Анций потратил немало дней и ночей, чтобы придумать этот текст и надеялся, что и Август сочтет его достойным.

Благодаря связям египтянина в течении последующих месяцев удалось привлечь к секретному сотрудничеству еще четверых жителей Мемфиса: не обездоленных нищих, которыми кишел город, но и не знатных вельмож, чей страх перед Римом вступал в единоборство с родовым самолюбием, а таких, кто подобно Герпаисию, мог легко променять случайную удачу на прочный успех. Из Мемфиса невидимые ниточки протянулись в Навкратиду и Птолемаиду, дотянулись до Александрии, а затем и в Копт на Ниле, и в Левке Коме на восточном берегу Красного моря.

Так что, когда наконец письмо Августа попало к Анцию Валерию, дело успело уже наполниться прелюбопытнейшими фактами, грозившими неотвратимыми переменами в судьбе Корнелия Галла и, быть может, способными отразиться на положении самой Ливии. Во всяком случае в Мемфис был доставлен моряк, готовый покляться, что на его глазах в Остии* сгрузили с судна золотые слитки - плату за папирус, а из-за шелковых занавесок паланкина наблюдала за разгрузкой Ливия, сопровождаемая внушительной охраной. Матрос утверждал, что узнал самую влиятельную во всей Италии матрону, спутать лицо которой также трудно, как лик Юноны или Венеры. "В тот раз мы переправили в Нумидию и Мавретанию огромную партию папируса, на обратном пути судно кренилось от тяжести золота и наверно поэтому сам Корнелий Галл взялся сопровождать груз, я видел, как он долго беседовал с Ливией на пристани и вернулся на корабль в прекрасном расположении духа, даже складывал на ходу элегические стихи и декламировал вслух".

Лучше сделать поудачней, чем затеять побыстрей. Полгода еще потратил Анций Валерий на сбор доказательств против Корнелия Галла и Ливии, прежде чем решился отправиться в Рим. Теперь он чувствовал себя победителем, которому, к сожаленью, по статусу не положены ни триумф* , ни овация* , ни лавровый венок, ни громкая слава. Но он мог рассчитывать на признательность Августа и… на любовь Роксаны. Казалось он вовсе позабыл о ней и почти не вспоминал о юной египтянке, и только поднявшись на борт тригеры вдруг ощутил острую тоску по ее нежным восточным ласкам.

* культовый Бог египтян в облике быка

* арура = 2750 кв. м

* сезам - ценное масличное растение

* сорго - ценное травянистое растение

* кротон - кустарник с млечным ядовитым соком, из которого делали лечебное кротоновое масло

* клещевина - масличное растение, применялось для изготовления касторового масла

* ценная рыба

* дефрут - соус из кипяченых фруктовых соков

* ликвамен - соус из рыбы, соли и пряных трав

* государство на Востоке, граничившее с Парфией и Арменией

* 1 миля = 1, 48 км

* первый по списку сенатор; Октавиан отказывался от диктаторской власти, сохраняя внешние атрибуты Республики

* сборщики налогов

* египетская драхма составляла одну четвертую часть серебряного (4 грамма) римского динария

* жреческое сословие, предсказывали будущее по крику и полету птиц

* институт литургий предусматривал круговую поруку плательщиков и должностных лиц

* портовый город в 25 км от Рима

* высшие почести, которые оказывались обычно победителям-полководцам при их возвращении в Рим

* овация - малый триумф, полководец вступал в город не на колеснице, а пешим или верхом и в жертву приносил не быка, а овец.

