Но не успевает он продолжить, как Соня перебивает его:

— Бат? Бат, в Англии? Но…

Луиза поднимает голову. Глаза ее сияют в свете камина.

— Что?

Соня с Луизой смотрят друг на друга, а потом Соня поворачивается ко мне.

— Сперва дата, а теперь вот…

— Что — теперь? — Внутри у меня все так и сжалось. Я не знаю, что сейчас скажет Соня, но чувствую, как поворачивается колесо предназначения.

— А теперь Бат, — заканчивает фразу она. — Я ведь именно там родилась. Так мне сказала миссис Милберн.

От ее слов у меня в голове словно бы что-то щелкает, становится на место. Я перевожу взгляд на Луизу.

— Ты ведь не в Италии родилась, правда?

Ответ ее падает в тишину комнаты боязливым шепотом:

— Нет.

— Но ты же говорила, что родилась в Италии.

Голос Сони словно бы дробится стеклянными, звенящими бусинами паники.

Луиза качает головой.

— Нет. Не говорила. Я сказала, что я из Италии. Так оно и есть. Но мама моя была англичанкой. Я родилась в Англии, а в Италию меня перевезли, когда я была еще совсем маленькой.

Я гляжу на мистера Уигана.

— А какие там еще города, мистер Уиган? Чтобы поблизости от каменного змея Эйвбери?

Даже у него на лице написано волнение, когда он снова опускает взгляд на карту, водя пальцем по бумаге, пока не находит нужное место.

— Посмотрим-посмотрим… покамест были Ньюбери, Суиндон, Бат. — Упомянув последний город, он на мгновение вскидывает глаза на Соню, а затем снова возвращается к карте. — Если продолжать эту линию, примерно по окружности получаем Страуд, Троубридж, Солсбери и… Эндовер. Ну как, дорогая, ни одно из названий вам ничего не говорит?

Он выжидательно смотрит на Луизу.

Я начинаю уже думать, что ошиблась в своих предположениях. Наверняка ошиблась — Луиза стоит неподвижно, точно ни один из названных мистером Уиганом городков не пробудил в ней ровным счетом никаких воспоминаний. Он тяжело вздыхает и снова опускает взгляд на карту, точно собираясь искать дальше, и тут Луиза наконец нарушает молчание.

— Солсбери, — бормочет она. — Я родилась в Солсбери.

«Четыре отметины, четыре ключа, круг огня. Рожденные в первом дыхании Самайна в тени мистического каменного змея Эубера». Слова пророчества роятся, жужжат у меня в ушах. И тут внезапно меня озаряет.

— Соня! Во сколько ты родилась?

Она качает головой.

— Понятия не имею.

Я перевожу взгляд на Луизу.

— Луиза?

— Ок-к-коло полуночи. Мне так говорили.

Теперь у меня уже не осталось ни малейших сомнений. Полагаю, у всех остальных тоже.

Я потрясенно гляжу на Соню и Луизу.

— Это вы. Вы и остальные, рожденные с отметиной. Вы и есть ключи!

После поездки к мистеру Уигану мы сильно устали, а праздничная атмосфера как-то повыветрилась, так что ужин в обществе тети Вирджинии, Элис и Генри проходит довольно натянуто. И когда мы встаем из-за стола, чтобы разойтись по комнатам, кажется, все испытывают облегчение. Я уже переоделась в ночную сорочку и собираюсь ложиться, как вдруг стук в дверь заставляет меня отвернуться от светильника.

Открыв дверь, я вижу на пороге спальни Луизу и Соню в халатах и тапочках.

— Еще не спите? Я думала, вы уже десятые сны видите.

Соня качает головой.

— Боюсь, Лия, до сна еще далеко.

Я делаю шаг назад, держа дверь открытой.

— Заходите. Заходите же.

Зайдя в комнату, Луиза прислоняется к стене. Соня присаживается на краешек кровати.

Я устраиваюсь рядом с ней и вглядываюсь в бледное личико, озаренное отсветами огня из камина.

— Что случилось?

— Мы с Луизой тут поговорили обо всем об этом. И решили. Если мы и правда ключи, то чем скорее мы найдем способ покончить с пророчеством, тем лучше.

Я киваю, дыша глубоко-глубоко.

— Хорошо. Но… вы как, ничего?

