потому не могла расстаться с мужчиной, способным удовлетворить ее тягу к плотским наслаждениям.

Плавными движениями рук она расстегнула платье и спустила его до талии. Несколько минут Дерек пожирал глазами ее грудь. Словно в трансе, он протянул руку и зажал ее сосок между большим и указательным пальцами.

Закрыв глаза, Джулия тихо застонала. Огни святого Эльма… Ей казалось, будто все ее тело превратилось в пылающий факел.

Платье с тихим шорохом упало на пол, Джулия легко освободилась от панталон. Дерек подхватил ее на руки, внес в каюту и захлопнул дверь. Осторожно положив ее на кровать, он провел руками по ее телу. Джулия вздрогнула, задыхаясь от удовольствия.

В мгновение ока она оказалась распростертой на постели, между ее ног вошло набухшее, нетерпеливое орудие. Джулия почувствовала, как оно проникает в нее, и удивилась тому, что ее хрупкое тело способно принять в себя такое громадное копье. Вначале, когда они впервые предались любви, она ощущала слабую боль, но вскоре она угасла. Теперь Джулия испытывала лишь блаженство.

Вздохнув, она обвила ногами узкую талию Дерека и вонзила пятки в его ягодицы, побуждая ускорить ритм.

Весь окружающий мир перестал существовать. Его заменило чувственное упоение.

Вдвоем, подобно парусам, раздувающимся на фоне бескрайнего неба, они взмыли на крыльях ветра, забыв обо всем на свете.

Капитан Арнхардт не сомневался, что стоящий перед ним человек кипит от негодования.

— Я готов повторить вопрос, сэр, — ровным, ледяным тоном произнес Эдсел. — Как долго эта женщина будет находиться на корабле? Узнать ответ хочу не только я, но и матросы. Вам известно, что многие из них уверены: женщина на корабле — плохая примета.

Дерек глубоко вздохнул, и мускулы его груди и плеч перекатились под кожей. Матросы шутили, что капитан, должно быть, упражняется, поднимая корабельные орудия, когда никто его не видит. Он излучал силу и мощь каждым дюймом тела.

— Гаррис, мне нет дела до вашего мнения и мнения других матросов. Вы, должно быть, забыли, что этот корабль принадлежит мне. И незачем досаждать мне суеверными бреднями. К рассвету мы будем на Бермудах и приступим к разгрузке.

Отвернувшись, он вгляделся в хмурое небо, размышляя, благоразумно ли держать по ветру в такую ночь. Вахтенные матросы высматривали огни кораблей, чтобы заранее предотвратить возможное столкновение.

— Сэр!

Дерек вскинул голову, удивленный дерзким тоном помощника.

— Я же сказал: разговор окончен. Отправляйтесь на пост. Каким бы опытным ни был наш лоцман, коралловые рифы коварны. Ваша работа — помочь лоцману провести корабль между ними. Ну, ступайте, не испытывайте мое терпение.

Побагровев, Эдсел выпалил:

— Мне наплевать на ваше терпение, капитан, потому что мое уже давно истощилось.

Дерек удивленно раскрыл глаза. Он не привык к подобному обращению, тем более со стороны своих подчиненных.

— Нам давно пора во всем разобраться, — продолжал Эдсел. — Никто не станет платить за нее выкуп, и это вам известно. Мы уже трижды причаливали в Уилмингтоне, но денег так и не дождались. — Он ударил кулаком по поручням. — Черт побери, капитан, прошло уже четыре месяца! Даже если ее родные готовы заплатить выкуп, собрать нужную сумму они не могут. Что, если ее мать уже умерла, не оставив ни гроша? — Он перевел дыхание. — По вашей вине нам приходится прорываться через блокаду с женщиной на борту. Матросы уже не скрывают возмущения. Я советую вам высадить Джулию на Бермудах и забыть о ней.

Дерек пристально смотрел на море. Соленые брызги охлаждали разгоряченное лицо. Да, он действительно спятил. Давно уже с ним не случалось ничего подобного. Он с трудом держал себя в руках. Еще в юности он научился обуздывать гнев, потому что благодаря своей чудовищной силе легко мог задушить человека голыми руками. Он научился внушать противникам страх одним взглядом, движением мощных мышц. Обычно этот прием действовал. Но на сей раз его соперник твердо решил стоять на своем. Дерек считал Эдсела не только товарищем по команде, но и другом. Он не собирался вступать в драку со своим помощником, но было бы лучше, если бы Эдсел вовремя одумался и отошел… иначе Дерек не ручался за себя.

