Рапсодия обняла сначала его, а потом Джо, и они направились к озеру, весело болтая по пути.

Пока Грунтор готовил лодку, Рапсодия отвела Джо в сторону:

— Ну? Ты подумала о том, чтобы поселиться здесь со мной?

— Я думала, — смущенно проговорила Джо. — Пойми меня правильно, Рапс. Я ужасно по тебе скучаю, но мне кажется, я не смогла бы здесь жить.

— Я понимаю, — кивнув, сказала Рапсодия.

— Ты же знаешь, я даже не могу найти это место. Будет у тебя лишняя проблема.

— Я все понимаю, Джо. Постараюсь почаще тебя навещать, если только Акмед не отдал кому-нибудь мою комнату.

— Еще не отдал, но он постоянно твердит, что скоро распродаст всю твою одежду. — Джо фыркнула, когда Рапсодия весело расхохоталась. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, — сказала Джо. — А ты отдашь мне комнату с башней?

— Все, что пожелаешь, — ответила Рапсодия и снова ее обняла. Она видела, что Грунтор уже готов отправиться в путь. — Не торопись. У нас полно времени. Думай сколько понадобится.

Джо улыбнулась и, поцеловав ее в щеку, помчалась к Грунтору, который ждал в лодке. Она еще долго махала рукой Рапсодии, пока они плыли на другой берег озера. Наконец, когда они скрылись из вида, Рапсодия тяжело вздохнула. Все, больше откладывать нельзя.

Вечер наступил, она слышала, как поют птицы на крошечных деревьях, которые она посадила совсем недавно. Они сумели найти дорогу в ее подземное королевство, и время от времени Рапсодия видела птиц у себя в саду или на берегу озера. В мире наверху солнце собиралось отправиться на покой, а под землей, в Элизиуме, уже смеркалось.

Рапсодия сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться. То, что она собиралась сделать, могло обернуться против нее и против всех, кого она любила, — среди прочего пострадал бы и Элизиум, считавшийся местом, где никому ничто не угрожает. Ее пугала одна только мысль, что, если она ошиблась, пострадают ее друзья, хотя, как ей казалось, она сказала Акмеду правду касательно надежности их положения.

Она прошла через сад и медленно поднялась по ступенькам в беседку. Оказавшись внутри, она огляделась по сторонам, в который раз не в силах сдержать восторг перед красотой пещеры. Закрыв глаза, она прислушалась к музыке водопада, струи которого с мелодичным перезвоном падали в озеро. Затем она замерла на месте и постаралась вспомнить лицо, увиденное на лесной поляне, и смущенную улыбку. Лицо с глазами дракона.

Высоким чистым голосом она пропела его имя. Оно было длинным, и ей потребовалось время, чтобы выговорить его целиком, но когда она закончила, оно зазвенело, точно колокольчик, в ее подземном гроте. Беседка, расположенная особым образом, усилила ее голос, и песня повисла над озером, а потом начала вращаться, набирая скорость. Рапсодия снова ее пропела, затем прибавила четкое указание, куда он должен идти, ноту, за которой следовать. Она приведет его сюда, в это скрытое от посторонних глаз место, где, если он откликнется, его ждет исцеление.

После того как она закончила, песня еще мгновение повисела в воздухе, а затем поднялась, выбралась сквозь стену наружу и умчалась прочь, но Рапсодия слышала ее отзвук в ночи — она неслась к тому, кому предназначалась.

Эши снилась Рапсодия, он проснулся, услышав ее голос, звавший его по имени. Он потряс головой и устроился поудобнее под деревом, под которым спал.

Она приходила к нему во сне почти каждую ночь. Танцевала, раскинув руки в стороны, словно крылья, подчиняясь порывам ветра и легко ступая по заросшей вереском пустоши. Затем ее подхватывал ветер и уносил в пропасть глубокого каньона. Он звал ее по имени, но его вопль тонул в реве стихии. Тогда он мчался к краю, смотрел вниз, но никак не мог ее увидеть.

А в следующее мгновение он слышал ее голос, она произносила его имя, и, обернувшись, он видел, что она снова стоит посреди пустоши, в черном платье, черная лента удерживает волосы, на стройной шее медальон, она протягивает к нему руку. Он пытается поймать ее в темноте… и просыпается.