Соня берет меня за руку.

— Это все было так… так неожиданно. Сперва мне казалось, я вообще дышать не могу. Ну, то есть, конечно, я знала, что мы играем какую-то роль в пророчестве. А то с чего бы еще у нас с Луизой тоже были такие отметины? И все равно — внезапно вся эта ситуация стала казаться гораздо страшнее.

Я улыбаюсь, глядя ей в глаза.

— Понимаю. Но действовать всем вместе гораздо лучше, чем в одиночку, правда?

Она кивает и улыбается мне в ответ, а я подхожу к камину и снова поворачиваюсь к подругам.

— Хорошо же, значит, пора делать следующий шаг. Пора искать остальные ключи.

Соня качает головой.

— Но как? Нас должно быть четверо, верно? Кроме нас с Луизой есть еще двое?

— Верно. Если нам удастся найти список, то не придется начинать с самого начала.

На лице Луизы отображается смятение.

— Какой список?

— Список имен, составленный моим отцом. Помнишь? Я вам уже говорила, что тетя Вирджиния сказала, он составил какой-то список с именами и названиями. Раньше все это казалось совсем непонятным — например, как ему удалось вас найти, но теперь стало яснее. Если все ключи рождены близ Эйвбери в ночь на первое ноября одного и того же года, около полуночи, то не так уж трудно было бы найти четырех девочек с отметиной. Наверняка вы с Соней входили в этот список, а если так, то там, наверное, были и остальные. Если мы только сумеем найти его раньше, чем Элис до него доберется, можно попробовать отыскать оставшиеся ключи.

Соня встает, разочарованно держась кончиками пальцев за лоб.

— Даже если у нас окажутся все четыре ключа, мы все равно не знаем, как избыть пророчество.

Мы с Луизой встречаемся взглядами через всю комнату. Мы так привыкли к тому, что Соня всегда держится спокойно и выдержанно. И теперь, перед лицом этого неожиданного всплеска отчаяния, ни одна из нас не находит слов.

Наконец я говорю ту единственную правду, что могу сейчас сказать:

— Все это и впрямь сводит с ума, я знаю. Правда знаю. Но у моего отца ушло почти десять лет на то, чтобы продвинуться хотя бы до того места, куда он сумел. А у нас теперь, возможно, есть способ отыскать все ключи, не возвращаясь к самому началу. И если так, мы непременно должны найти список, причем как можно скорей, ведь в руках Элис он опасен. Возможно, все остальное откроется нам само — или, продвинувшись дальше, мы найдем какие-нибудь подсказки.

Соня бессильно садится на кушетку и молча опускает голову на руки.

— Верно, Лия, — спокойным голосом произносит Луиза со своего конца комнаты, и я с облегчением вижу, что в глаза ее вернулся прежний свет. — Так с чего начнем? Где этот список может быть спрятан?

— Я вот что подумала. Только один человек на свете знает про пророчество больше любой из нас — только один…

Соня поднимает голову.

— Кто?

— Мой отец.

Луиза снова подает голос со своего места:

— Но, Лия… твой отец… ну, то есть я хочу сказать…

— Луиза, я прекрасно знаю, что мой отец умер. Но так уж получилось, что Соня иногда разговаривает с умершими, правда, Соня?

На ее лице, что в отсветах пламени кажется ровным и гладким, как алебастр, не отражается ни страха, ни удивления — ничего.

— Ну да. Иногда. — Она подходит ближе и заглядывает мне в глаза. — Но не всегда. Я не могу контролировать, кто придет, а кто нет. Не могу контролировать послания, что они передают из одного мира в другой. Я не просто так, впечатления ради говорю клиентам, что работаю по воле духов, — это чистая правда.

— Да, но ты ведь можешь попробовать, правда? Призвать… его? Привести его сюда?

Она отвечает медленнее и с куда меньшей охотой, чем я ожидала.

— Наверное. Но как насчет Вирджинии? Ты говорила, прежде она была Хранительницей. Нельзя просто у нее спросить?

— Мой отец все держал в тайне. Она знала, что список был, но не знала, где он спрятан, — да и само пророчество знает лишь частично. Только свою роль в нем — и роль моей матери. А уж Элис точно с нами ничем не поделится. — Я качаю головой. — Нет. Мы должны поговорить с отцом. Это единственный способ.