Не оборачиваясь, Дерек процедил сквозь стиснутые зубы:

— Довольно, Гаррис.

Первый помощник хотел было продолжать, но осекся, разглядев лицо Дерека Арнхардта в тусклом свете палубных фонарей. Капитан еле сдерживал приступ бешенства.

С преувеличенно громким вздохом Эдсел удалился, с досадой качая головой. Он ничего не добился. Но по крайней мере, Арнхардт понял, что творится в душе первого помощника и остальных матросов. Эдсел надеялся, что теперь капитан всерьез задумается.

Пальцы Дерека, охватившие поручни, разжались. Он и без слов Гарриса знал настроение команды. Матросы встречали его укоризненными и мрачными взглядами. Им не нравилось пребывание Джулии на корабле, и ее положение любовницы капитана ничего не меняло. Матросов интересовало лишь то, будет ли уплачен за нее выкуп, но, похоже, надеяться на это не стоило.

Откровенно говоря, Дерек и сам не знал, как быть дальше. Втайне он уже не раз признавался себе, что выкупа ему не дождаться. С тех пор как он отправил матери Джулии письмо, прошло слишком много времени.

Сотни препятствий могли помешать миссис Маршалл связаться с ним в Уилмингтоне. Время шло, и постепенно доводы рассудка становились все менее весомыми. Случилось какое-то непредвиденное событие. Либо миссис Маршалл умерла, либо у нее нет денег. О том, что Вирджилу Оутсу ни за что не собрать требуемую сумму, Дерек знал с самого начала.

Это золото пригодилось бы Дереку — даже если бы он поделился им с Джулией, как обещал. Прорыв блокады по-прежнему оставался прибыльным делом даже после вмешательства правительства конфедератов. Раньше на судах в порты южных городов доставляли необходимые предметы роскоши, чай, кофе, сахар, шелк и атлас. Однако правительство категорически запретило ввоз некоторых товаров и обязало отводить половину места в трюме каждого судна для правительственных грузов.

Это совсем не нравилось Дереку. На ввозе предметов роскоши можно было заработать гораздо больше, но он не хотел враждовать с правительством и потому подчинялся закону.

Часть денег, полученных в качестве выкупа, он мог бы отложить, чтобы воспользоваться ими после войны, — об этом Дерек часто думал с неподдельным сожалением. Все чаше он задавал себе вопрос, по-прежнему ли привлекает его жизнь моряка. Он любил море, но время от времени испытывал необъяснимое желание оказаться на суше. И тем не менее, после загрузки в порту он приказывал поднять якорь и уплывал прочь от берега.

Джулия тоже без конца приставала к нему с расспросами, желая узнать свое будущее. Хотя все ночи, а иногда и полуденные часы они проводили вдвоем, Дерек наотрез отказывался говорить с Джулией о будущем, считая, что их связывает только влечение плоти. Возможно, завтра оно исчезнет без следа.

Дерек понимал, что стоит дать себе волю, и он влюбится в эту задумчивую красавицу. Однако он держал себя в руках. Его сердце не будет принадлежать ни одной женщине, какой бы прелестной и соблазнительной она ни была.

Конечно, Гаррис прав. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Так больше продолжаться не может. И хотя Дереку было неприятно думать об этом, он сознавал, что постоянно подвергает Джулию опасности. Прорыв блокады — рискованное занятие. Пока корабль проскальзывал мимо вражеских судов, все матросы замирали, затаив дыхание. Они понимали: если корабль заметят, им нечего надеяться на спасение.

Дерек решил, что настал час отпустить Джулию на свободу. Разумеется, ему будет недоставать ее. Отрицать это попросту нелепо. Но следует рассудить здраво: денег нет и не предвидится, рисковать жизнью Джулии он не имеет права. Стало быть, надо высадить ее на Бермудских островах и дать ей денег на билет до Англии. А если она пожелает вместо того вернуться на родину, пусть поступает, как ей заблагорассудится. Решение должна принять она сама.