— Это очень похоже на один из постулатов нашей веры. Мы считаем, что все люди принадлежат Единому Богу и Он слышит их объединенные молитвы.

— Если ваш Бог принадлежит всем, почему только вам позволено Ему молиться?

Патриарх удивленно заморгал.

— Я всего лишь передаю Богу обращения людей, я своего рода канал, по которому течет к Нему вера и любовь наших прихожан. Молиться может любой.

— Да, но они поклоняются вам. Лично для меня молитва, которая, как правило, принимает форму песни, является возможностью обратиться прямо к Богу. Мне это необходимо, чтобы почувствовать Его близость.

— Разве ты не веришь в то, что Единый Бог будет только рад услышать как можно больше объединенных вместе молитв, в которых мы Его прославляем?

— Не знаю. Думаю, если бы я была Богиней и мне поклонялось много народа, я бы хотела, чтобы каждый из них оказался ко мне как можно ближе. В противном случае какой во всем этом смысл? Мне кажется, ему не нужно, чтобы мы его прославляли, он просто любит нас. И вряд ли его радует тот факт, что ответная любовь приходит к нему по одному определенному каналу. По сути, для меня Бог это Жизнь. Очень простая идея, только ей трудно следовать.

— Почему?

— У лиринов есть выражение: «Райл хайра». Оно означает: «Такова жизнь». Одно время я думала, что это очень глупое высказывание. Потом повзрослела и поняла мудрость, заложенную всего в двух словах. Лирины считают, что Бог это Жизнь; каждое живое существо, все, что есть во вселенной, — часть Бога. И потому любое проявление жизни ты должен ценить как ее дар, и пусть даже сначала ты этого не понимаешь, но на самом деле все происходит так, как должно. Думаю, причина такого взгляда на порядок вещей заключается в том, что лирины долго живут и видят, как приходят и покидают мир другие. Возможно, мне трудно осознать их философию до конца, из-за того, что я полукровка.

Вот я и пытаюсь принять окружающий меня мир как часть Бога, даже то, чего не понимаю. И должна сделать все от меня зависящее, чтобы жизнь стала лучше. Впрочем, я прекрасно понимаю, что мой вклад незначителен, поскольку я всего лишь крохотная часть огромного целого. К тому же я упряма и нетерпелива и часто хочу, чтобы все было по-моему. Из меня получился не слишком хороший лирин. Хотя внешне я очень похожа на свою мать, очень многое я взяла от отца.

— Ты унаследовала мудрость обоих, — ласково проговорил Патриарх. — Будь у меня дочь, я бы хотел, чтобы она была такой же упрямой, нетерпеливой и замечательной, как ты.

Рапсодия собралась пошутить в ответ, но тут увидела, что по лицу Патриарха разливается смертельная бледность.

— Почему бы вам не лечь, Ваше Святейшество, — предложила она. — Я слишком вас утомила. Вы отдохните, а я пойду пока посмотрю на других пациентов. У меня с собой есть кое-какие лекарства, и я могу спеть и сыграть им, если они захотят. Когда проснетесь, расскажете мне, что я еще должна узнать про завтрашний день.

Старик кивнул, а Рапсодия поднялась и направилась к двери. Она уже взялась за ручку, когда Патриарх ее окликнул.

— Ты вернешься?

— Конечно.

— А завтра?

— Я буду рядом с вами, Ваше Святейшество, — пообещала Рапсодия. — Это для меня большая честь.

Великая базилика Сепульварты стояла в самом центре города, ее высокие стены из гладко отполированного мрамора и громадный купол были выше любого другого известного сооружения в мире. Она вмещала тысячи верующих, ищущих утешения, хотя сегодня, в самую священную из всех ночей, в ней царила тишина.

Днем Рапсодии показали базилику, и она пришла в восторг от ее архитектуры. Мозаика, поражающая воображение разнообразием красок и рисунков, украшала пол и потолок, изящная позолота расцвечивала фрески на стенах и витражи на окнах, однако больше всего Рапсодию потрясли размеры храма. Даже в Истоне, самом большом городе Серендаира, вряд ли нашлось что-нибудь хотя бы отдаленно похожее. Тамошняя базилика вмещала около трехсот человек и отличалась от всех остальных тем, что в ней имелись скамьи для состоятельных горожан.