Сначала Эши проклинал эти сны. Пробуждение всегда было для него мучительным, он испытывал почти невыносимую боль в груди, которая мгновенно охватывала все его существо и набирала силу, когда исчезали остатки сна. И, теряя ее всякий раз с наступлением утра, он с трудом справлялся с отчаянием.

Впрочем, довольно скоро он стал с нетерпением ждать ее ночных визитов. В королевстве леди Роуэн, Ил Брэдивир, хранительницы снов, Рапсодия принадлежала ему почти каждую ночь. Она знала о его чувствах и с радостью отвечала на них взаимностью, спала в его объятиях, занималась с ним любовью и ничего не боялась. Порой приходили кошмары, в которых она становилась далекой и холодной, или Эши никак не мог до нее дотянуться. Однажды ему приснилось, что он искал ее долго и мучительно и в конце концов обнаружил в спальне короля фирболгов, но, как ни старался, не сумел уговорить уйти оттуда. Он проснулся в холодном поту и с головной болью, преследовавшей его потом долгое время.

Но хуже всего были ночи, когда она ему не снилась. Как-то раз она не приходила к нему три ночи подряд, и он испытал такое отчаяние, что, выполнив очередное задание, тут же отправился в свой маленький домик за водопадом.

Открыв дверь, Эши почувствовал ее аромат, он остался на простынях и белье, которое она для него выстирала и аккуратно сложила в шкафу. Он вытянулся на постели, вспомнив их последнюю ночь вместе. Рапсодия лежала, обхватив подушку, точно маленький дракончик, и Эши с грустью вспомнил, как утешал ее, пытаясь спасти от вечных кошмаров. Той ночью Рапсодия снова ему приснилась, она пела лиринским детям и сама ждала ребенка.

Эши снова услышал ее голос, она звала его не по имени, которое она знала, Рапсодия произнесла его настоящее, полное имя.

«Гвидион ап Ллаурон ап Гвиллиам туата д'Энвинан о Маносс, приди ко мне».

Имя было проклятием всей его жизни: в детстве — из-за длины и ассоциаций, которые оно вызывало, теперь — потому что могло привести к нему демона. Он никогда не считал свое имя красивым, пока оно не примчалось к нему на крыльях ветра, произнесенное голосом, звучавшим в его снах.

Сначала Эши решил, что ему снится сон, но голос продолжал звать, тихо и настойчиво, медленно отступал, зовя его за собой, в место, которого Эши не знал.

«Это может быть демон», — подумал он.

Ф'дор уже пробовал заманить его в ловушку таким способом. Но сейчас голос не умолял, не упрашивал, он просто звал, мягко и одновременно твердо.

«Гвидион, приди ко мне».

Кто открыл ей его имя? Для всего мира и самой истории он умер много лет назад. Только отцу известно, что он жив, а сам он предпринимает всевозможные предосторожности, чтобы его никто не увидел, когда он входит в дом Ллаурона через потайную дверь. Семья и друзья тоже считают, что Гвидиона больше нет на свете. Иными словами, его жизнь закончилась тогда, двадцать лет назад. Никто не знал, никто, кроме, возможно, ф'дора. И чем больше Эши думал о звучащем призыве, тем больше убеждался в том, что это дело рук демона.

«Гвидион».

Эши встал и стряхнул остатки сна. Как и всегда, тут же вернулась боль, но почему-то голова была яснее, чем обычно. Он подумал об отце и отчете, которого тот ждет, он подумал о последнем пограничном конфликте и о том, что ему снова не удастся найти ему объяснения. И закрыл свое сознание, отгородившись от всего постороннего, чтобы на строиться на зовущий голос. Рапсодия. Он знал ее голос, помнил каждую интонацию, каждую песню и каждую молитву. Он должен откликнуться на ее призыв и не думать о риске.

Рапсодия шила у огня, окутанная тенями ранних сумерек, когда почувствовала, как ее охватывает какое-то диковинное ощущение. Она сразу поняла, что Эши пришел в Элизиум, хотя и не могла бы сказать, откуда у нее взялась такая уверенность. Вскочив, она бросилась из своей спальни в комнату с башней и уселась возле окна, внимательно вглядываясь в темные воды озера и стараясь увидеть лодку, которая привезет его к ней. Прошло пять дней с тех пор, как она пропела его имя, и ее удивило, что он откликнулся так быстро. Наверное, он был где-то рядом, когда песня его нашла.