P.S. Пытаясь заглянуть в будущее, я следовал примеру Доннера: когда он в юмореске начала 80-х избрал местом проведения Шахматной олимпиады 2004 года ЮАР, где на выборах победило чернокожее большинство, это казалось верхом абсурда. На деле всё произошло гораздо раньше: жизнь часто изменяется куда быстрее, чем мы можем предположить в самых смелых фантазиях.
Это эссе было написано на исходе ушедшего века, в декабре 1999 года, и многие даты в нем давно перестали быть будущим, плавно перейдя в прошлое. Имена некоторых персонажей, населявших Пекин 2024 года, накрепко забыты, многое так и осталось шуткой, что-то устарело, вьштядит наивным, чему-то, возможно, еще только суждено сбыться. С другой стороны, некоторые выражения, например, «мы теперь не зависим от спонсоров, мы сами себе спонсоры», стали расхожими в шахматной среде.
Хотя со времени написания «Йоханнесбурга» не прошло и четверти века, а моего «Пекина» и того меньше, разительно изменились не только наши знания о шахматах. Сейчас в ходу другие ценности, время получает всё большее ускорение, техника движется вперед семимильными шагами. И речь идет уже не о месте проведения Олимпиады и о проблемах шахматной жизни, вопрос стоит много острее: будет ли существовать через два десятилетия сама игра? И если да, то в какой форме? Вопрос этот отнюдь не праздный. Исчезла же лютня, бывшая некогда популярнейшим музыкальным инструментом?
С шахмат последних двух десятилетий, отмыв их от средневековья, сняли налет волшебной сказки. Машина соскоблила с них фрески романтизма, и стали видны дыры в штукатурке. Компьютер, на который Доннер смотрел свысока, изменил шахматы, подведя подкоп под определения типа «у белых немного лучше» и «с сильной компенсацией за пешку». За тысячу лет существования игры не было для шахматиста учителя и друга более верного, но не было и критика более безжалостного. Изменив настоящее, компьютер пересмотрел и прошлое шахмат: поставленные под его беспристрастный глаз, многие замечательные партии старых мастеров потускнели, в них обнаружились такие прорехи, о которых их создатели и не подозревали.
Герой одной английской пьесы говорит: «Это будет замечательно -жить в третьем тысячелетии, особенно в его начале. Человек каждый день будет убеждаться: почти всё, что мы знали о любом явлении и считали, что это объективная истина, оказывается неверным». Во многом эти слова относятся и к шахматам. Но поскольку мы не в состоянии заглянуть в грядущие годы, очень может быть, что, с точки зрения будущего игры, мы всё еще не вышли из средневековья. Даже учитывая тот высокий уровень, на котором находятся шахматы сегодня.
Можно ли вернуть королевскую игру в тот сверкающий таинственный мир, где она пребывала в 19-м и на протяжении почти всего 20-го века? Не думаю. Но даже если будет найдено решение шахмат как математической задачи с конечным результатом, льщу себя надеждой, что его - и мои - строки окажутся небезынтересными для будущих историков игры.
Фотографии
Голландский гроссмейстер Хейн Доннер, большой ребенок, остававшийся таковым до самой смерти, недоучившийся студент, бессребреник, бретёр, рассказчик, писатель, шахматист
Отец - министр юстиции, очень известный в стране человек - был членом Общества трезвости, и алкоголь был абсолютным табу в доме Доннеров
«Зови меня Хейн», - сказал он, заметив, что я не знаю, как обратиться к нему. В Голландии это означает, что мы переходим на «ты»
Сбор голландской команды перед Олимпиадой в Хайфе (1976). Вверху: Рей, Бём.Лигтеринк, Доннср. Хартох. Корчмой. Внизу: массажистка, Тимман. Баумейстер, Сосонко
Эйндховен. август 1973. Перед началом нашей показальном партии. Доннер по обыкновению что-то объясняет мне. "Не в моем характере слушать других, я привык говорить сам». - не paз повторял он
Когда Ян Тимман был юношей, на стене его комнаты висел портрет Доннера. «В те годы он был для меня идолом»,— вспоминает Тимман.
Проигрыш матча за звание чемпиона Голландии (1971) молодому Хансу Рею поверг Хейна в состояние шока
Курил Хейн нещадно, по нескольку пачек любимого «Честерфидла» в день; во время игры его пепельница быстро наполнялась окурками
На турнире в Лейдене (1970) Доннер пропустил вперед только чемпиона мира Спасского, опередив Ботвинника и Ларсена!
Олимпиада в Люцерне, 1982. Доннер и Михаил Таль в роли зрителей. За четверть века (1950-1976) Хейн участвовал в 10 олимпиадах, пять раз играя на 1-й доске
Амстердам. 1981. В том турнире Хейн сыграл единственную партию с Анатолием Карповым. На заднем плане — мастер Берри Витхауз, друг советских шахматистов
За книгу «Написано после моей смерти», выстуканную одним пальнем на машинке после инсульта, Доннер получил литературную премию Голландии
В 1978 году мы с ним сыграли две партии. Эта, в Вейк-ан-Зее, кончилась вничью, но в Сан-Паулу мне удалось победить
Мостик, ведущий к плошали Макса Эйве. украшают литые чугунные буквы, образующие три слова: Мост Хейна Доннера
Мигель Найдорф был живой, непоседливый, эмоциональный человек, с трудом сохранявший молчание и во время партии
Обладая замечательным природным даром. Сэмми Решевскни играл скорее по наитию и в юности совершенно не знал теории дебютов. Рано облысев, он иногда носил паричок
Он единственный в мире шахматист, кому удалось устоять в матче против Фишера (1961; +2-2=7)
Амстердам, 1935. Новый шахматный король Макс Эйве на ступенях женского лицея, где он всю жить преподавал математику
В честь победы над Алехиным был написан «Марш Эйве». Он стал необычайно популярен И часто игрался тогда на улицах Амстердама шарманщиками
