— Сашко! Сашко, я здесь!
Он не слышит, едет себе дальше, а потом вдруг как долбанет кулаком в окно и прыг из люльки! Точно, глюк... Я был на три этажа выше, на всякий случай решил проверить — может, все это взаправду? Выхожу из номера, сажусь в лифт, спускаюсь на восьмой. Коридор пустой, нема командира. Прошелся я туда-сюда, нема, затем вернулся в номер, пустил холодную воду и сунул под струю голову. Минут двадцать в такой позе проторчал...
До меня уже начинает кое-шо доходить, но смутно и медленно. Еще раз проглядываю цидульку, врубаюсь в схему. Ни себе фига, до какой-то Иваки надо километров двести пятьдесят переть, а потом свернуть в сторону, к кресту. Там крестик такой был маленький, хрен знает, шо он обозначает. Может, опять подстава? И вообще, не нравится мне все это. Не нравится.
Сел в кресло, жую фрукты. Не думается. А время бежит, отстукивая в висках: тик-тик, тик-тик, тик-тик...
В восьмом часу вечера спускаюсь в подземный гараж. Хвоста за мной нет, это точно, я несколько раз проверял. Нахожу машину. Красивая такая, спортивная. Ключ подходит. Врубаю двигатель, смотрю на приборы — бак под завязку. В «бардачке» карта и красным карандашом отмечено, как лучше из Токио выехать. Обо мне с самого раннего детства так никто не заботился.
Еду по этому красному карандашу. Действительно, самый близкий путь, уже через каких-то двадцать минут выкатываю за город. Смекаю, лучше не гнать во весь опор, чтобы местные гаишники не тормознули. Рулю себе спокойненько, под шестьдесят, любуюсь природой, меня всякая шваль влегкую обходит. Пусть обходит, я не тороплюсь, у меня еще пять часов в запасе. А у самого уже в заднице свербит — шо там у креста? Кого прикрывать?
Снег повалил крупными хлопьями, видимость стала хуже некуда. Наверное, именно поэтому я все-таки запутался, пропустил нужный поворот, начал петлять по Иваке этой. Кстати, неплохой городишко... Наконец вернулся к развилке. Смотрю на часы — пять минут второго. Поддал газку. Дорога узкая, но ровная, моя тачанка катит бесшумно.
Въезжаю в какую-то деревню. Глухомань... Темно, ни огонька вокруг. Останавливаюсь. Ничего не понимаю, крест должен быть где-то здесь... И вдруг — чьи-то фары сзади, пока еще далеко-далеко. Я по газам, через всю деревню, затем проскакиваю вперед, с ходу сворачиваю на обочину, зарываюсь капотом в снег... На всякий случай пистолет держу в руке...
Фары приближаются, но вдруг гаснут. Какая-то тачка остановилась прямо посреди деревеньки. Я вылезаю из машины— и в сугроб, по-пластунски, к лесу. Ползу, головы поднять не могу: луна, как назло, из-за облаков выглянула, сразу заметят.
Слышу, дверца хлопнула. И голоса. Тихие-тихие. Потом кто-то по снегу заскрипел. Я лежу, затаился, шевельнуться боюсь. А этот кто-то уже совсем близко... Вот он проходит мимо, шаги удаляются... Я гляжу вслед — командир! Его походка, да и силуэт похож. Точно, Сашко! Или опять глюк? Нет, не может быть... Ущипнул себя за нос. Больно. Значит, не сон...
Сашко скрылся в лесу. Я — за ним. Осторожненько, пригибаясь к земле, мелкими перебежечками, чуть левее, шобы со стороны наблюдать. Наконец деревья. За толстыми стволами можно легко укрыться. Скольжу от дерева к дереву, как тень. И замираю...
Их четверо. Кроме командира три каких-то парня. Я их в первый раз вижу... Двое стоят у ограды... Кладбище! Так это же и есть тот самый крест!.. Ну-ну, шо дальше?.. Дальше они о чем-то говорят. Не разобрать, далековато, а подобраться ближе — раскроюсь.
Минуты через три Сашко и один из парней пошли обратно к деревне. Остальные остались, что-то дымящееся наливают из термоса в железную кружку... Холодно, греются...
— Здесь будем кончать или дальше отъедем?
— Здесь. Только обождем маленько, пока Егор уведет этих придурков.
Парни заговорили вдруг в полный голос, так громко, что с ветки над моей головой вспорхнула птица.
