— Заходите.

Они сразу оказались в гостиной, битком набитой мебелью и всяким барахлом. Стены были сплошь увешаны картинами и книжными полками, стулья стояли вплотную друг к другу, на маленьких столиках громоздились лампы, чашки, украшения — и древний радиоприемник. Ни один из светильников не горел, так что во мраке трудно было различить подробности, но в целом комната напоминала телефонную кабинку, в которой проходит беспорядочная распродажа.

— Садитесь, — сказала Эффи.

Натан и Хейзл сидели на соседних стульях, едва удерживаясь от того, чтобы схватиться за руки, а тем временем старуха заваривала им крепкий черный чай, долив в него чуть-чуть молока; затем, поразмыслив немного, добавила к угощению блюдце несвежего печенья.

— Храню для почетных гостей, — объяснила она. — Берите.

Повинуясь настоятельному приглашению хозяйки, Натан взял одно печенье. Хейзл последовала его примеру. Она до сих пор не могла поверить, что их пригласили в дом, и погрузилась в испуганное молчание, предоставив Натану вести беседу. Он попытался сформулировать вопрос, но отвлекся на печенье, твердость которого требовала усиленного разжевывания.

— А зачем вам знать о ведьмах? — спросила Эффи. — О ведьмах… и об иных мирах, и о многом другом. Ведь ведьмы Карлоу жили в этом мире, пока их не сожгли. А что происходит в других мирах, не дано знать ни одному человеку.

— А вот Натан знает, — прошептала Хейзл. Ее печенье оказалось более податливым.

— И что же знает Натан?

— У меня бывают… особенные сны, — выдавил он между попытками проглотить печенье. — Некое место… я вижу разные его уголки — город, побережье — и все равно осознаю, что это одно и то же место. Там есть летающие машины, похожие на наши, только без колес; а люди путешествуют верхом на птицах, которые на самом деле вовсе не птицы, а ящеры вроде птеродактилей. И я попытался спасти человека, который тонул, а несколько дней спустя услышал в новостях по радио что-то о незаконном иммигранте, и… понял, что речь идет о том человеке.

— Откуда ты знаешь? — жестко спросила Эффи.

— Описывалась его одежда. Он был в комбинезоне, закрывающем все тело, и в шлеме. Сказали, что он не говорит по-английски и национальность установить не удается.

— Неубедительно, — заключила Эффи. — Незаконный иммигрант вполне мог быть в цельном комбинезоне — водолазном скафандре или вроде того, если он добирался до берега вплавь. Я слышала: именно так в новостях и сказали. Что же до твоих снов — не стану отрицать, ведьмы умеют толковать их, однако, скорее всего, ты просто насмотрелся фантастических фильмов. Чем сидеть у телевизора, лучше бы уделял больше внимания домашнему заданию.

— Натан хорошо учится, — набралась храбрости Хейзл.

— Неужели? Откуда тогда взялась вся эта бессмыслица про иные миры?

— Потому что она не бессмыслица, — ответил Натан, — по крайней мере, в моем сне. Если вы мне не поверили, зачем пригласили войти?

Старуха подалась вперед и обхватила его лицо руками, больно впившись ногтями в щеки; затем притянула к себе. Пальцы ее, на вид сплошные шишки и косточки, оказались неимоверно сильными. Свирепые глаза смотрели в упор. В полумраке Натан не мог различить их цвет — видел лишь, что они темные, с каким-то нечеловеческим блеском. Ему показалось, что Эффи Карлоу пытается заглянуть прямо в его разум, проникнуть в мысли и даже в подсознание. Он встретил взгляд — упрямо, но без вызова, стараясь не отводить глаз.

Наконец она отпустила его, опустившись обратно на стул.

— Значит, ты у нас сновидец, путешественник по иным мирам. Ну, посмотрим, посмотрим. Моих прабабок топили на позорном стуле и жгли живьем; быть может, в наследство мне досталась частица их Дара. Я вижу будущее, иногда даже настоящее, так что лишь дурак осмелится сыграть со мной в карты. Если есть что-то, что можно увидеть, я увижу это, Натан Вард. А пока что будь осторожнее со снами. Броски из мира в мир плохо влияют на желудок и еще хуже на мозги. Постарайся не терять головы.

— Ты и впрямь ему веришь, — произнесла Хейзл, — да, прабабушка?

