Она рванулась вправо и откатилась в сторону от лианы, оставив Грунтора сражаться с ней в одиночку. Очистив разум, она сделала глубокий вдох и запела. Рапсодия повторяла имя Джо, одновременно вознося безмолвные молитвы благодарности за то, что сестра как-то призналась, что у нее нет фамилии. Рапсодия пела песню удержания.

Начав с простой мелодии, она повторяла ее снова и снова, постепенно добавляя к ней очередной новый элемент: ноту, паузу… Ритм менялся, мелодия постепенно становилась все сложнее.

Ее песня создала тонкую нить света, она колебалась в воздухе вокруг неяркого сияния, проглядывавшего между спиралями лианы, и вскоре появилась светящаяся цепь, которая охватила лиану и плененную ею душу Джо. По мере того как Рапсодия снова и снова повторяла усложняющуюся мелодию, цепь смыкалась, образовав сначала круг,. а затем шар из крошечных колец, напоминающих ее доспехи из чешуи дракона. Она управляла шаром как сетью, вставляя в песню имя Джо и свое, ее сестры, пока душа девушки не оказалась внутри шара. Вскоре цепь и лиана начали борьбу за душу Джо.

Мерцающий свет, захваченный узами музыки, метался из стороны в сторону, но не уходил вслед за лианой. Дыхание Рапсодии стало прерывистым, гармония музыки нарушилась. Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы, не нарушая мелодии, поднять Звездный Горн над головой и с силой опустить его на толстую лиану, связывающую тело Джо с дверью.

От пронзительного вопля у Рапсодии заложило уши, лиана начала пульсировать, щупальца и шипы принялись наносить бессмысленные удары во все стороны. Грунтора отшвырнуло на несколько футов, лиана взметнулась в воз дух, и ее бросило к двери. Только фантастическая реакция Акмеда помогла ему увернуться от несущейся на него лианы, однако шипы успели в нескольких местах разорвать одежду. Освобожденное тело Джо упало на землю, а поднявшийся на ноги Грунтор быстро обрубил остатки лианы, торчавшие из живота Джо.

Акмеду удалось удержать равновесие на грани разрыва в ткани мира — призрачная дверь задрожала, а потом растворилась в воздухе, словно ее никогда и не было. Он огляделся и вернулся к тому месту, где упал поверженный Ракшас. Акмед присел на корточки, коснулся залитой кровью земли и задумался.

Едва державшаяся на ногах Рапсодия подошла к Грунтору. Великан заканчивал рубить лиану. Рапсодия продолжала петь песню удержания. Опустившись на колени на мерзлую, окровавленную землю, она обняла Джо и горько заплакала. И даже сквозь слезы Рапсодия продолжала напевать, она не хотела отпускать Джо. Медленно, почти бессознательно, она принялась укладывать на место внутренности девушки. Яркое солнце слепило глаза, мир окутал отвратительный туман.

— Рапсодия.

Она едва слышала шепот, так громко стучала в ушах кровь.

Рапсодия сквозь слезы посмотрела на лицо Джо. Смертельная бледность уже разлилась по ее чертам, в застывших глазах отражалось солнце. И вновь послышался голос, повторяющий ее имя и перекрывающий песню:

— Рапсодия, отпусти. Мне больно.

— Извини, извини. Я не хотела делать тебе больно. Я могу все исправить, Джо. — Она разрыдалась, и мелодия смолкла. — Держись, держись, Джо. Песня. Я могу вернуть тебя при помощи песни. Я это сделала с Грунтором — я найду способ, он должен существовать. Я могу все исправить.

— Рапсодия, отпусти меня. Моя мать ждет меня.

Рапсодия покачала головой, пытаясь отогнать парящие, словно первые снежинки, слова. Однако они продолжали висеть над ней, и в них была решимость, которую Рапсодия не могла больше игнорировать. В глубинах своей души, в той ее части, где соединялись они с Джо, Рапсодия ощутила нетерпение, желание побыстрее покинуть тяжелый воздух мира.

Рапсодия закончила песню и вновь прижала тело Джо к груди. Но музыка продолжала звучать, тихие нежные звуки земли и ветра отзывались на призыв сердца Певицы, не желавшей подчиниться истинному порядку вещей. Тело Джо стало холодеть, но Рапсодия слышала ее голос так же ясно, как и прежде.

«Ты была права, Рапс. Она действительно меня любит. — Рапсодия горько разрыдалась. — Меня ждет счастье. Отпусти меня. Я хочу туда».

