь него:

– Я не знаю.

– Ваши враги или его?

– Не знаю. Надеюсь, его, но боюсь, что… я не знаю.

– А каким образом он должен был вам помочь? Зачем вы притащили его сюда из Гонконга?

Она бросила на него испуганный взгляд и молча покачала головой. Лицо у нее было измученное и жалобно-упрямое.

Спейд встал, засунул руки в карманы пиджака и хмуро посмотрел на нее сверху вниз.

– Дело дрянь, – раздраженно бросил он. – Я ничего не смогу для вас сделать, потому что не знаю, какую каверзу вы задумали. Я даже не уверен, что вы сами знаете, чего хотите.

Она уронила голову и зарыдала.

Издав нетерпеливый, прямо-таки звериный рык, Спейд решительно направился к столу за шляпой.

– Пожалуйста, – взмолилась она прерывающимся от рыданий голосом, не поднимая головы, – не ходите в полицию!

– В полицию? – заорал он в ярости. – Да они с четырех утра за мной бегают! Бог знает, в какую передрягу я влез, чтобы отделаться от них. И чего ради? Ради безумной фантазии, что я чем-то могу вам помочь? Я пас. И даже пытаться не буду. – Он нахлобучил шляпу на голову. – «Не ходите в полицию!» Да мне и ходить не надо – достаточно спокойно постоять минутку, и они тут же на меня набросятся всей сворой. Что ж, расскажу им, что знаю, а вы сами выкручивайтесь.

Она поднялась с козетки, встала перед ним прямо, хотя колени у нее дрожали, и подняла бледное, искаженное страхом лицо, не в силах унять непроизвольное подергивание рта и подбородка.

– Вы были терпеливы, – сказала она. – Вы пытались мне помочь. Думаю, все это безнадежно и напрасно. – Она протянула правую руку. – Спасибо вам за то, что вы для меня уже сделали. Я… я буду выкручиваться сама.

Спейд снова зарычал по-звериному и сел на козетку.

– Сколько у вас денег?

Вопрос застал ее врасплох. Прикусив нижнюю губу, она нехотя ответила:

– Осталось около пяти сотен.

– Дайте их мне.

Она медлила, нерешительно глядя на него. Все своим видом – губами, бровями, жестами – Спейд демонстрировал недовольство. Она скрылась в спальне и почти сразу же вышла оттуда с пачкой банкнот в руке.

Он взял у нее деньги и пересчитал.

– Здесь только четыре сотни.

– Мне надо на что-то жить, – кротко объяснила она, прижав руку к груди.

– Можете добыть еще?

– Нет.

– У вас наверняка есть что обратить в деньги, – настаивал он.

– Несколько колец, безделушки.