— Ты совсем обнаглела, — огрызнулась Эффи. — Я сама решу, кому и чему верить.

Она встала; дети последовали ее примеру, чувствуя, что злоупотребляют гостеприимством — если оно вообще было им оказано. Внезапно Эффи развернулась к Хейзл и схватила ее за волосы, рывком откинув с лица растрепавшиеся пряди. В отличие от Натана девочка не смогла выдержать взгляда прабабки: она часто-часто заморгала, едва не впав в панику в цепких руках старухи.

— Не забывай, — произнесла прабабка Хейзл спустя пару минут, — ты тоже Карлоу.

Неприятный скрип в ее голосе, казалось, чуть смягчился — если нечто подобное могло произойти с Эффи. В ту же секунду Хейзл рванулась прочь, дернув головой и спрятав взгляд. Эффи отпустила правнучку и выставила детей на улицу. Тучи, громоздящиеся друг на друга, затмили последний дневной свет, мрак дома словно преследовал путешественников по дороге. Услышав, как закрылась входная дверь — не с грохотом, а с тихим щелчком, — они отправились в обратный путь, держась обочины дороги.

— Она действительно обладает какой-то силой, — спросил Натан, — или лишь считает, что так? В ней определенно есть что-то зловещее.

Хейзл поежилась.

— Мама говорит, что она обладает Зрением, что бы это ни значило. Помню, как-то раз она за неделю предсказала смерть дяди Гэвина.

— Когда это случилось?

— Давным-давно. Почти год назад. Ты тогда был в школе.

— Твой дядя болел? — скептически уточнил Натан. — В конце концов, когда человек серьезно болен, нетрудно предположить время его смерти.

— Нет, он не болел. Он умер от нервизмы — или как ее там. Совершенно неожиданно.

Некоторое время они шли молча. Натан хмурился.

— Что она имела в виду, говоря, что ты тоже Карлоу? Хейзл не ответила.

— Она считает, что и у тебя есть сила, да? Что ты унаследовала что-то вроде гена колдовства?

— Я нормальная, — оборвала друга Хейзл. — Я такая же нормальная, как все. Не хочу быть похожей на нее. Да и у мамы не заметно никаких сверхъестественных способностей. Если бы она ими обладала, то могла бы справиться с папой.

— Иногда гены проявляются через поколение, — авторитетно заявил Натан. — Как рецессивный признак. Мы проходили это по биологии.

— Слушай, никакая я не ведьма, ясно? — разозлилась Хейзл. Когда она была расстроена, голос ее звучал глухо. — Я не верю в ведьм — даже в прабабушку Эффи. Я обычная девочка.

— Жаль, — проронил Натан. — Было бы здорово, если бы ты оказалась ведьмой. Ведь мы так и не продвинулись в вопросе других миров, правда?

Хейзл шла, снова погрузившись в молчание и шаркая ногами. Похоже, она все еще не могла пережить обвинения в колдовстве.

«Придется спросить дядю Барти, — решил Натан, — только попозже. Когда я увижу новые сны».

Время шло, Натану снилась чаша, он просыпался под чей-то шепот; но еще долго ему не доводилось попасть в чужой мир.

Анни тоже давно не слышала и не ощущала своих преследователей, хотя по мере того, как весна плавно перетекала в лето, часто гуляла одна по лесам и по лугам, как бы подзадоривая тени, призывая следовать за собой. Оставаясь в дружеских отношениях с Майклом, она, тем не менее, больше не заходила к нему, с беспокойством вспоминая единственный вечер, проведенный в том доме, и его последствия. Рианна бывала в деревне в промежутках между съемками и однажды даже заглянула в лавку. За две недели до того Анни видела ее в старой мелодраме по телевизору — тем острее ощутила она контраст между шикарной дамой на экране и тем, что представляла она собой в обыденной жизни. Лицо Рианны было измождено, почти уродливо; вокруг глаз залегли тени, ненакрашенные губы оказались бледными и бесформенными. Она не носила украшений — даже обручального кольца. Неужели людская молва донесла до Рианны слухи о якобы существующей между Майклом и Анни связи? Однако Анни была твердо уверена, что это не так; да и как Рианна могла услышать, о чем сплетничают деревенские жители, когда она избегала местных пересудов и почти всегда пребывала в разъездах?