Могучие руки Грунтора мягко опустились на голову Рапсодии.

— Отпусти ее, дорогая. Попрощайся, пусть маленькая мисси уходит.

И Рапсодия нашла в себе силы отпустить Джо. Она осторожно положила ее тело на землю, и музыка прекратилась. Дрожащими руками она закрыла невидящие глаза. И хотя голова у нее кружилась от усталости и запаха крови, Рапсодия запела лиринскую песнь Прощания. Древняя мелодия множество раз звучала под звездным небом, к которому устремлялся дым погребальных костров. Она произносила слова песни, вплетая в них свою любовь, молила о прощении и помогала девушке, которую она любила, как сестру, побыстрее разорвать связь с Землей и устремиться к свету.

А потом в последний раз с далеких небес донесся все тот же голос, тихий, словно падающий снег:

«Рапсодия, твоя мать говорит, что она тоже любит тебя».

Ослепленная горем, Рапсодия склонила голову над телом Джо и снова безутешно зарыдала. Она почувствовала, как Грунтор осторожно поднял Джона руки и куда-то понес. Рапсодия попыталась встать, чтобы последовать за ним, но земля ушла у нее из-под ног, и она пошатнулась, но теплые, сильные руки поддержали ее, не позволив упасть.

— Сюда, — сказал Акмед, разворачивая Рапсодию к себе лицом.

Она была залита кровью от шеи до колен, к одежде прилипли куски лианы, от которых поднимался дымок. Он прижал ее к груди, обнял одной рукой, а другой ласково провел по волосам и спине, чтобы успокоить и помочь по быстрее прийти в себя. Потом он остановился и посмотрел на свою руку, испачканную свежей кровью.

— Рапсодия?

Она смертельно побледнела, глаза закатились. Акмед позвал Грунтора, положил Рапсодию на землю и быстро осмотрел ее, пытаясь найти источник кровотечения. Сорвав кольчугу из чешуи дракона, разорвал рубашку, но так и не нашел раны. Тогда ему на помощь пришло чувство крови — слабеющее биение сердца привело его к глубоким царапинам на бедре, одна длиной с его руку, рядом он обнаружил вонзенный шип. Рана пульсировала с каждым ударом сердца Рапсодии, лиана повредила артерию. Земля стала алой от крови.

— Давай, Рапсодия, нам приходилось побеждать и в более тяжелых сражениях, — уговаривал он ее, стараясь, чтобы она не потеряла сознание. — Я знаю, тебе идет красное, но это просто смешно.

Грунтор повернул ее на бок, быстрым движением вытащил шип и держал, пока Акмед бинтовал рану куском ткани, который оторвал от своего плаща. Потом взял фляжку и вылил немного воды на ее лицо, надеясь, что она придет в себя. Рапсодия никак не реагировала, тогда он похлопал ее по руке, а потом по щеке, и она открыла глаза. Акмед видел, что она в любой момент может снова потерять со знание.

— Знаешь, мне понравилось, — сказал он, наклонившись к самому ее уху. — Пожалуйста, потеряй сознание еще разок, чтобы у меня появился повод отвесить тебе еще одну пощечину. — Она почти никак не отреагировала на его слова. — Послушай, Рапсодия, спи, когда у тебя будет свободное время, ладно? А сейчас ты должна сделать свою часть работы — кто будет разбивать лагерь? — С ее губ перестало срываться дыхание, в морозном воздухе это было прекрасно видно.

Акмед посмотрел на Грунтора, и великан покачал головой.

— Ты возьмешь Джо, а я понесу Рапсодию. До лошадей отсюда не больше половины лиги. Давай отнесем их туда.

— Хорошо. — С громким топотом Грунтор побежал, чтобы забрать тело Джо.

Они отнесли женщин, одну мертвую, а другую едва живую, к скрытому лагерю, где остались лошади, быстро оседлали их и помчались в Сепульварту.

Котелок практически не изменился. В горах все хорошо знакомы со смертью: Канриф, а теперь Илорк видели немало жертв горьких поражений, как, впрочем, и жестоких убийств. Однако Акмед впервые сидел в полумраке, думая о жизни, а не планируя чью-то смерть.

Подсознательно он делал это так же, как при подготовке убийства. Без конца повторял все известные ему факты, даже самые незначительные детали охоты, поединка, представлял себе ее раны, то, как кровь вытекала из тела. Он тщательно пытался собрать кусочки головоломки, чтобы спасти Рапсодию, — словно готовился к устранению врага.