— Верно, — на удивление легко ответил Савелов. — В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.

   —  Вот это уже похоже на искренность, — усмехнулся Андрей.

   — Хочешь совет? — Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. — Поменьше болтай, да получше дело делай.

   — Я — буду, — сказал Чесноков тихо. — А остальные... — он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. — Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.

   Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.

   — Пускай выходят, — пожал плечами ПОЛКОВНИК. — Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.

   — За что? — опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.

   — За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, — улыбнулся полковник грустно.

   Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.

   — Да, Чеснок, не вышло у тебя, — успокоил его полковник. — Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! — вдруг словно опомнился полковник, — «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае — хулиганство. Я так понимаю.

— Здорово, — промычал Андрей.

   — Как верно тут было замечено, — улыбнулся полковник, — фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы — мои со всеми потрохами.

Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.

   — В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия... Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! — тяжело выдохнул Андрей.

   — Никто не держит, — скучным голосом сказал полковник. — Но как говорили немцы — «свобода через труд».

— Это эсэсовцы говорили, — сказал Веня.

— Неважно.

   — Суки, — сказал свое излюбленное Кирюха. — Мы же сами пошли! Зачем же так?..

   — Сами пошли, сами и ушли, — жестко проговорил полковник, следя глазами за тараканом, который пытался перебежать по столу перед самым носом полковника. — Кто вас знает, что вы завтра придумаете? Нет, мне так спокойнее.

— Это нечестно, — сказал вдруг Гладий.

   — Зато надежно, — парировал полковник. — А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?

   К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.

   — Ну, еще у кого вопросы? — Полковник без тени брезгливости налице раздавил пальцем безрассудного таракана.

   — Ага, у вас на все наши вопросы один ответ. — Сотников кивнул на еще шевелящееся насекомое.

   — Да, ответ один! — полковник грохнул кулаком по столу, и вовсе превратив таракана в лепешку. — Думаете, вы одни такие? Удачливые? Незаменимые? Свет клином на вас сошелся? Да таких, как вы, — раком до Японии выстроить, и еще останется!.. Но я купил вас! Со всеми потрохами. Я вас из дерьма вытащил. Так что будьте любезны! При этом, заметьте, я вам еще и плачу. В твердой валюте.

Андрей побагровел, но сдержался, не проронил ни слова.

   — Раз уж вы заговорили о деньгах, — в отличие от Андрея, Сотников оставался невозмутим. — Сколько?

   — Пятьдесят тысяч на брата, мы люди не жадные, — расслабился Валентин Демидович.

   — Царская щедрость, — хмыкнул Венька. — Обхохочешься...

Гладий вдруг повел себя по-штрейкбрехерски.

   — Пятьдесят так пятьдесят, — протянул он, почесывая свою огромную ручищу. — Тоже деньги, на дороге не валяются.

   — А что скажет командир? — поинтересовался Чернов, глядя на Чеснокова.

   — А мои слова что-то смогут изменить? — Андрей ощущал себя просто раздавленным, размазанным по столу, как тот таракан.

— Шестьдесят!.. — голосом аукциониста выкрикнул Веня.

   — Ладно, так уж и быть, — смягчился Савелов. — Не обеднеем... Пятьдесят две.

— Пятьдесят семь! — упрямился Сотников.

   — Пятьдесят пять!— полковник жахнул кулаком по столу и даже не заметил; как убил еще одного таракашку. — Это мое последнее слово!

— С половиной...

— Без половины.

— Тогда с авансом.

   — Мы предоплатой не занимаемся, расчет только после выполнения. Или семьям, если...

   — Не дай Бог, — Кирюха суеверно постучал пальцем по столу.

   — Вам выделят деньги на карманные расходы, сами будете решать, что с ними делать. Хотите сэкономить —Пожалуйста, никто не против.

   — Если не в ущерб нашим общим интересам, — уточнил Чернов.

   — А где гарантия, что, когда мы вернемся, на нас ничего не будет висеть? — спросил Андрей.

   — Фу, как я не люблю все эти меркантильные разговоры! Вот если вернетесь, тогда и поговорим... — поморщился Валентин Демидович.

   — Тащ полковник, вас Волков, срочно. — Из ванной комнаты вышагнул высоченный мужик с телефонной трубкой в руке. — Вроде сердится.

   Савелов пулей вылетел из-за стола и, прижав трубку ухом к плечу, скрылся в ванной.

   Ребята боялись смотреть друг на друга, словно только что привяли участие в чем-то ужасно неприличном и теперь им жутко стыдно.

— И все равно — суки, — сказал Кирюха.

Но ему никто не ответил.

   —  Так, мне пора! — Вслед за шумом спускаемой воды из ванной послышался взбудораженный голос полковника. — Оставляю вас с Черновым, он вам все по полочкам разложит — где, что и когда.

   Через мгновение Савелов вышел в коридорчик и начал натягивать на себя пуховик.

   —  Александр Владимирович, как только закончишь — сразу доложишь.

   —  Всенепременненько. — Чернов протирал линзы очков белоснежным платком. — Мы быстренько, за часик уложимся.

   Помогая полковнику взвалить на плечо тюк, охранник что-то шепнул ему на ухо.

   —  Да хрен с ней, с ширинкой! - отмахнулся Савелов. — В машине застегну, под курткой не видно. — Он обернулся на пороге и, многозначительно погрозив пальнем, прошипел: — И только попробуйте мне не справиться, сукины дети!

   Когда за Савеловым грохнула дверь, Чернов пригнулся к столу и интимно произнес:

   — Теперь я могу сказать вам то, что не мог сказать при полковнике. Мы с вами только-только встретились, у нас еще не было возможности, узнать друг друга... Прочувствовать, если хотите... Так вот... Мои взгляды на жизнь несколько отличаются от взглядов Валентина Демидовича. И я хочу, чтобы вы это знали. Во многом я с ним не согласен, во многом... Полковник — человек прямой, порой жестокий и безжалостный в своих решениях, поступках... Но он настоящий профессионал, это надо понимать...

— Теперь понимаем, — язвительно сказал Андрей.

   — Понимать и оправдывать, — продолжал Чернов. — Я совсем недавно в Москве, — Александр Владимирович тактично пропустил реплику Андрея. — До этого пятнадцать лет работал за границей, в жарких, скажем так, странах. Видите, даже загар еще не сошел... За моими плечами десятки операций, схожих с той, какую вам предстоит выполнить. За все пятнадцать лет я не потерял ни одного человека. Думается, это с какой-то стороны меня характеризует.

Ребята невольно переглянулись.

   —  Я внимательно просмотрел данные о вашей службе.

У меня возникли противоречивые чувства... С одной стороны, задачи вы, конечно, выполняли. Но с другой... Слишком много риска, непродуманных действий, рассчитанных на простое русское «авось». Авось прорвемся, авось проскочим, где наша не пропадала!.. Так нельзя... Я не хочу, чтобы вы перли напролом. Не хочу приносить соболезнования родственникам. Никогда этого не делал и, надеюсь, не буду... Вы понимаете, о чем я?