Рим строился. Следуя правилам греческого архитектурного искусства, основы которого заложил знаменитый Гипподам* , римляне, застраивая города, соблюдали принцип "квадрата" - улицы сходились строго под прямыми углами, образуя кварталы – инсулы и при некотором воображении их легко можно было бы сравнить с построением манипул, когорт и легионов, использующих тот же незыблемый принцип каре. Небогатые горожане жили в многоэтажных, до пяти этажей, доходных домах* - ценакулах. При строительстве первых этажей вовсю использовали камень, однако последующие этажи были преимущественно деревянными. Каркасы внутренних стен заполнялись щебнем и цементом, оштукатуривались. Водопровод и канализация зачастую огибали малоимущие кварталы, а потому жильцы суетились до позднего вечера, выскакивая из дому то по естественным надобностям, то для того, чтобы добраться до ближайшего фонтана и набрать воды. Общественных уборных и фонтанов было в избытке. Также, как харчевен и таверн, поскольку домашнее приготовление пищи доставляло простому люду массу хлопот.

Неподалеку от Форума на средства Марка Агриппы воздвигалось грандиозное сооружение - Пантеон. Наружное строительство уже было завершено, но леса по-прежнему охватывали все здание, мешая оценить в полной мере великолепие арок, колонн, сводов и гигантского купола. Тем не менее Анций заметил, что строители чаще и разнообразней стали использовать дорогостоящий мрамор. Осведомленный ум без усилий связывал этот факт с окончанием разорительных гражданских войн и упрочением позиций Рима от Аквитании* до Ефрата, о чем помимо всего прочего убедительно свидетельствовало и происхождение ценной породы: мрамор доставлялся из Греции, из азиатского Кизика, из Сирии, из Египта, а также из некоторых северных провинций.

Но как ни отрадно было видеть все эти перемены, еще упоительней оказалось чувство, которое он испытал, когда наконец остановился возле собственного особняка, принадлежащего когда-то зятю Цицерона - Публию Корнелию Долабелле. Это было одноэтажное строение, занимавшее площадь, на котором можно было бы без труда разместить одну центурию* , замыслившую разбить на ночь походный лагерь.

Анций с удовлетворением окинул взглядом свежевыложенную черепицу на покатой крыше, водосток для сбора дождевой воды, ровно подстриженные кусты в саду, ухоженные клумбы и обилие цветов. Как видно Роксана не упустила ничего из напутствий и пожеланий своего господина и даже кое-в-чем преуспела больше того, на что он надеялся. Конечно, тут не обошлось без расчетливой руки секретаря Августа, хозяйственного Диомеда, письма к которому были заготовлены в первую очередь. Однако в убранстве цветника чувствовался не только вкус садовника, но и что-то еще, какая-то неуловимая гибкость, грация восточных танцовщиц. Да, действительно, цветы словно бы исполняли чудесный танец, распространяя вокруг себя медовый запах, рождая в памяти полузабытый аромат тела египтянки.

И разом, в один миг рухнули, растворились, исчезли бесследно неповоротливые и неотступные мысли о государственных делах. Анций вбежал в дом, оттолкнул, ничего не поясняя, здоровенного раба, потом еще каких-то людей из прислуги и еще, пока наконец не стиснул в осторожных объятиях, выбежавшую на шум Роксану.

Утром пошел серый будничный дождь, вернувший Анция с Олимпа на землю. Он приказал готовить носилки и, наскоро позавтракав, отправился во дворец. Но Августа нашел не на Палатине, а в уютном доме над Колечниковой лестницей* , бывшим жильем оратора Кальвы* .

Август выглядел нездоровым, вялым и во все время обстоятельного доклада ощупывал правый бок. На нем была одета повседневная белая тога; башмаки на толстой, гораздо более толстой, чем это было принято, подошве - он был среднего роста и хотел казаться повыше; обычно спокойному выражению лица на этот раз вредили плотно сжатые губы, которые иногда мучительно приоткрывались и обнажали слишком мелкие и редкие зубы; рыжеватые волосы были уложены небрежно; нос с отчетливой горбинкой временами подергивался, отчего собеседнику становилось не по себе - подобной мимикой можно было воспользоваться для выражения недовольства или даже брезгливости.