Причина контраста, если не брать в расчет богатство земель, на которых стояли эти две базилики, заключалась в том, что Серендаир на протяжении многих веков исповедовал много разных религий, и в нем строили храмы, где молились люди самых разных конфессий. Незадолго до того, как Рапсодия покинула Остров, король и страна приняли единую веру, и этот шаг вызвал невиданное сопротивление. Использование слова «бог» всуе часто станови лось причиной уличных столкновений. Но по мере того как жители Серендаира принимали одного Бога, все больше храмов стало пустовать.

Сегодня базилика в Сепульварте тоже была безлюдной, но совсем по иной причине. Один из священнослужителей объяснил Рапсодии, что в праздновании Священного Дня участвует только Патриарх. Когда часы пробьют полночь, он начнет произносить слова торжественной молитвы, стоя около алтаря и предлагая Единому Богу жертвоприношения, чтобы он защитил своих детей и помог им спокойно прожить еще один год. Ритуал заинтересовал Рапсодию, поскольку он практически ничем не отличался от таинств филидов, посвященных смене времен года. Возможно, эти две религии не так сильно отличались друг от друга, как полагали их последователи.

Чуть раньше Патриарх провел простую церемонию, назвав Рапсодию своей защитницей. Правила требовали, чтобы он дал ей имя, и Патриарх назвал ее Мстительницей за Поруганные Святыни. Рапсодия с трудом боролась со смехом во время торжественной церемонии присвоения ей нового имени. Однако довольно быстро она сообразила, что означает слово Мстительница, — существует вероятность того, что она не сможет защитить Патриарха, и тогда должна будет отомстить за него от имени тех, кого он представляет. Данная перспектива показалась ей слишком страшной, и она решила сосредоточиться на предстоящем испытании, надеясь, что ей хватит мастерства справиться с врагами Патриарха.

Она замерла, окруженная тенями, наполнившими базилику, приготовив Звездный Горн, но не вынимая его из ножен и изо всех сил вглядываясь в темноту, чтобы уловить малейшие признаки движения. Она стояла в кругу причетника — посреди звезды, нарисованной золотом на мрамор ном полу, уменьшенной копии той, что украшала знаменитый Шпиль Сепульварты — на верхней площадке широкой лестницы, которая вела от входа в базилику к алтарю. Сам алтарь представлял собой простой мраморный стол, отделанный по периметру платиной и стоящий в центре базилики на цилиндрическом возвышении. Таким образом, алтарь был виден отовсюду, и Рапсодия, подумав, решила, что нашла отличное место для наблюдения.

Освещала базилику только удивительная звезда, венчавшая Шпиль, который находился в другой части города, но ее света, проникавшего сквозь отверстие в куполе, хватало, чтобы наполнить внутреннее убранство храма таинственным, призрачным сиянием. Патриарх некоторое время готовил алтарь к ритуалу, а затем, с трудом передвигая ноги, подошел к Рапсодии, стоявшей на лестнице.

— Я готов, дорогая.

— Хорошо, Ваше Святейшество, — кивнув, ответила Рапсодия. — Начинайте. Если что-нибудь произойдет, постарайтесь не отвлекаться. Я буду рядом.

Она улыбнулась старику, который в своих белых церемониальных одеяниях казался одновременно потерянным и таким благородным, что у нее захватывало дух. Она достала меч, и Патриарх ее благословил, а потом медленно вернулся к алтарю, не сводя глаз с одинокого луча света, льющегося из отверстия в куполе.

Когда он начал произносить первые строки молитвы, Рапсодия закрыла глаза и сосредоточилась на священной мелодии, которая легко укладывалась в музыкальный рисунок защитной песни. Рапсодию это нисколько не удивило, поскольку сам ритуал представлял собой обращение к Богу с просьбой оберегать верующих. Твердой рукой она направила Звездный Горн на Патриарха и держала его так до тех пор, пока не уловила одну из повторяющихся нот. После этого она очень осторожно окружила алтарь музыкальной мелодией, которая пролилась на Патриарха.