Кого они хотели кончать? Ясно, шо это ловушка, но для кого? Ясно и то, что третьего парня зовут Егором... Кто они такие? И почему Сашко с ними заодно? Он шо, тоже будет кого-то кончать? А Кирюха, Митяй, Венька? Они живы?
Наверное, много произошло за последние трое суток, очень многое... А может, шо и раньше произошло...
Ну, жду. Вскоре возвращаются командир и Егор. С ними еще один незнакомый мне мужчина, которого тут же берут под руки и ведут через кладбище...
— Не тяни, — говорит Сашко. — Что за инструкции?
— У меня приказ возглавить вашу группу.
Присматриваюсь внимательно — в этом Егоре шо-то знакомое, где-то я его уже видел...
— Чей это приказ?
— Полковника Савелова...
— Не понимаю...
Я тоже не понимаю. Шо-то здесь не так... Ох не нравится мне все это...
Они медленно бредут по тропинке, их голоса затихают. Шо делать? Следовать за ними? Открыться? Или же?..
Прячась за могильными камнями, пробираюсь по кладбищу. Зловещая обстановочка, ничего не скажешь. Самое место кого-нибудь укокошить.
...Они его душили. Один, присев на корточки, держал за ноги, а другой, уперевшись коленом в спину, затягивал на шее удавку. Все это происходило в полнейшей тишине. Отличная работа, сразу чувствуется — школа...
Их бы можно было уложить двумя выстрелами, но нет... Стрелять нельзя.
— Хлопцы, помощь нужна? — Я иду прямо на душителей. — Дайте-ка я вам подсоблю, у меня это неплохо получается.
Они вздрагивают, оборачиваются в мою сторону, одновременно с этим продолжая свое грязное дельце. А зря. Надо было освободить руки, они бы пригодились.
Я с разбега всаживаю тому, шо с удавкой, рукоятью пистолета по затылку. Второй не успевает вскочить на ноги — я бью ему носком ботинка под челюсть с такой силой, что он даже пикнуть не успевает, в момент отключается.
Затем помогаю мужику снять с горла проволоку. Тот выпучил глаза, глотает ртом воздух... Опоздай я на несколько секунд, и он бы отправился на тот свет...
Парни лежат недвижно. Я склоняюсь над одним из них. В затылке зияет глубокая черная дыра, кровь хлещет... Переворачиваю его на спину. Не дышит. Пытаюсь нащупать пульс. Не нащупывается.
Бросаюсь ко второму. Очи стеклянные. На губах пена. Под челюстью, там, где должен торчать кадык, — вмятина.
— Вы их убили? — говорит мужчина. Он уже очухался, только дышит еще пока тяжко. — Одним ударом?
Ненавижу убивать, но так уж получилось... Они этого заслуживали, они нечестные...
— Я не знаю, кто вы, — он протягивает мне раскрытую ладонь, — но только что вы спасли мне жизнь...
И тут я узнаю его. Капитан «Луча». Значит, ребята все-таки увели его у японцев. А после этого спокойно отдали на заклание, як того бычка?..
— Почему? — спрашиваю, пожимая ему руку.
— Не знаю...
— Кто они?
— Тоже не знаю... За прошедший день мне сплошь попадаются незнакомые люди. Правда, сейчас мне, кажется, немного повезло.
— Немного... — я подхватываю его под мышки, рывком поднимаю на ноги. — Можете сами идти?
— Куда?
— Тут неподалеку моя машина.
Игорь Степанович рассказал мне все, начиная с того момента, когда его корабль развалился надвое. И про бесконечно долгие допросы в японской разведке, и про наркотики, и про побег из отеля, и про вероятный маршрут, по которому поедут ребята: до Сакаты, а там на каком-нибудь судне в открытое море.
Одного я пока не мог понять — зачем вам понадобилось убивать капитана, да еще так непродуманно, наспех? Ведь по плану его надо было живым доставить в Россию. Живым! Мне вспомнились слова подполковника Чернова: «Уничтожить только в самом крайнем случае, когда поймете, что подобраться к Немому будет невозможно». Странно все это, необъяснимо...
Мы нагнали вас километрах в двадцати от Иваки. Сели на хвост, держались на порядочном расстоянии, чтобы вы ничего не заподозрили.
Следом за вами въехали в Фукусиму. Мы видели, как вы бросили автомобиль, как зашли в маленький ресторанчик, как Митяй куда-то исчез, а потом вернулся на синей «мицубиси», как вы сели в нее, как выехали за город, как долго стояли у обочины...
